Прыжок в прошлое - Александр Сапаров

Но тот стоял с невозмутимым лицом.

– -Так вот я говорю, твой батюшка Аникита Иванович, сразу бы меня известил о таком деле. Вот еще не знаю, как сегодня выйдет, а вдруг уже сбежали все мздоимцы. Хоть и Москва вся в рогатках стоит, а есть у них подсылов везде. Хорошо хоть, что покровитель твой Дмитрий Иванович тебе в помощники человека знающего дал. Пропал бы ты Щепотнев и следа не нашли.

Лик царя опять потемнел, на лбу вздулись вены:

– Сколько мне здоровья все они унесли, Шуйские, Старицкие, теперь еще Кобылино-Кошкино отродье, а как расстилались передо мной. Никому из старых родов веры нету больше, кончилось мое терпение.

Он повернулся к Хворостинину:

– Дмитрий Иванович ты мой самый наилучший воевода сейчас. Иди и, чтобы все Захарьины-Юрьевы, живые и мертвые передо мной в колодках лежали. Сейчас там Лопухин распоряжается, он уже знает, почему и как, и за своего зятя,- Царь вновь посмотрел на меня и улыбнулся,- он со всех Захарьиных шкуру спустит, так, что ты его там придержи, живыми они мне нужны.

– Иоанн Васильевич,- осторожно начал Хворостинин,- Наверно с ходу не удастся их взять. Там на Зарядье у Никиты Романовича, чуть не крепость отгрохана. Много людей положим. Может в осаде подержать денек другой?

– Ты воевода, ты и решай, много времени дать не могу тебе. Как хочешь, но чтобы через два дня вся семейка предо мной была,- сказал успокаивающийся царь.

Хворостинин, низко поклонился и вышел.

Иоанн Васильевич, вздохнул и посмотрел на меня. Выглядел он не очень, уставшее лицо, мешки под глазами.

– Иоанн Васильевич,- сказал я,- дозволь, я мигом, питья принесу подкрепляющего. Тот махнул рукой:

– Пустое Сергий, не поможет твое зелье, сердце у меня болит, вот скажи, ведь столько лет рядом был, шурин он мне. А деньги от иезуитов взял, у него, что денег не хватало, я ему столько вотчин дал. А ему все мало, мало, дай, дай. Сам наверно царствовать захотел. Ну, я ему устрою царствие небесное.

Когда я через несколько часов выехал из Кремля, направляясь в Сретенский монастырь, со стороны Зарядья раздался грохот пушечной пальбы.

– Ого, Дмитрий Иванович дает прикурить, – подумал я,- Решил, видимо, долго не возиться, сейчас пушками все укрепления раздолбают. Пока мы ехали канонада возобновлялась еще пару раз, пушкарям требовалось время на чистку и перезарядку.

В монастыре меня встретил встревоженный архимандрит и первым делом начал выяснять, что случилось, почему весь город в заставах и что за пальба стоит.

Когда я сказал, что стрельцы берут приступом Захарьинское подворье, он только горестно покачал головой, но после моих слов, что Никита Романович тайно сносился с католиками, у него чуть не вылезли глаза на лоб. из его уст полились совсем не монашеские выражения, самое малое из них было, сгинуть папе римскому в геене огненной. И вместо, того, чтобы идти к лекарям, мне пришлось сидеть еще два часа в келье отца Кирилла и беседовать на политические темы. Оказалось, что он, гораздо лучше меня ориентируется в теперешних реалиях, и я только диву давался, когда он начал мне выкладывать свои соображения по поводу действий иезуитов.

– Сергий Аникитович, ты, сам посуди, Иоанн Иоаннович теперь великий князь литовский, к весне, скорее всего уния будет уже с ним подписана, и на Ригу великий государь совместное войско поведет. Ляхи это дело соображают, и хотя у них там еще раздор великий, короля выбрать не могут, но до Рима они достучались, ведь все княжество Литовское теперь от схизмы отпадет. Вот иезуиты и вышли на Захарьиных, у тех знакомства давние с той стороны. А уж Никита Романович сам наверняка решил, что с тебя надо начинать. Вот смотри, ему так и так самому надо бы, что тебя при царе не было, а тут еще и золото за это дело получил. Ох, жаль, Иоанн Васильевич не все великие рода укоротил, Захарьинский то род не был великим, а теперь великим точно не бывать.

Я слушал говорливого архимандрита, под периодически раздававшиеся пушечные залпы, в этот момент он замолкал, и мы оба прислушивались, не донесутся ли до нас через толстые монастырские стены, крики сражающихся воинов.

Закончив разговор, я все-таки отправился в школьную пристройку и с удовольствием прошел в класс, где все мои пятнадцать новичков таращились на алфавит, нарисованный на бумажном плакате. Перед ними лежало по листу бумаги, на котором они гусиными перьями, писали букву А. Трое парнишек -дети дьяков с превосходством смотрели на своих товарищей, они уже вполне хорошо читали и писали, и теперь им надо было только разобраться с новым алфавитом. И хотя пушечная пальба была слышна и здесь, никто их учеников не рискнул, прервать учебу и отправиться глазеть на осаду Захарьинского подворья, в отличие от простых москвичей, которых, как я думал, стоит там уже не одна тысяча. Когда я зашел, все встали и поклонились.

Георгий- один из моих лекарей, также встал и доложил мне, что идет обучение новой грамоте, отсутствующих и больных нет. Я коротко поздравил ребят, с тем. что им повезло учиться в новой лекарской школе, что их ждет впереди трудная учеба, но зато они станут лекарями, которые смогут по -настоящему помочь раненым и больным воинам.

После этого я прошел в лабораторию. Здесь уже с неделю работал Арендт, и, по-моему, его теперь отсюда было не вытянуть за уши. Я ему отдал небольшое количество яда, которым пытались нас отравить, и сейчас он пытался выяснить, что же такое. Аренд, тоже первым делом начал выяснять про стрельбу, но вот сообщение, что это берут приступом подворье очередного боярина, его совершенно не взволновало.

– Сергий Аникитович, я исследую то вещество, которое ты мне передал, так. вот, пока не могу сказать точно, что это такое. По-видимому это смесь растительных и минеральных веществ. Ты слышал когда-нибудь о семействе Борджиа

– Ну да, один из них вроде был папой Римским, не помню, как его звали, а семейка была еще та – отравители.

– Сергий Аникитович, хоть и прошло много лет, а эти традиции у них остались, без сомнения этот яд изготовлен в Риме, и он длительного действия, чтобы быстрые смерти не насторожили окружающих, вам очень повезло, что вы смогли поймать отравителя.

– Классен, а почему ты решил, что был отравитель, я ведь тебе ничего не говорил об этом.

Голландец улыбнулся:

– Я достаточно хорошо тебе, Сергий Аникитович знаю, ты не тот человек, чтобы травить, кого-то. Было сразу понятно, что порошок этот не случайно попал тебе в руки, значит, скорее всего, пытались им отравить тебя и твою семью.

Пушечные выстрелы прекратились. Я все-таки не выдержал, и, выйдя на монастырский двор, надел холодный шлем, и вскочив в седло, скомандовал своей охране:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});