Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кроукер засмеялся.
— Познакомься, Гидеон. Это Дженни.
— А, знаю, врач Рейчел! — Она протянула руку, и Дженни пожала ее. — Рада познакомиться.
— Это я рада познакомиться, — улыбнулась Дженни. — Рейчи много рассказывала мне о тебе.
Кроукеру показалось, что Гидеон покраснела от смущения. В это время Рейчел обернулась и увидела Гидеон. В своих огромных солнцезащитных очках Рейчел выглядела худой и бледной, как Кейт Мосс.
— Ну, как ты, держишься? — спросил Кроукер.
— Да, вот уже больше месяца, — опустила глаза Гидеон. Завязать с наркотиками было единственным условием Кроукера для возобновления дружбы с Рейчел.
— И как ты себя чувствуешь? — озабоченно спросила Дженни.
Гидеон смущенно засмеялась:
— Да ладно, док, не стоит так волноваться. Сама удивляюсь, но мне определенно нравится мое нынешнее трезвое состояние.
Рейчел бросилась в объятия Гидеон, а Мэтти с каменным лицом внимательно наблюдала за ними. Обе девочки искренне радовались друг другу.
Старательно обойдя кружившихся от радости Рейчел и Гидеон, Мэтти подошла к Кроукеру.
— Полагаю, это опять твоя затея.
— А я-то думал, что ты сыта по горло ссорами.
— Да, конечно, но эта...
— Мэтти, ты должна понять, что у твоей дочери своя собственная жизнь, на которую она имеет полное право. И чем скорей ты это поймешь, тем скорей она пустит тебя в свой мир.
Мэтти сердито махнула рукой:
— Но что это за жизнь? Что может она дать моей девочке?
— У Рейчел есть человек, который ее любит и заботится о ней. А это уже много.
Мэтти замолчала и задумчиво отошла прочь.
— Как ты думаешь, что она теперь будет делать? — спросила Дженни.
Кроукер обернулся к ней:
— А что бы ты стала делать, будь Рейчел твоей дочерью?
Дженни задумалась. Потом она одним махом вспрыгнула на причал и стала отвязывать канат, пока Кроукер заводил мотор. В последний месяц Кроукер часто брал ее с собой в море и обнаружил в ней способную ученицу. Ей и самой нравилось учиться новому. Быстро справившись с канатом, она вернулась на палубу катера, и Кроукер стал задним ходом выводить судно от причала.
— Я бы хотела, чтобы она была счастлива, — тихо сказала Дженни, подойдя к стоявшему у руля Кроукеру.
— Мэтти тоже этого хочет. Это, наверное, ее единственное желание сейчас.
Осторожно развернувшись, Кроукер стал медленно выводить катер из гавани.
Дженни болтала с Бенни, который сидел, развалясь, в капитанском кресле, курил сигару и рассказывал анекдоты, коих он знал великое множество. Оба весело хохотали. Рейчел и Гидеон уютно устроились на носу и были погружены в серьезный разговор.
Мэтти некоторое время молча смотрела на них.
— Нет, я не смогу... — тихо произнесла она.
— Ну, не сможешь, так не сможешь, — спокойно отозвался Кроукер.
Она резко вскинула голову.
— А вот этого я от тебя никак не ожидала!
— Чего этого?
— Пораженчества! Капитулянтства!
— Мэтти, чего ты от меня хочешь?
— Хочу, чтобы ты убедил меня в том, что это хорошо для Рейчел.
Кроукер уже выводил судно в открытое море.
— Этого я не умею.
— Как это, не умею?
— Хоть я и твой брат, Мэтти, но я не смогу убедить тебя в том, в чем ты сама не убеждена.
Гребни мелких волн ослепительно сверкали под ярким солнцем. Подул сильный свежий ветер. Кроукер подумал, что хорошо бы сейчас оказаться на большом катамаране Рейфа с заглушенными двигателями и поднятыми парусами.
Наконец, он сказал:
— В душе Рейчел ненавидит себя. Да ты это и сама видишь, ты же не слепая. Возможно, Гидеон сумеет заставить ее поверить в себя, не знаю... Ты только подумай, что произошло между тобой и твоей дочерью! Ты же перестала с ней разговаривать....
— Неправда, я все время разговариваю с ней, — обиженно воскликнула Мэтти. — Это она не хочет слушать меня...
— Тогда продолжай свои попытки наладить с ней контакт.
Мэтти печально покачала головой:
— А если из этого ничего не выйдет?
— Ну, тут не может быть никаких гарантий успеха, — сказал Кроукер. — Но я уверен в одном — если вы не будете разговаривать друг с другом, то у вас действительно ничего не получится.
Когда катер вышел в открытое море, Бенни стал накрывать на стол. Для него такой поступок был совершенно нетипичен, но ему так нравилось это делать, что Кроукер воздержался от всяких комментариев на этот счет.
В самую первую неделю службы Кроукера в полиции начальник участка обратился к новобранцам с такой речью:
— Очень может быть, что вы возненавидите свою службу. Не удивлюсь, если вы будете временами злиться на себя. Впрочем, кому-то эта служба придется по душе. Одно я могу обещать всем вам твердо — через год каждый станет совсем другим человеком. Это я вам гарантирую.
