Моя капризная леди (СИ) - Мелевич Яна

Темный взгляд прожог меня насквозь, будто желая оставить на спинке кресла нагар вместо болтливой леди. Вжавшись в нее, я встретила натиск с достоинством. Задрала повыше подбородок, стараясь, открыто не демонстрировать страх, и вдохнула аромат табака и крепкого чая.

— Леди Сент-Клер, — протянул судья и немного поддался вперед, вам следует осторожнее выбирать выражения. Здесь власть вашего отца мало что значит.

— Угрозы в адрес моей невесты я рассматриваю, как личное оскорбление, — процедил Терлак сквозь зубы, и сэр Парсеваль посмотрел на него. — Амалия задала резонный вопрос. Сомневаюсь, что вы не помните о мальчике, которого лично привел советник короля. Или имена его величества и его светлости вы тоже забыли?

Моргнув, мистер Пер нервно дернул ворот серого сюртука. Единственное проявление беспокойства, как оказалось. В остальном судья оставался невозмутимым и совершенно неприступным. И уж явно не дураком.

— Решения по вопросу юного мистера Мартина приняла общая коллегия судей, и герцог Фламель все подписал, — едко сказал сэр Парсеваль.

— Потому что вы не оставили выбора, — перебил его Терлак с жаром и поднялся с кресла. Ладони легли на дубовый стол, а сам МакГиннес наклонился к растерявшемуся на секунду судье. — Прекрасно знаете, что его светлость не имеет права вмешиваться во внутренние расследования Шангрии, поскольку не является ее жителем. И не было никакой коллегии, вы вынесли решение самостоятельно, основываясь лишь на собственных предубеждениях!

Он злился и жаждал разорвать собеседника на части. Я некрасиво вскочила с места, но лишь для того, чтобы удержать Терлака. Не дать разрушить собственную репутацию под влиянием эмоций и спасти от роковой ошибки. Хоть сама едва сдерживалась от парочки язвительных комментариев.

— Сядьте, лэрд МакГиннес, — сурово сдвинул брови судья. Губы вытянулись в тонкую линию. Похоже, что не только мы находились на грани незаметной черты, когда воспитание летело в Нижний мир. — Или я вновь выпишу вам штраф за оскорбление представителя власти и отправлю на несколько дней под домашний арест.

— Вы неправильно поняли, ваша честь, — быстро заговорила я, пока Терлак не сорвался.

— Мы просим пересмотреть меру пресечения по отношению к маленькому мальчику. Разве не жестоко наказывать ребенка за то, что выживал, как умел.

— Леди Сент-Клер, — строгий тон сэра Пера на мгновение превратил меня в маленькую, испуганную девочку, которая получила наказание от отца. — Вы не понимаете всю серьезность ситуации. Как и многоуважаемый лэрд МакГиннес, — сквозь зубы добавил судья.

— Чего не понимаю? — яростно прошипел Терлак. — Того, что в нашей стране обсуждение фасадов зданий превалирует над справедливостью по отношению к живым существам? Внешний лоск города обсуждается часами, а жестокий приговор выносится за несколько минут.

Теперь поднялся судья и встал из-за стола с решительным видом. Я тихо ойкнула от накала между мужчинами. Там непросто искра проскочила, а целый пожар образовался за считаные мгновения.

— Может немного смягчить приговор? — спросила я. — Хотя бы не подвергать ребенка таким пыткам.

— Если я начну так поступать в отношении одного, то придётся пересмотреть приговоры и других заключенных, — сухо ответил сэр Парсеваль и перевел взгляд на взбешенного Терлака. — Я не понимаю причины вашего интереса, лэрд, в отношении мальчика. Вы больше других ратовали за ужесточение закона о браконьерстве. А теперь защищаете одного из тех, кто активно участвовал в незаконной охоте на драконов.

— Я требовал ужесточить меру наказания в отношении взрослых, половозрелых людей, которые уничтожают наше наследие ради выгоды, — МакГиннес ткнул пальцем в мистера Пера. — Не выворачивайте мои слова в свою пользу. Нигде и никогда я не призывал судить детей.

