Холодная весна - Кэрол Тауненд

— Кто-нибудь еще видел поступок графа?

— Нет, только я.

— Ты видел его лицо?

— Он скакал с опущенным забралом, как и все остальные.

— Но точно ли это был он?

— Я знаю его скакуна, не спутаешь ни с каким другим. И его цвета. Это точно был де Ронсье. Я не мог ничего поделать. Я пытался предупредить герцога, но кто-то вклинился между нами, а через несколько мгновений все было кончено. Джеффри поднял коня на дыбы, чтобы избежать столкновения с группой бургундцев, наступавших вместе. Его седло сбилось набок, он упал, и в следующее мгновение бургундцы уже скакали по его телу. Они пытались осадить коней, но в такой тесноте это было невозможно. Масса, которую выковыряли после этого из его помятых доспехов, не была даже похожа на человека.

— А седло? — поинтересовался Гвионн, всем телом наклоняясь к собеседнику. — Неужели так никто и не заметил перерезанную подпругу?

— Никто не обратил внимания. Слишком много было стонов и рыданий, чтобы смотреть на ремешки. Впрочем, сам-то я поглядел. — Вальтер покачал головой. — Бесполезно. Седло, как и всадник, было растоптано в щепки. Я не нашел вообще никакого следа подпруги, ни обрезанной, ни целой. Словно она испарилась. Франсуа прекрасно скрыл следы преступления.

Гвионн тихо присвистнул.

— Клянусь христовой кровью, Вальтер, я не знаю, что и сказать. Надо сперва хорошо поразмыслить. Но я по гроб жизни буду благодарен тебе за то, что ты принес мне эти сведения.

Вальтер, хмуро улыбнувшись, расправил широкие плечи.

— Я не мог передать тебе это в письме.

— Само собой. Но ведь ты проделал столь долгое путешествие не только для того, чтобы рассказать об очередной подлости проклятого де Ронсье. В любом случае, я благодарю тебя от всего сердца.

— Не тебе одному досталось от кровавого графа. Он убил моего брата, — признался Вальтер.

Гвионн почесал у себя в затылке.

— Но я пока не понимаю его конечной цели, господин рыцарь. Что-то тут не вяжется. Де Ронсье никогда ничего не делает беспричинно. Какая может быть ему выгода от гибели герцога Джеффри?

— Все очень просто.

Зеленые глаза пристально всмотрелись в карие.

— Тогда говори.

— Это касается твоей семьи. Кто-то подал на графа иск в герцогский суд. Они оспаривают титул на держание феода де Вирсов — тех земель, которые Мари де Вирс принесла в приданое графу Роберту, когда они стали мужем и женой.

— Это я и сам знаю. — Гвионн хмуро усмехнулся. — Эта волчица отняла земли у моей бабки Изабель. Украла у своей собственной сестры.

— Я об этом догадывался. Когда граф Франсуа услышал, в чем состоит суть иска, он разъярился так, словно в него вселился бес. Я никак не ожидал, что это известие вгонит его в такой гнев. Чуть позже мне удалось навести справки. Оказалось, что сэр Грегор Вимарк защищает интересы Филиппа Сен-Клера, выступая в качестве его опекуна.

— Филипп жив?! Мой младший брат жив!..

Вальтер улыбнулся.

— Наконец-то добрые вести, а? Это тебе для разнообразия, дружок.

— Большое спасибо! Как я рад!

Было время, когда Раймонд ревновал к новорожденному брату, прекрасно осознавая, что это Филиппу, а не ему достанется все наследство после смерти отца. Но ревность его без следа испарилась в ту ночь, когда отряд де Ронсье сжег Кермарию. Известие о том, что Филипп был жив, словно пролило бальзам на его израненную душу. Волна теплых и нежных чувств нахлынула на него.

— Но ведь мой брат мог оказаться в усадьбе сэра Грегора в Плоуманахе, — сказал он, поворачиваясь к очагу, — лишь в том случае, если моя сестра Гуэнн добралась туда. Мэри была права. — Гвионн поглядел на Вальтера, а затем хлопнул его по плечу. — Выходит, обе мои сестры и братишка выбрались живыми из этой мясорубки!

— Я рад за тебя, Леклерк. — Вальтер обнял товарища. — Вот все и встало на свои места. В том числе и перерезанная подпруга.

— Ты более проницателен, брат. Объясни, что ты имеешь в виду.

— В прошлом году герцог занимался вопросами пошлин, и законы наследования в Бретани были исправлены по нормандскому образцу. Теперь, если наследство сомнительно, преимущество всегда отдается старшему из детей.

Леклерк испустил ликующий крик.

— Закон о первородстве! Клянусь Христом, я отдал бы все до последнего су, чтобы видеть физиономию де Ронсье, когда он узнал об этом!

— Тише, тише, — Вальтер искоса посмотрел на дверь.

— Прости, — Гвионн понизил голос. — Послушай, Вальтер, моя бабушка была старшей из двух сестер де Вирс. Теперь суд должен решить тяжбу в ее пользу.

— По нормандскому закону — да. И, кажется мне, именно по этой причине расстался с жизнью герцог. Теперь, когда он мертв, граф Франсуа де Ронсье будет добиваться отмены нововведений в законодательство. Хотя сомнительно, чтобы он в этом преуспел. Герцогиня Констанца — женщина с характером и, думаю, не изменит законы покойного супруга.

Они помолчали. Затем Гвионн сказал:

— Вотчина де Вирсов не так велика, Вальтер. Особенно если сравнить с прочими владениями де Ронсье. Мне трудно понять, почему граф придает такое большое значение этому клочку болота?

— Гордыня, думаю. Он не выпустит из когтей ничего, что привык считать своим.

— Сколько же людей он отправил в ад, чтобы насытить своего демона гордыни? — снова спросил эсквайр. — И последняя из жертв, по твоим словам — принц королевской крови. Вальтер, чудовище должно быть остановлено.

— Вполне согласен с тобою. Но как?

Дверной засов загремел и приподнялся. Двое мужчин переглянулись.

— Господи, — сказал сэр Вальтер испуганным шепотом. — Если де Ронсье узнает хоть словечко из нашего разговора, мы оба тотчас окажемся в аду.

Дверь отворилась, и Вальтер, выхватив из ножен кинжал, одним прыжком оказался у косяка.

Вошла женщина. Он тотчас ее признал. Это была Петронилла Фавелл.

Она стояла у самой двери, глядя на Гвионна. Не оборачиваясь, она тихо сказала:

— Сэр Вальтер! Уберите клинок от моего затылка и выйдите из-за двери. Вы же сами знаете, что не убьете меня. Вы — человек слишком благородный, чтобы заколоть беспомощную женщину.

Так уж и беспомощную? Женщина, что стояла перед ними, была не более беспомощна, чем Медуза. Но она была права. Рыцарь не мог хладнокровно убить ее, пусть даже, оставив ее в живых, он подвергал риску свою собственную жизнь. Он воткнул кинжал в ножны и вышел в центр комнаты.

— Что ты слышала? — прямо спросил он.

Рука Петрониллы Фавелл снова прикоснулась к его груди.

— Все. — Она широко улыбнулась, но это была улыбка хищницы.