Кроукер поймал себя на мысли, что и сам катер, и все находившиеся на его борту люди сильно изменились. Пока остальные наслаждались беспечной болтовней, Кроукер наблюдал за Рейчел и Гидеон. Ему было приятно видеть оживленное лицо племянницы.
Какое-то время Кроукер прожил у сестры. Когда он молча вручил Рейчел ее дневник, она поняла, что он прочитал его, и в ее глазах засветилось несказанное облегчение. Потом он сказал ей:
— Это останется между тобой и твоей матерью.
Она согласно кивнула.
— Ты должна показать ей свой дневник, — продолжил Кроукер. — И поговори с ней в открытую, со всей откровенностью. Обязательно поговори. Нельзя больше держать это в себе.
Похоже, этот разговор еще не состоялся, но Кроукер был абсолютно уверен в том, что он непременно состоится — через неделю, через месяц, очень скоро.
Сейчас, когда он смотрел на нее, всю залитую ярким солнечным светом, ему казалось, что Рейчел долгое время жила в темноте, в страшном одиночестве. Теперь она не просто выжила, но и сильно изменилась. Видно, не только «сукья» умеют перевоплощаться. За столом Мэтти оказалась рядом с Гидеон. Мало-помалу между ними завязалась беседа, сначала скованная, но потом все более и более непринужденная. Похоже, Рейчел по достоинству оценила героические усилия матери и уже не столь враждебно смотрела на нее.
На десерт Бенни приберег огромный трехслойный шоколадный торт — самый любимый торт Рейчел. На гладкой шоколадной поверхности желтым сливочным кремом было выведено: «Поздравляем Рейчел с возвращением!» Пока Бенни раскладывал торт по тарелкам, Рейчел подошла к Кроукеру и обняла его за шею.
— Спасибо, дядя Лью, — прошептала она. — За все спасибо.
Он поцеловал ее в щеку. В ее глазах стояли слезы. После ленча Бенни отправился на корму выкурить сигару. Кроукер пошел вслед за ним.
— С тех пор как ты отдал мне кости, которые нашел на катамаране Рейфа, я все время думаю о своем дедушке. — Бенни выпустил изо рта длинную струйку дыма.
Потом он замолчал, а Кроукер вспомнил слова Антонио: «Жесткие принципы Хумаиты оказались невыносимыми для Бенни, и он навсегда невзлюбил своего деда».
Помолчав еще немного, Кроукер сказал:
— Помнишь, ты сказал, что в океане нас ждут неведомые силы природы?
— Это был Хумаита. — Бенни уставился на тлеющий кончик сигары и удивленно потряс головой. — Какую удивительную историю ты рассказал мне о тигровой акуле, которая откусила руку Антонио! Какого черта ее занесло на мелководье? Нет, это было не случайное совпадение. — Он затянулся сигарным дымом. — Эта тварь приплыла за Антонио, она искала именно его, словно он был что-то должен ей! Ведь она запросто могла сжевать и тебя, но не стала...
— А самое интересное заключается в том, что я совсем не боялся ее, — задумчиво проговорил Кроукер. — Мне кажется, что с тех пор, как мы с тобой в первый раз встретили ту огромную тигровую акулу, что чуть не утащила тебя за борт, меня не покидал дух твоего покойного деда. — Кроукер едва заметно улыбнулся. — Это может показаться чистым безумием, но я-то знаю, что это правда.
— Я в этом не сомневаюсь, амиго. — Бенни крепко пожал Кроукеру руку. — Потому что теперь его дух со мной.
Они обменялись долгим взглядом, говорящим гораздо больше любых слов.
Наконец, Бенни кивнул и первым нарушил молчание:
— Скажу тебе чистую правду, Льюис. Теперь я страшно жалею, что плохо понимал его при жизни. Я не хотел стать тем, кем он хотел меня сделать, но ради него все же попробовал. Оказалось, целительство действительно не было моим призванием. Меня влекли к себе деньги и власть, а все эти духовные штучки меня не интересовали. Дед понимал меня, и ни в чем не винил. — Бенни снова затянулся табачным дымом. — Однако я жутко обиделся на него за то, что он был со мной слишком суров, даже жесток, а я не понимал почему. Порой он казался мне свирепым, жестокосердным чудовищем.
— Антонио тоже так думал. — И Кроукер рассказал Бенни кое-что из того, о чем говорил ему Антонио. Но не все. Секреты есть секреты, и их не следует разглашать.
- Глаза Ангела - Эрик Ластбадер - Триллер
- Черный клинок - Эрик Ластбадер - Триллер
- Сирены - Эрик Ластбадер - Триллер
- Черное сердце - Эрик Ластбадер - Триллер
- Плавучий город - Эрик Ластбадер - Триллер
- Французский поцелуй - Эрик Ластбадер - Триллер
- Шань - Эрик Ластбадер - Триллер
- Дантов клуб - Мэтью Перл - Триллер
- Дантов клуб. Полная версия: Архив «Дантова клуба» - Мэтью Перл - Триллер
- Потерянный Ван Гог - Джонатан Сантлоуфер - Детектив / Исторический детектив / Триллер