Северный шторм - Роман Глушков

– Что ж, доверие – это похвально, – заметил Горм, тоже явно уловивший истинный смысл в ответе Густава. – В таком случае считай то, что я тебе сейчас скажу, моей личной благодарностью тебе и твоим братьям за содействие. Нам доподлинно известно, что отступник, за голову которого вы даете очень хорошее вознаграждение, находится сейчас в Ватикане. Речь идет о Стрелке Хенриксоне. С ним еще двое: некий человек по фамилии фон Циммер и его помощник Михаил. Первый – плешивый коротышка лет за пятьдесят, второй – упитанный шатен, чуть пониже и помоложе меня; сильно хромает на правую ногу, поэтому не расстается с тростью. Буду признателен, если именно ты разыщешь этих троих и уничтожишь их. Не важно как – или пристрели, или сдай Хенриксона с приятелями в магистрат, – главное, чтобы их не стало, и как можно быстрее.

– Что Стрелок забыл в Ватикане? – полюбопытствовал Ларсен, явно заинтригованный очередным неожиданным известием. – И вообще, откуда у тебя такие сведения?

– Есть предположение, что Хенриксона послал Петербургский князь, дабы он вернул домой его непутевого сынка. Эта троица целый день крутилась возле нашего лагеря, а когда узнала, что Ярослав угодил в плен, стала выпрашивать у моего конунга взрывчатку в обмен на план какого-то подземного тоннеля. Мы поверили им и согласились на сделку. Но, получив динамит, Стрелок сбежал, так и не сообщив нам никакой информации. Поэтому будь осторожен: у банды Хенриксона имеется при себе и оружие, и взрывчатка.

Фенрир лукавил и при этом внимательно наблюдал за Охотником. Тот наверняка сейчас сопоставлял факты, увязывая недавний взрыв на кладбище Скорбящей Юдифи и только что полученную информацию. Горм смешал правду и вымысел в таких пропорциях, что его история, пусть и отдавала душком неискренности, в целом все же звучала правдоподобно.

– Хорошо, проверим, – подытожил Ларсен вслух свои короткие размышления. – Не вижу причин, по которым ты взялся бы сочинять для меня такую невероятную сказку. Видимо, ваш бывший компаньон Хенриксон действительно крепко вам насолил, раз ты хочешь теперь сдать его Ордену.

– Не Ордену, – поправил его Горм. – Тебе, Охотник. Мне известно, что твой отец был датчанином. И, хоть ты вырос в этой стране, знай, что у нас принято помогать сородичам. Даже таким далеким и не поддерживающим нашу веру, как ты, – ведь нас, датчан, осталось очень и очень мало.

Густав Ларсен снисходительно посмотрел на «сородича»-язычника, криво ухмыльнулся и постучал пальцем по крышке хронометра, давая понять, что пора закругляться.

– Возможно, отчасти ты и прав, – пробормотал Кувалда и, направившись к выходу, бросил через плечо: – Ладно, если нам еще доведется встретиться, я сообщу тебе, что выяснилось насчет твоего врага. А пока ждите красной ракеты. И не забывайте о перемирии! У твоего конунга не слишком крепкая память на подобные вещи…

Часть четвертая

Стрелок у Стального Креста

И познаете истину, и истина сведет вас с ума.

Олдос Хаксли

13

Ватиканские Сестры Услады Духа были, пожалуй, единственными горожанами, кто не боялся рвущихся в столицу захватчиков. Причину такой на первый взгляд беспочвенной смелости коротко, но емко выразила настоятельница обители Святой Изольды, матушка Клаудиа. Услышь кто посторонний ее слова да донеси потом о них куда следует, и матушку ожидали бы очень крупные неприятности. Но в нашем присутствии она могла позволить себе говорить любые вольности, вплоть до откровенной ереси.

– Да если лысый король этих язычников подойдет к воротам моего монастыря, ему даже не придется стучаться, – небрежно махнув рукой, ответила матушка Клаудиа на вопрос Михаила о том, куда Сестры будут прятаться в случае появления в городе норманнов. – Я сама распахну перед Торвальдом ворота и объявлю для Сестер обычный служебный день. А чем он, извините, будет отличаться от остальных дней? Разве что посетителей чересчур много нагрянет да пожертвований за службу никаких не соберем, только и всего. А то нам к этому привыкать! Ну, возможно, северяне будут малость погрубее, так сестрам это только впрок пойдет – для новизны, как говорится, ощущений. Служба у нас такая, ничего не поделаешь: побольше рвения в работе, поменьше моральных предрассудков… Что, у «башмачников», по-вашему, духа нет? Есть, куда ж ему деваться-то? А раз дух есть, значит, и услаждать его тоже необходимо. А в этой науке нашим Сестрам равных нет; вам ли, поганцам, не знать – помню те времена, когда между рейдами вы только в нашей обители и околачивались. Особенно тебя помню, усатенький, – по тебе тут многие послушницы сохли, а одна даже пыталась руки на себя наложить, когда узнала, что ты в Россию сбежал.

– Может, все-таки устроите мне ностальгическое свидание с кем-нибудь из прежних подруг? – с надеждой полюбопытствовал Михаил. – Крупных пожертвований, правда, не обещаю, но новизну ощущений гарантирую. Меня русские красавицы таким очаровательным штучкам научили, какие ваши Сестры в своих индийских трактатах точно не прочтут.

– Ай-ай-ай, а как же конспирация, дорогой ты мой? – укоризненно покачала головой матушка Клаудиа – полноватая, но весьма миловидная женщина, судя по возрасту, ровесница фон Циммера. – Разве можно в твоем откровенно дерьмовом положении вступать в контакты с потенциально опасной категорией граждан? Да у меня треть Сестер осведомителями у Ордена Инквизиции подрабатывают! Еще одна треть Защитникам доносит, а остальные пока не определились, к кому завербоваться! Знаешь, какое у моих девчонок любимое занятие? Хвастаться друг перед другом, кому какое ведомство больше платит, и добытой информацией между собой торговать.

– Так, значит, и вы на кого-то работаете? – спросил я. Мне стало не по себе от таких откровений матушки, и я даже навострил слух: а не доносится ли со двора топот ботинок спешащих к нам Охотников или их коллег из другой конторы. Затея Конрада Фридриховича укрыться в монастыре Святой Изольды мне мгновенно разонравилась.

– На кого я только не работала, дорогой ты мой! – всплеснула руками Клаудиа. – И на Магистрат, и на армию, и на них обоих сразу. Но годы, годы… Никудышный сегодня из меня осведомитель – круг контактов совсем сузился. Да и то, какой это, к чертовой матери, круг – три старых пердуна из апостольских свит, которых, того и гляди, инфаркт хватит… К тому же память подводить стала, а она у меня и в юности крепостью не отличалась… В общем, результативность работы снизилась, и как агент матушка Клаудиа давно утратила ценность. Мне и жалованье-то уже лет семь не начисляют… Да почитай, с тех самых пор, как ты, Конри, из страны сбежал. Один ты, мой сладкий, обо мне заботился, один ты свою Клау любил и лелеял…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});