Наглый роман - Ния Артурс

если папа подойдет ближе, вы двое будете нависать надо мной. А я едва смогу выжить, живя с тобой.

Он дразнит меня пальцем за плечо. — Это очень плохо. Тебе придется терпеть меня всю оставшуюся жизнь.

— О, ужас, — драматично говорю я.

Хадин улыбается и пытается обнять меня, но мой живот останавливает его, как дуэнья, кричащая ‘оставь место для Господа’.

Я надуваю губы. — Я становлюсь больше с каждым днем. Сейчас ты даже не можешь меня обнять.

— Ничего такого, с чем я не мог бы справиться. — Он подходит ко мне сзади, обнимает за талию. — Лучше?

— Возможно.

Хадин приподнимает мой подбородок и запечатлевает на мне томный поцелуй.

Отстраняясь, он шепчет: — Лучше?

— Я не уверена. Думаю, мне нужен еще один, чтобы определиться.

— И я думаю, ты устала ходить в этом платье. — Он поднимает меня на руки.

Я визжу. — Хадин, я слишком тяжелая.

— Ты для меня легкая, как перышко, детка. — Он улыбается и несет меня в спальню.

* * *

Недели спустя я просыпаюсь оттого, что что-то течет по моей ноге.

Либо я описалась, либо…

Я поворачиваю голову в сторону. Рядом со мной спит обнаженный Хадин. Как будто чувствуя, что я не сплю, он приоткрывает один глаз.

— Детка, что случилось? — бормочет он.

— Я думаю, что ребенок скоро родится.

Его веки разлепляются. Он вскакивает с кровати так быстро, что чуть не спотыкается и не раскалывает голову. — Нет.

— Да.

— Нет.

— Хадин, если ты еще раз со мной поспоришь, клянусь, я сверну тебе шею.

Волосы растрепаны, грудь тяжело вздымается, он бросается к шкафу за детской сумкой. — Ладно, мы это практиковали. Сумка. Туфли. Ключи. Сумка. Туфли. Что будет дальше?

Я скатываюсь с кровати, когда начинаются схватки. — Срань господня! — Я сгибаюсь от волны агонии. — Почему женщины обрекают себя на эту боль?

Он спешит ко мне. — Детка, ты в порядке? Подожди. Я отвезу тебя в больницу.

— Не таким, какой ты не сейчас. — Я хватаю его за запястье и пытаюсь отдышаться. — Единственный человек… который может видеть твое… сексуальное тело… это я.

Хадин опускает взгляд, понимает, что он дико раскачивается, и кивает. — Одежда. Тогда мы уходим.

Он надевает рубашку и спортивные штаны и усаживает меня в машину.

По дороге он звонит в больницу. А потом звонит Дон.

— Ты, черт возьми, шутишь! — Кричит Дон. — У нее будет ребенок?

— Мой худший кошмар. Наконец-то в мир приходит еще один Хадин, — иронизирует Макс.

— Дон, можешь отшлепать своего мужа за меня? — Я спрашиваю.

Следует глухой удар.

— Готово, — гордо говорит Дон.

— Эй, мы не одобряем насилие в браке, — ругает их Хадин.

Макс посмеивается. — У тебя все отлично получится, Ван.

— Да, — говорит Хадин, глядя на меня влюбленными глазами.

Я крепко сжимаю его руку, когда начинается очередная схватка.

— Ах! — Я кричу.

— Детка, детка. Помни, что тебе сказал доктор. Хи-ху. Хи-ху.

— Хи-ху. Хи-ху, — говорю я.

— Хи-ху. Хи-ху, — говорит Дон.

Макс ворчит. — Держись, Ван. Встретимся в больнице.

Оказывается, Макс не единственный, кто встречает меня в больнице.

Появляется вся команда.

Кения и Алистер.

Санни и Даррелл.

Даже мама Мойра.

Она обнимает меня, и я тону в любви и масле какао. Это похоже на объятия моей мамы, и я крепко обнимаю ее.

