Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И похож он на курган — вместилище памяти былых цивилизаций. Одинокая лысая горка посреди саванны. Бережок крутой, но не обрывистый, не осыплется, такой и река в половодье не подрежет. Вид с вершины замечательный — век бы тут стоять да любоваться пейзажем: ширь бескрайняя.
Хорошая досталась Кольке земля, мягкая, ласковая. Легко копать было.
Никлаус прожил минут сорок, показав себя настоящим бойцом, держался до последнего. Ничего мы не могли сделать, ничего. Не живут с такими ранами. Сперва нам показалось, что обойдется, вытащим, и крови-то немного было… Атакующая гаруда левой лапой промахнулась, уже позже подхватила парня, зацепив прочную джинсовую куртку, но правая взяла жертву крепко, сразу пробив грудную клетку со спины, — кровь пошла в легкие. Сомневаюсь, что и спец помог бы в такой ситуации. Тут нужна медицина взрослая, такой и в Шанхае нет, разве что в Нью-Дели нечто подобное имеется, как я слышал.
После недолгих споров мы сошлись на простом деревянном кресте. Швейцарцы привыкли к многоконфессиональности своих кантонов, а индус, живший и воевавший в тех краях, где человека и похоронить-то порой сложно — не разберешь сразу, какой обряд надобен, — отнесся к вялым спорам философски, заявив, что любой обряд хорошо, если люди к нему сердце прикладывают. Крест мы сделали добрый, никаких молодых березок поперечинами, вытащили из трюма прочный дубовый брус, собрали аккуратно, скрепив его коваными шанхайскими гвоздями с широкой шляпкой.
После чего Ленни оформила табличку.
Мне было странно видеть на ней классический немецкий — отвык. Речь наших жителей Новой Швейцарии, когда они быстро обмениваются мнениями на родном языке, всегда навевает на меня, учившего обычный немецкий язык, тихий ужас. Швейцарский немецкий — разговорный кондовый Swiss Deutsch, для многих похожий на дикую смесь арабского, идиша и иврита, существует только в устном виде и, как я понял, не располагает ни единым написанным на нем документом, книгой или учебником.
— Наверное, хорошо, что у него не было семьи, — сказала она, вытирая руки.
— Может, наоборот? — тихо возразил я. — Хорошие люди должны оставлять после себя живой след на земле.
Потом прочитали над могилой молитвы, каждый свою — кто какие знал.
Джай принес пучок длинных ароматических палочек, зажег и прошел три раза вокруг могилы. Странный получился обряд, но искренний… Я прихватил водку со стаканами, а вот черного хлеба не нашлось. Вмазали за легкий путь на небеса, после чего индус затянул на короткой продольной флейте заунывную мелодию — Песню Ветра над Большой Рекой, то, что нужно.
Шкипер в который раз смахнул слезу, а Ленни, как и положено женщине, нормально так, по-человечески заплакала в голос, и именно в этот момент всем нам стало легче…
А вообще-то мы давно уже огрубели в этом мире, привыкли к такой жесткой яви: нет отныне над нами привычного кокона безопасности, который предоставляет тебе замшелое и косное государство, как ни проклинай его всуе в той, старой реальности, — это достояние все мы надолго потеряли. Здесь же внутренняя готовность к своей смерти либо потере друзей такова, что шока не было.
Была потеря, но не было отчаяния.
И была горячая, то есть глупая, злость.
Мне хотелось снять с борта злосчастный пулемет, обвешаться всем мыслимым оружием, карателем пройтись по равнине, уничтожая все живое, после чего чисто на ярости, на пальцевых зацепах подняться на высокую слоистую скалу и тяжелой абордажной саблей кукри раскромсать гнезда чудовищ вместе с дьяволятами, если они там есть. Была злость на себя: почему сразу не поверил своей интуиции, когда усомнился в качестве огневой позиции пулеметчика? Почему не добыл крепкие бронежилеты, хорошие, надежно защищающие тело со всех сторон, — ведь есть же такие!
