Питомник - Полина Дашкова

— Я вам не советую рассказывать о ваших галлюцинациях, просто потому, что это может вызвать сомнения в вашем психическом здоровье и вас могут официально, через суд, лишить права видеться с девочкой, — сказала на прощание Изольда.

Галина Семеновна Солодкина, как назло, была страшно занята и все не могла встретиться с Ликой для серьезного разговора. По телефону она сказала, что никаких претензий слушать не желает, надо было думать раньше, Изольде Ивановне доверяет, как самой себе, Люся отлично устроена и тема закрыта. Адвокат в юридической консультации, выслушав Лику, сказал, что разобраться в фальшивых документах будет чрезвычайно сложно, что касается ночных оргий в семейном детском доме, то вряд ли удастся доказать что-либо. Потребуются свидетельские показания детей, а они наверняка будут молчать.

— А вы уверены, что вам действительно все это не приснилось? — спросил Лику адвокат с сочувственной улыбкой.

Даже Фердинанд окончательно поверил ей, лишь когда узнал от капитана Косицкого, что ее убили.

Он не знал, что еще она предприняла, кроме разговора с Изольдой и похода к адвокату. Их последняя встреча закончилась нехорошо. После похорон тети Юки они виделись всего один раз. Именно тогда она ему все рассказала. Он стал говорить, что такого быть не может, сатанинские оргии существуют только в кино, и не надо спешить, лучше успокоиться и подумать, как она справится одна с больной девочкой, если вдруг каким-то чудом ей удастся пробить лбом стену.

«Конечно, ты, меня простила, — мысленно обращался Фердинанд к Лике, которая летела с ним рядом по пыльной улице, не касаясь асфальта, — но я себя не прощаю. Я должен был поверить тебе, я ведь знаю тебя лучше, чем себя самого, просто потому, что люблю тебя больше, чем себя. Но мне не хотелось верить. История про сатанинскую оргию в семейном детском доме звучала настолько омерзительно, что ее отвергал даже не разум — желудок».

Город незаметно кончился, Фердинанд ступил в рощу, прошел еще немного, поднял голову, взглянул в небо сквозь неподвижные дубовые листья. Ветер утих. Он не слышал ни звука, кроме мерного шуршания собственных шагов по песчаной тропинке.

Ксюша Солодкина легко краснела и также легко бледнела до синевы. Бородин, проговорив с ней больше двух часов, почувствовал в ней такой странный, глубокий надлом, какого не замечал в существах, куда более несчастных и обиженных жизнью. Он успел понять, что за сорокалетнего наркомана Солодкина эта девочка вышла замуж не так по расчету, как назло кому-то, прежде всего самой себе. Она подробно описала визит на дачу красоток-близнецов, попытку мужа вколоть ей наркотик, побег с дачи и все последующие события. При этом у нее было странно веселое настроение, она много смеялась, словно пересказывала кинокомедию.

Илья Никитич все еще беседовал с ней, когда Косицкий позвонил ему на мобильный и сообщил, что пришлось вызвать «скорую» для Солодкина.

— У него ломка, — пояснил Иван, — плюс сильнейшее нервное потрясение. Люся его дочь. Он ничего не знал об убийстве.

— Он должен знать адрес, — быстро, тихо произнес Бородин, — он снимал на видео, обязательно найди кассеты.

— Нету. Здесь побывали какие-то близнецы, блондинки от шестнадцати до восемнадцати. Домработница уверяет, что только они могли взять кассеты. У Солодкина что-то с речью. Врач сказал, его можно будет допросить только через сутки. Он отчетливо произнес «Лобня», больше я ничего не понял.

— Ну так позвони прямо туда, в паспортный стол — повысил голос Бородин. — Назови приметы блондинок, примерный возраст. Я отправил запрос в Инфоцентр, но пока без толку.

— Уже позвонил. Они обещали через час все выяснить.

— Хорошо. Где ты находишься?

— В машине. Еду в Лобню.

— Что собираешься делать?

— Сориентируюсь на месте. Думаю, надо допросить маму Зою и оставить там засаду.

— Ну, в общем, правильно. Других вариантов я пока не вижу. Санкцию отправлю по факсу в Лобнинское УВД. Людей возьмешь там.

— Ксения, у меня неприятная новость, — сказал Илья Никитич, отложив телефон, — вашего мужа увезли в больницу. У него началась ломка. Абстинентный синдром. На дачу приехал наш сотрудник, это случилось у него на глазах, он вызвал «скорую».

Ксюша отреагировала странно. Она засмеялась. Бородин решил, что это нервное.

— Опасности для жизни нет? — спросила она сквозь смех, без всякой тревоги.

— Врачи говорят, нет.

— Ну и слава Богу. Может, на этот раз ему повезет. Вылечат. Надо, наверное, вызвать его мать? Она сейчас отдыхает на юге Франции.