В поле моего зрения снова появляется Хадин. — Я только что звонил твоему отцу и своим родителям. Они скоро будут.

Я собираюсь ответить, когда боль пронзает снова.

— Ах! — Я кричу.

— Ах! — Хадин ревет от боли, когда я впиваюсь в него ногтями.

Макс выглядит так, словно готов упасть в обморок.

Начинается бурная деятельность. Медсестры кружатся вокруг меня. Хадин бежит рядом с моей инвалидной коляской. Мама Мойра кричит, чтобы я была ‘сильной’.

Но я не хочу быть сильной прямо сейчас.

Я хочу, чтобы боль прекратилась.

— Похоже, ее схватки приближаются друг к другу. Я позову доктора Пуму!

Меня вкатывают в комнату, и то, что происходит дальше, — это пятно боли, пота и ругани в адрес Хадина, что я никогда больше этого не сделаю.

Кажется, целую вечность спустя я слышу плач ребенка.

— Это девочка, — говорит доктор Пума, его глаза сияют между моих раздвинутых ног.

Сразу же вся боль становится забытым воспоминанием, и мое сердце наполняется любовью.

— Ты так хорошо справилась, — говорит Хадин, беря на руки нашу малышку и передавая ее мне.

— Привет, — говорю я маленькому хлюпику. У Проекта Вегас есть лицо, два глаза и десять маленьких пальчиков на ногах. Она идеальна.

Я разрыдалась от изнеможения и благодарности.

Медсестры ненадолго забирают нашего ребенка, и Хадин остается рядом со мной.

— Ты такая потрясающая, — говорит он мне, целуя в макушку и вытирая пот с моей шеи. — Ты невероятна, Ви, я так сильно тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, — шепчу я. — Ты папа.

Он издает звук, похожий наполовину на всхлип, наполовину на смех. — Я стал отцом в тот момент, когда услышал, что она на подходе.

Возвращается медсестра и передает мне на руки нашу малышку. — Как ты ее назовешь?

Хадин смотрит на меня сверху вниз.

Я поднимаю на него взгляд. Тихим, многозначительным голосом я говорю им: — Ее зовут Олли.

Его глаза наполняются слезами. — Что?

— Не слишком тронься, — поддразниваю я. — Ее полное имя Оливия, но мы будем сокращенно называть ее Олли.

— Я люблю тебя. — Он бросается ко мне и целует меня. А потом целует нашего ребенка.

Проект Вегас.

Олли.

Свет нашей жизни.

ЭПИЛОГ

ВАНЯ

ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ

— Ты уверена, что с тобой все в порядке, чтобы бродить по центру города в поисках чайного заведения? — Спрашивает Деджона, озабоченно вскидывая голову.

Я толкаю свою коляску. Малышка Олли надежно устроилась внутри со своими игрушками в форме гаечного ключа от Дон и Макса.

— Послушай, Дидж. Если я не выйду из дома, я сойду с ума. Хадин чрезмерно опекает меня. Я не могу дышать без его волшебного появления и вопроса, не нужно ли мне чего-нибудь. Этот мужчина не хочет, чтобы я и пальцем пошевелила!

— Бедняжка. Какая у тебя ужасная жизнь, — сухо бормочет она.

— Попробуй, чтобы тень следовала за тобой из одной комнаты в другую, подслушивая, когда ты писаешь, и посмотри, каково это.

— Он слушает, когда ты писаешь? — Ее глаза выпучиваются.

— Однажды во время беременности у меня могла закружиться голова, и я чуть не потеряла сознание в ванной. Но головокружение часто бывает у беременных женщин, а у меня больше не было головокружения с тех пор, как родилась Олли.

Деджона обвивает мои руки своими. — Ты должна была сказать мне, что молодые мамы приходят с предупреждениями об опасности. Я бы не стала твоей сообщницей.

— Сейчас же отступи, и я не скажу Хадину, что ты тайно снабжала меня чаем.

Она смотрит на меня полными ужаса глазами. — Ты бы не стала.

— Ты