По соседству с могилой Никлауса стояла маленькая пагода — там тоже захоронение, но ни надписи, ни таблички не было. Кто тут похоронен, как погиб человек? Настоящий погост получается.
Хорошая тут высота, подходящая. И правильный разрыв в горном хребте есть. Я вытащил из кармана радиоприемник, включил, выставил самую маленькую громкость — все равно, кроме меня, никто ничего не поймет, — подкрутил верньер настройки и вскоре поймал «Радио Россия». Как хорошо слышать пусть далекую, но русскую речь. Застал самый край новостей — жаль, они редко бывают, в основном музыка. Понимаю, людей в этом мире мало, штатов не хватает, все делается на энтузиазме… Никакой стратегической информации наши не дают, это естественно. Опять соревнования прошли, на это раз лучников. Какой-то детский центр заработал. Новые прививки для всего населения анклава… Открыли регулярное сообщение по реке между Берлином и Россией… Путевки какие-то на маршрут выходного дня — обалдеть! У них уже и путевки есть! Включи магнит попуще, Родина, притяни ты нашу скорлупку, чего тебе стоит с такой энергетикой.
Мамочки мои, когда уж доплывем…
Индус играл и тихо пел, Ленни все еще всхлипывала, шкипер понемногу подливал свежее в маленькие стеклянные стаканчики — мы сидели на краю холма, смотрели вдаль и накоротко вспоминали события последних дней, инстинктивно выискивая в былом приметы, знаки, сигнализирующие о том, что случится вскоре.
И тут шкипер неожиданно встал и пронзительно прочитал «Реквием» Стивенсона:
Под небом просторным, в подлунном краюМеня положите в могилу мою…[39]
Удивительной силы вещь.
Внизу текла Великая река, завершая огромный поворот и вновь выравниваясь перед последним броском к океану.
Нас стало меньше. Мы стали слабей.
Стали ли мы умней?
Обряд получился хорошим. И долгим — вечерело.
Даже как-то и уходить не хотелось, мы сидели и молчали. Солнце опускалось все ниже, начиная заливать безбрежное травяное море первобытной степи розовым светом. Еще чуть-чуть — и светило спряталось за склон правобережного горного хребта, и вокруг сразу потемнело. Вечер будет короток, темнота наступит быстро.
А воды Ганга уже стали черными, на матово мерцающей водной ленте выделяется лишь одинокий белый дизель-электроход, ожидающий нас внизу, — там нет никого, судно крепко пришвартовано и заглушено, наверх пошли все. Только злосчастный пулемет с турели сняли — вот он, рядом с Джаем лежит.
Тишину разрушил Маурер, резко схвативший бинокль.
— Что там? — заинтересовался я.
— Огни по нашему берегу. Далеко.
— Я тоже вижу! — привстала Ленни.
Кроме шкипера, бинокля никто не захватил.
Но минуты через две все уже и без бинокля хорошо видели один, самый сильный из трех крошечных огоньков в ряд, неотъемлемый признак жилья человеческого. Там, вдали — поселок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Чистое Небо - Кочеров Дмитриевич - Боевая фантастика
- Стратегия: «Замок Россия». Том 1 - Вадим Денисов - Боевая фантастика
- Стратегия: «Замок Россия». Том 2 - Вадим Денисов - Боевая фантастика
- «Эскадрон смерти» из космоса. Звездные каратели - Федор Вихрев - Боевая фантастика
- Стратегия захвата (сборник) - Евгений Гуляковский - Боевая фантастика
- Генетический шторм - Вадим Денисов - Боевая фантастика
- Инженер - Эд Нерский - Боевая фантастика / Попаданцы / Периодические издания / Фэнтези
- Свиток 3. Великий шаман - Егор Дмитриевич Чекрыгин - Боевая фантастика / Попаданцы
- Душа Короля 4 - Антон Дмитриевич Емельянов - Боевая фантастика / Городская фантастика / Попаданцы / Периодические издания
- Сердце Великана - Антон Волк - Боевая фантастика