Америkа reloaded game (с редакционными примечаниями) - Кирилл Еськов

– Кстати, сержант: а вам-то стрелявший в меня – знаком?

– Не думаю, сеньор. Явный иностранец, и документов при нем никаких.

– Но если что-то выяснится – вы дадите нам знать? Всё-таки небезынтересно, согласитесь – кто и зачем за нами охотится…

– Да, непременно… Но только, если позволите, сеньор – вот вам, неофициально и откровенно. Никто в крипо личность вашего стрелка всерьез раскапывать не станет – у них своих, техасских, дел по горло; похоронят по-быстрому – и тело, и дело… Так что я бы, на вашем месте, обратился в частное сыскное агентство.

– Спасибо, сержант, так мы, наверное, и поступим. А сейчас – можно, я лягу?

– О, разумеется! Мы знаем, где вас искать – если понадобитесь. Эй, извозчик! Давай-ка сюда, живо! Да гляди аккуратнее – не дрова, чай, повезешь.

…Коньяку в командирской фляге еще хватало. По справедливости, у разведчиков должна быть своя, отдельная, Валгалла, а пропуском туда – не оружие, зажатое в мертвой руке, а такой вот неопознанный труп в безымянной могиле в чужом краю:

Он раскрыл «Одиссею» на доблестной песне девятой,Стоял Одиссей, Полифему в лицо говоря:«Я – Никто! Так меня называют друзья и солдаты,Таким меня знают чужие края и моря».Он был Одиссеем. Империи черные волныПроносили его мимо Сцилл и Харибд по ночам,От которых седеешь, но делаешь дело безмолвно,Эти ночи закрыты, никаким не доступны ключам.Плач овцы. Гиндукуш. Разбойничья копотьПещеры. Игра воровская костров.Империи нужны в глуши одинокие тропы,Одинокие трупы, одинокий заброшенный ров.Земля пухом, Александр Васильевич… как там у нас – плещется ль еще на донышке?…Знакомая дверь черного хода сама распахнулась ему навстречу, и он мигом проскользнул внутрь, тревожно приложив палец к ее губам:

– Тс-сс! Ты одна в доме?

– Да, конечно: я ждала тебя… Господи, ты ранен? Давай-ка живо наверх, лечиться!

– Нет, подожди. Я… Черт, я, похоже, ненароком втянул тебя в скверную историю, хуже некуда…

– Да?..

– Да. Твое предостережение о запахе смерти было весьма своевременным. И если те, кто охотится сейчас за мною, решат, что нас с тобой что-то связывает, это может кончится для тебя… плохо, совсем.

– А на самом-то деле нас, выходит, ничто не связывает, да? – прищурилась она, высоко вскинув голову.

– М-маша! – мягко-увещевательно (а про себя – чуть зубами не скрипнув) вымолвил он. – В городе только что убили двоих людей, которые были связаны со мной, и еще одного – похитили. И мои мозги сейчас заняты только тем, чтоб ты не оказалась следующей в этом списке!

– Ну, у меня прям-таки от сердца отлегло! – серебристо рассмеялась она. – Не волнуйся за меня, солдатик: я вполне способна за себя постоять – уверяю тебя.

– Черт побери, – уже не сдерживаясь, рявкнул он, – уж те-то двое точно умели «за себя постоять» – как мало кто умеет этом чертовом мире, да только вот ни черта им это не помогло!! В общем, раз уж я тебя в это втянул, я обязан теперь обеспечить тебе защиту – рядом со мной, конечно, будет опасно, но без меня, в одиночку – совсем труба. Извини.

– Хорошо, я согласна, – с чуть заметной улыбкой кивнула она. – Ты останешься тут, со мной?

– Нет. Тебе придется со мной уйти – я тебя спрячу, хотя бы на время. А мне надо разыскивать моего друга, того самого «непростого парнишку» – он исчез…

– Так это он – похищен?

– Да. Его, похоже, заманили в ловушку, прислав в ту кофейню записку – якобы от меня.

– Ты это знаешь или предполагаешь?

– О, он очень сообразительный мальчик! Перед тем, как уходить из кофейни, он написал письмо-отчет на мой адрес в гостинице – его, разумеется, перехватили те ребята, – но сам тем временем исхитрился спрятать записку-вызов – в точности так, как в одной из шпионских историй, что я ему рассказывал на днях…

– Да, тебе надо спешить, – ее отрешенный взор был устремлен куда-то в пространство, поверх его головы. – Мальчик жив, но ему очень плохо. Или – так: ему очень плохо, но он пока жив. Выбирай формулировку сам.

– Откуда ты знаешь?!

– Знаю – и всё, – отрезала она. – Ладно, я попробую отыскать твоего непростого парнишку – если черный камушек еще при нем.

