Знаки и знамения - Мара Вульф

произнесла я.

Поляна находилась на берегу пруда. Над водой и в воздухе парили люмины, постоянно меняя свет и заливая все вокруг волшебным светом. Некоторые из них были такими маленькими, что походили на светлячков. Другие, как разноцветные гирлянды, свисали с ветвей дубов, которые окружали поляну. Что-то ударилось о воду, и Николай застонал.

– Если они уже прыгают в воду, то я даже знать не хочу, насколько все будут раскрепощены через пару часов. Так что, пожалуйста, следи за крюшоном. – Николай поставил меня на землю, и я сразу затосковала по его объятиям. Он тоже спустился, связал поводья и отпустил коня. Позже Цербер сам найдет дорогу обратно.

– А что насчет ведьмаков Селесты? – у меня не получилось скрыть в голосе страх. – Они не придут, чтобы нам помешать?

– Они сегодня улетели в Ониксовую крепость. Это плохой знак, но когда я попросил Мелинду разрешить нам этот праздник, она сразу согласилась. – Он взял меня за руку.

– Потому что не уверена, состоится ли праздник в следующем году?

– Потому что не знает, как долго мы еще здесь пробудем, – мрачно откликнулся он. – Никто из нас не знает, что будет в следующем году… или даже завтра.

– Тебе срочно необходимо глотнуть крюшона, ворчун. – А еще пару-тройку позитивных мыслей и поцелуй. Спрятав улыбку, я решила сегодня ночью подарить ему все это и немного больше.

Ярон и Селия стояли с Кайлой и Иваном, Селия буквально сияла. Когда мы подошли к ним, Алексей протянул ей стакан крюшона.

– Разбавленный, – заверил он брата, а Селии хватило ума не спорить. От полета у нее раскраснелись щеки, и я не сомневалась, что она собрала все свои силы, чтобы насладиться этой ночью. – Стригоям запрещается принимать участие в официальных празднованиях Бельтайна в Караймане, – поделился со мной Алексей. – Так что для всех нас это новый опыт.

– Полагаю, ты все равно каждый год пробирался в лес, – подмигнула ему я.

– Естественно. – К нам присоединился Кирилл. Как и все мужчины – и виккане, и ведьмаки, – он надел белые льняные штаны и белую рубашку. А когда он повернулся ко мне, я увидела на его лице замысловатые бирюзовые узоры, которые тянулись по лбу и щекам. Солнце, связанное с тройной луной. Единство Богини и Бога.

– Кто-то же должен был за тобой присматривать, – ответил Алексей. – Этот крюшон… – он сделал большой глоток. – Легко потерять контроль с непривычки.

– Вот поэтому я никогда его и не пью, – парировал мой брат. – Бредика подмешивает туда немного коварного порошка мандрагоры. Благодаря ему на одну ночь забываешь обо всем, что тебя беспокоит.

– Тогда мне бы целую бочку крюшона. – Стригой ухмыльнулся. – Я о многом хочу забыть, причем надолго. Не только на одну ночь.

Это я понимала лучше, чем, вероятно, предполагал Алексей.

– А у тебя нет такого желания? – повернулась я к брату.

– Я не люблю терять контроль, – отозвался он. – И хорошо, если хотя бы некоторые из нас останутся в здравом уме.

– Это точно буду не я. – Алексей ободряюще улыбнулся ему и потянул Селию к огню. Ярон по-прежнему держал в руках метлу и встревоженно смотрел им вслед.

– С твоей стороны было очень мило полететь с ней, – сказала я.

– Это меньшее, что я мог для нее сделать.

Мимо нас пробежали смеющиеся Вито и Лупа. Они устремились к костру. На щеке ведьмака красовался нарисованный черными чернилами искаженный трискелион. Символ прошлого, настоящего и будущего. Все остальные отошли с дороги, когда эти двое с криком приблизились к огню и, держась за руки, перепрыгнули через него. Краем глаза я заметила, как Ярон что-то шепнул, когда подол платья Лупы оказался слишком близко к пламени.

– Скорее всего, тебе придется заниматься этим всю ночь.

Он рассмеялся:

– Не думаю. Большинству буквально не терпится загореться, чтобы сорвать с себя одежду и прыгнуть в пруд.

– Тогда пойду взбодрю того угрюмого парня на опушке. Чтобы никто другой не затащил его в воду, – попрощалась Кайла.

Только сейчас я заметила Магнуса, на лице которого читалась озабоченность. Он наблюдал за происходящим с большим скептицизмом. Корбий тоже был одет в белое, но красный шарф ярко выделялся на фоне рубашки.

– Как насчет стаканчика крюшона? – тихо спросил Николай. – Обещаю, до конца ночи ты пожалеешь, если не выпьешь хотя бы один.

– Тогда рискну небольшой порцией коварной мандрагоры и посмотрю, что будет.

Он приподнял одну бровь, но потом взял меня за руку и повел к столу, за которым Бредика и Амелия разливали крюшон.

– Осторожно, – предупредила меня Бредика. – Получилось крепковато. И все время оставайся у костра. Не ходи одна в лес.

– Не буду, – пообещала я и пригубила напиток. На языке появился привкус подмаренника, сахара, ванили и чего-то терпкого. Видимо, мандрагоры. Николай весело усмехнулся, когда я сделала большой глоток.

Лупа и Вито направились к нам. Ведьмак подвел глаза черной краской, и его голубые волосы отливали почти бирюзовым цветом.

– Это было не обязательно, – укоризненно заявила сестра Ярону, который снова присоединился к нам. – Пара-тройка искр еще никому не повредила. Красивое платье, – повернулась она ко мне.

– Мне его Кайла одолжила.

– Мое красивее, – заявила Лупа, ухмыльнувшись Ивану, который прислонился к дереву у меня за спиной и хмуро смотрел на нее.

– Потому что у тебя под ним ничего нет, – сухо ответил стригой, и я поперхнулась крюшоном, обрызгав белую рубашку Вито.

Потом запоздало прикрыла рот рукой, подавив смех:

– Прости.

Тот лишь отмахнулся, даже не поморщившись.

– Я брошу рубашку в огонь. – Он вытянул ее из-за пояса брюк, на котором висел черный обоюдоострый ритуальный кинжал.

Амелия вручила им с Лупой новые стаканы, как вдруг по поляне разнесся громкий звук. Кто-то протрубил в рог, и еще до того, как он стих, над верхушками деревьев на метле пролетела Мелинда и грациозно опустилась на поляну. На ней было кроваво-алое платье, а голову украшало нечто вроде тернового венца. Ее приветствовали бурными овациями. Похоже, каждый тут знал, что будет дальше, только я не имела ни малейшего представления и просто пошла за толпой, когда присутствующие встали в кольцо вокруг костра.

– Все, что случится сегодня ночью, произойдет в честь Великой Богини, – твердым голосом объявила Мелинда, после того как смолкли топот и шарканье ног. Только горящее дерево трещало и шипело, и искры взлетали в ночное небо. – Она все одобряет и ни о чем не жалеет.

Я сделала еще глоток крюшона, от которого в животе разлилось тепло. Эта ночь принадлежала мне. И Николаю.

– Встанем же вместе в магический круг, чтобы попросить Богиню о мире и помощи этой ночью, – призвала нас