Гильдия убийц - Личия Троиси

Оба тяжело дышали, но Лонерин держался спокойно.

Дубэ оглядела следующий коридор. Сердце бешено колотилось. Она покидала Гильдию. Она снова становилась свободной. В смятении она даже не подумала об этом.

Они снова побежали. Подошли к центральному коридору. Лестница в глубине вела наружу, в храм, Дубэ двинулась вперед, но вдруг замерла.

— Кто там? — прошептал Лонерин.

— Рекла, — ответила Дубэ.

— Кто?

— Одна из стражей, которая знает меня. — Она обернулась к Лонерину: — Набрось капюшон на лицо, иди решительно и опусти голову, понял?

Она тоже опустила капюшон, постаралась сгорбиться и завернулась в плащ. Глубоко вздохнула, и они двинулись в направлении, противоположном тому, куда собирались.

Она слышала позади себя размеренный шаг Лонерина, потом тишину, в которой были слышны бархатные шаги ее врага — Реклы.

«Лонерин шагает слишком громко», — подумала Дубэ.

Она услышала, как женщина ускорила шаг.

— Что вы тут делаете?

Дубэ остановилась. Выхода не было. Она медленно обернулась.

— Возвращаемся из храма, мы ходили молиться. — Голос Лонерина был твердым и уверенным.

Рекла кивнула:

— Понимаю. Намерение воистину похвальное. Только поэтому не буду вас наказывать за прогулку в столь поздний час.

Лонерин поклонился, и Дубэ поспешила вслед за ним.

Рекла пропустила их и двинулась своей дорогой.

— Иди за ней, — прошептала Дубэ.

Они двинулись медленным шагом за ней, потом свернули в другой коридор и остановились.

Лонерин прислонился к стене. Дубэ услышала его дыхание.

— Ты и в самом деле не теряешь присутствия духа, — сказала она ему.

Наверное, он улыбнулся, но девушка увидела в темноте только капюшон, закрывавший лицо.

Они вышли из коридора и скоро были уже в храме.

Быстро прошли по храму.

Вот и все. Дубэ решительно открыла дверь. Их приветствовало небо, полное звезд.

Она не обернулась. Не замешкалась. Вышла в дверь, услышала быстрые шаги Лонерина позади. Они ушли — навсегда.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Идо часто приходил и понапрасну вглядывался во второстепенный эпизод этой огромной фрески. Одни помнили его только как учителя Ниал, другие вспоминали схватку, когда он сражался, во время Великой Зимней Битвы, с Всадником Черного Дракона Деинофоро. Действительно, он был одним из основых персонажей борьбы против Тиранно. Может быть, он не был главным действующим лицом тех ярких событий, в которых принимали участие Ниал и Сеннар, но он был душой сопротивления, готовил войска, которые сражались в последних решающих битвах, только ему обязаны своим существованием свободные Земли в течение того долгого периода, когда Ниал и Сеннар искали восемь камней по всему Всплывшему Миру. То, что он был одно время наместником у Тиранно, только прибавляло ему веса, как человеку, который смог понять свою ошибку и прожил жизнь, пытаясь искупить ее.

Они да Асса. Падение Тиранно (отрывок)

31

КОНЕЦ. ПРОШЛОЕ X

Первое убийство оказалось чем-то вроде колдовства. С этого дня время стало бежать быстрее, и свеча жизни стала сгорать как по волшебству.

С того вечера она больше не убивала, как обещал ей Учитель, но все как-то переменилось. Она продолжала помогать ему, заключала договоры с заказчиками, подготавливала оружие и мучилась своей осведомленностью в делах убийств.

Дубэ взяла те деньги, которые ей дал Учитель. Она купила чудесную книгу по ботанике и с удовольствием прочитала ее от корки до корки. Иногда она испытывала странное отвращение, беря ее в руки. Образ убитого ею человека настойчиво всплывал в памяти, и на какое-то мгновение ее охватывал приступ тошноты. В эти моменты ей достаточно было подумать об Учителе, и все проходило. Дубэ постоянно думала о нем с того вечера. Долгое время она не могла подыскать название тому чувству, которое скручивало ей желудок при мысли об Учителе. Теперь она знала, что это такое. Она поняла все, когда поцеловала его. Это был первый поцелуй в ее жизни.

Воспитание Дубэ совершенно отличалось от воспитания других девочек ее возраста, и ее интересы не распространялись на кукол, игры или такие вещи, как любовь. Однако вечером, тайком от Учителя, она читала какие-то баллады и фантазировала. Чувства к Матону умерли вместе с прежней жизнью, но Дубэ часто, перед тем как заснуть, мечтала встретить кого-то, влюбиться. Может быть, в такого же наемного убийцу, как она сама.

Теперь она неожиданно поняла, что этим человеком был Учитель.

Иногда она чувствовала непреодолимое желание поцеловать его еще раз, сказать ему все, спросить, нравится ли она ему, любит ли он ее. Но она всегда сдерживала себя. Отчасти потому, что Учитель с того самого дня не позволял себе больше ни одного нежного жеста, а отчасти из страха. Пока она ему ничего не сказала, все остается неопределенным. Она может продолжать смотреть на него обожающими глазами, мечтать о том дне, когда станет его женой. А если бы она сказала ему, то он мог ответить «нет». И тогда все в одно мгновение кончилось бы. А она этого не хотела. Она хотела продолжать жить так, любить его, не требуя ничего взамен.

Учитель стал давать ей деньги за ее работу.

— Если ты хочешь стать независимой, то должна научиться распоряжаться своими деньгами.

— Я совершенно не уверена, что хочу по-настоящему быть самостоятельной, Учитель…

На самом деле она все еще боялась, что он может бросить ее, теперь, когда она уже не была на самом деле его ученицей.

Учитель раздраженно махнул рукой:

— Глупости, рано или поздно ты должна будешь и захочешь найти свою собственную дорогу.

Этот период был полностью омрачен и освещен любовью к Учителю. В ее жизни не было места ни для чего другого. Все сводилось только к одному, все чувства были поглощены этой безграничной страстью. Из-за этого Дубэ чувствовала себя отупевшей, контуры всего окружающего расплывались и стирались.

А он оставался таким, как всегда, может, даже более холодным, чем обычно, хотя Дубэ и не хотелось допускать этого. Он избегал смотреть на нее, его взгляд все чаще становился печальным. По вечерам, они редко занимались. Учитель оставался у окна и смотрел на кромешную тьму. Летом он проводил большую часть ночи на берегу, просто глядя на океан, который набрасывал свои волны на побережье, а потом забирал их, сохраняя свой неизменный ритм, которому никто не мог помешать. Учитель казался бесконечно уставшим человеком.

Дубэ хотела бы взять на себя эту усталость, эту печаль, хотела бы, чтобы ее любовь оказалась способной вывести его из этой прострации и дать ему покой, потому что она чувствовала, как Учитель в этом нуждается. Но это было просто невозможно. Между ними все время что-то стояло, какой-то экран, разделявший их, нечто, чему Дубэ не могла подобрать названия, но что бесконечно мучило ее.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});