– Послушай, ты-то хоть в эти дела не лезь! Слишком опасно…

– Да, и даже опасней, чем ты думаешь. Но только без моего колдовства тебе в этой истории вообще ничего не светит. Люб ты мне, солдатик, – вздохнув, повторила она. – Сядь-ка вон, в уголке, и помолчи: мне надо сосредоточиться, по-настоящему…

Распахнутые окна комнаты выходили на море, и в эту самую минуту предвечерний бриз донес со стороны незамутненного облачностью горизонта отдаленный гром – который опытное ухо не перепутает ни с чем.

– А ведь это – война, Маша… Та самая, что «всё спишет».

50

– Ну вот, черный кот! Теперь пути нам не будет, это уж как пить дать… – сокрушился мичман Шмидт.

– Да какой же черный, когда он рыжий, как Пэдди? – простодушно изумился в ответ мичман Радченко.

– Черный, черный – зуб даю! Просто на солнце на здешнем выгорел.

Техасское солнце и впрямь вело себя с беспощадностью тлинкитов, захвативших алеутский поселок, а форменные кобальтово-синие кители свежеиспеченных мичманов калифорнийского Нэйви («…Ну и – последний вопрос: а что есть “армия”, гардемарин?» – «Армия – это такая разжиревшая до неподвижности морская пехота, компаньеро инструктор!» – «Неуставным образом отвечаете, гардемарин!.. Но, впрочем, правильно») были пошиты в расчете на совершенно иной климат – на вековечную и всепроникающую ледяную морось Северной Пацифики. Жизнь, тем не менее, была прекрасна: до конца увольнительной оставалось еще больше двух часов, а общее выражение мечтательной расслабленности на лицах приятелей свидетельствовало о том, что знакомство с местными достопримечательностями в виде молодых нигритянок, на предмет коего их перед выходом в город исчерпывающе проинструктировал на полубаке старый боцман Дядя Сэм (Фрол Кузьмич Скобеев, по судовой роли) прошло «на отлично»… Ну, что – по пиву еще, напоследок?

Городок Порт-Гальвес, официально нареченный в честь когдатошнего испанского наместника Бернардо де Гальвеса-и-Мадриды и спокон веку неофициально именуемый всеми Пиратской Бухтой в честь вечно гнездившихся там французских корсаров и контрабандистов, располагался на Пиратском же острове и представлял собой нынче глубоководный аванпорт Нового Гамбурга. Техасская столица исторически возникла как рыхлая агломерация четырех приморских поселений на затейливо изрезанном побережье обширного мелководного залива, отделенного от моря «дамбой» из трех островов-кос (Испанский, Пиратский и Индейский, если с запада на восток), длиною миль по пятнадцать каждый. Пролив между Пиратским и Индейским островами составлял часть основного фарватера, проходящего по самой глубокой части залива; на западном берегу того пролива и выросла Пиратская Бухта, а на восточном – Индейском – высился заброшенный, испанской еще постройки, форт.

По нынешнему времени форт тот потерял всякое военное значение, ибо современная артиллерия могла с изрядным запасом простреливать тот фарватер и из недавно получивших апгрейд береговых укреплений самого Порт-Гальвеса. Полностью же решило ту задачу смонтированное с полгода назад в Форт-Навароне техасскими и калифорнийскими инженерами «Wunderwaffe – Чудо-оружие»: стационарная пневматическая пушка со 120-атмосферным компрессором от паровой машины, посылающая почти на шесть километров двенадцатикилограммовый заряд флегмита-В; его попадания не выдержал бы даже броненосец – вознамерься он идти без спросу тем фарватером.

Неудивительно, что Радченко, первым разглядевший в просвете между домами приморской улицы поспешающую к порту со стороны залива, вдоль северного побережья острова, кильватерную колонну под звездами-и-полосами Федерации, воскликнул с изумлением, не лишенным восторженных ноток:

– Ты глянь-ка – они это сделали! Ай да сукины дети! Но как??

– Полагаю, – сощурился в морскую даль сквозь свой щегольской, по моде последнего курса, монокль Шмидт, – что они прокрались в Залив самым дальним, западным, проливом – там-то глубины хватает, а потом двинулись прямо на восток через мелководья между материком и Пиратским островом.

– Но там же мели сплошняком, по всем лоциям! Какая-нибудь мелочевка могла бы пройти – да, собственно, и шмыгает регулярно, – но уж никак не многопушечные фрегаты! На то и рассчитана была вся здешняя береговая оборона…

– Насколько мне известно, техасцы сейчас тянут чугунку в Порт-Гальвес. Сперва они собирались пустить паром с материковой части до Пиратского острова, но оказалось, что фарватер слишком сложен – ну, и в итоге решили строить по тем отмелям многоопорный железнодорожный мост…