— А у справедливого наказания должен быть возрастной порог? — прищурился сэр Парсеваль, и мы с Терлаком задохнулись от возмущения. — За мою тридцатилетнюю практику я повидал всякое. Достаточно малолетних убийц, которых бы судить строже, но останавливает цифра в документах о рождении. Не нужно мне рассказывать, как делать мою работу!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Акселем манипулировали преступники.

— Но выбор-то он сделал сам? — холодно спросил судья, и я опустила руки.

Ничего здесь не поможет. Никакие наши увещевания или попытки объяснить ситуацию не давали результата. Мистер Пер попросту отказывался слушать. Он упрямо опирался на закон, не считаясь ни с возрастом Акселя, ни со смягчающими обстоятельствами. Бессмысленно. Весь этот разговор попросту высосал остатки надежды, которая только-только пустила корни в душе.

— Я попрошу вас с невестой покинуть мой кабинет немедленно, лэрд МакГиннес, — судья схватил со стола стопку бумаг и отвернулся. — Приговор изменению не подлежит. Лучше порадуйтесь, что я не стал подавать жалобу.

У меня внутри все оборвалось от мрачных заявлений сэра Пера, и в горле встал ком, мешающий сделать нормальный вдох. Всхлипнув, я прижала к губам дрожащую руку, чтобы никто не услышал звуки подступающей истерики.

— А своим детям и внукам вы спокойно смотрите в глаза после того, как разрушаете жизни других людей? — ядовитый вопрос вылетел из уст МакГ иннеса раньше, чем я успела его остановить.

Мистер Пер замер, плечи на секунду опустились, но затем вновь расправились под усилием воли. Мне показалось, будто Терлак неведомым образом попал в цель с одного удара. Вскрыл невидимую рану, которую суровый мужчина перед нами скрывал от всех. И когда судья повернулся, я по-настоящему убедилась в своих предположениях. Свет магических ламп в темных глазах горел слишком ярко, чтобы списать его на отражение.

Глава 60

— Дети? — с придыханием выдавил из себя судья, и я непроизвольно сжала рукав Терлака.

— Внуки? Знаете, многоуважаемый лэрд, о ком столь пренебрежительно отозвались? Мой единственный сын, мой мальчик, отправился на войну после ваших громких выступлений на совете. Помните, как призывали молодых шангрийцев выступить единым фронтом ради блага будущего королевства?

Вздрогнув. Я перевела взгляд на застывшего Терлака и уловила на его лице неподдельный ужас. Но не из-за сказанного сэром Пер. Совсем другой. Тот, что часто замечала у тех, кто прошел войну. Тот, что испытывала я в последние месяцы.

— Майкла очень вдохновила ваша речь, — едко проговорил сэр Парсеваль, но за словами скрывались боль человека, который потерял нечто важное в жизни. — Он жаждал стать таким же смелым и сильным. Целыми днями я слушал похвалы в вашу сторону. «Лэрд Терлак — наш символ свободы, папа!».

Судья замер, перевел дух и опустил дрожащие руки. Бумаги с тихим шелестом упали на ковер.

— В отличие от ваших братьев и отца, которых оставили в запасе для охраны границ Шангрии, Майкла отправили в шестой гарнизон. Помните такой?

Ресницы Терлака дрогнули. Мне же понадобилось время на то, чтобы понять о ком ведет речь судья. Лишь через несколько секунд я вспомнила.

Шестой гарнизон — они первыми встретили неприятеля на границе. Две тысячи молодых солдат против пятитысячного легиона бездушных, безжалостных фринбульдцев и их союзников, которыми управлял сам Бонри. Он лично повел свою армию и не оставил шанса нашим войскам. В том бою под магическими ударами и выстрелами огнестрелов погибли все, кто не успел сбежать.

Естественно, таких осталась от силы пара десятков.

— Где вы были в тот момент, когда отцы и матери хоронили детей? Приехали? Почтили память тех, кого так страстно призывали отдать жизни? — мистер Пера повысил голос, и тот разнесся по кабинету глухим эхо. — Вы наплевали на горе соотечественников и остались в чужой стране. Прятались там за стенами дворца под крылышком его величества, пока я бросал комья на крышку пустого гроба. Майкл попал под разрывающий удар, после которого хоронить просто нечего. Так что не надо говорить мне о совести, внуках и справедливости. Я — закон. И честно выполняю взятые обязательства перед теми, кому поклялся служить.