— Да, обязательно. Как с ней можно связаться?

— Очень просто. У нее с собой мобильный. Может, вы ей сами позвоните? Мне ужасно не хочется. — Ксюша жалобно взглянула на Бородина. — Вот, давайте я вам номер напишу.

— Хорошо, — кивнул Илья Никитич, — я сам позвоню и попрошу ее прилететь. Вы сейчас домой?

— Нет, — Ксюша быстро взглянула на часы, — я в гости.

— Куда именно?

— Думаете, этот ублюдок продолжит охоту на меня? — Она нервно хохотнула. — Хотите приставить ко мне телохранителей?

— Хочу знать, где вы находитесь, пока преступник не пойман. Вот моя визитка, здесь номер мобильного. Когда планируете вернуться домой?

— Не знаю. Часов в двенадцать, не раньше.

— Вернетесь, позвоните мне. В любое время. Идемте, я вас провожу.

— Спасибо. Только до такси.

* * *

Менеджер пыхтел и задыхался, круглое лицо было залито потом.

— Куда мы несемся? Такие темпы мне не по силам, у меня больное сердце.

— Сейчас, уже скоро. Погодите, я должна позвонить. — Варя, не останавливаясь, достала телефон и набрала номер Пныри.

— Ты один? — выкрикнула она в трубку.

— Да, но я сейчас еду в аэропорт. Я должен лететь к сестре в Воронеж.

— Подожди, я рядом. Буду через минуту, пусть откроют задние ворота. Это очень важно.

— С кем вы говорили? — Радченко подозрительно покосился на Варю. — Слушайте, я никуда с вами не побегу. Возьмите деньги — и до свиданья. Вы и так напортачили, прислали черт знает кого. Ваш исполнитель спер платье, и его видели.

— Кого? Платье или исполнителя?

— Не прикидывайтесь дурой! Обоих, конечно!

— Кто видел? Где?

— В галерею примчался какой-то старый хрен в штатском и привязался ко мне с вопросами об этом несчастном платье. Продавщица звонила мне на мобильный за двадцать минут до взрыва, спрашивала о скидке на него. А потом его видел этот старый хрен, он описал его очень точно, он даже знал цену и размер, понимаете?

— Пока нет, — искренне призналась Варя. — Не нервничайте, на месте разберемся. Все свои претензии вы обязательно выскажете, но не мне. Я должна только доставить вас.

— Что значит — доставить? Куда? Почему такие сложности?

— Потому, что за вами хвост! — раздраженно выкрикнула Варя. — Потому, что вы умудрились как-то засветиться, и если я сейчас возьму у вас деньги, нас обоих арестуют!

— Кто?! Здесь ни души!

Он был прав. Они бежали по узкой аллее в глубине Сокольнического парка, и вокруг действительно не было ни души.

— Вы что, не понимаете? Это ФСБ! Они могут быть рядом и ждут именно момента передачи денег.

Он вдруг резко остановился и развернулся к ней всем корпусом.

— Сотрудники ФСБ не ходят по городу в трусах и тем более не заходят в церковь в таком виде. Я отлично слышал, как орала старуха свечница. Хватит морочить мне голову, берите деньги. — Он полез в карман, но Варя вцепилась ему в рукав и жестко произнесла:

— Прекратите истерику. Я не могу взять у вас деньги, понятно? Либо вы идете со мной, либо работа считается неоплаченной. Вы знаете, что бывает с должниками.

Они пошли дальше, молча, хмуро и уже не так быстро. И вдруг за спиной она услышала высокий голос, который мгновенно узнала:

— Стоять! Ты что ж творишь, сука?

— А, привет, Гулливер. — Варя круто развернулась и увидела низкорослое бритоголовое существо в цветастых шортах. В руке оно держало пистолет. — Ты как себя ведешь, а? Может, переутомился? Головка не болит? В храм Божий попер в нижнем белье, хамишь, хулиганишь, заказчика пасешь. В чем дело? — Она смерила его долгим пристальным взглядом, и лицо его стало белым. — Ладно, не плачь, малыш, — усмехнулась Варя, — так и быть, на первый раз прощаю, но впредь выбирай выражения и форму одежды. Зачем пасешь заказчика? Отвечать, быстро! — Она незаметно сунула руку в сумку и включила диктофон.

Гулливер мучительно сморщил низкий мясистый лобик. Соображал он туго. Еще раз Варя злорадно заметила про себя, что вот она, главная слабость П.П. Очень любит деньги, маленькие, большие, любые, из экономии нанимает дешевых идиотов для серьезной работы. Гулливер понятия не имел, какое место занимает Варя в свите старого вора, какие у нее отношения с П.П. Он только знал, что она постоянно крутится рядом с Пнырей, но этого оказалось достаточно, чтобы он, глупенькая шестерка, поверил ее приказному тону.