Древняя русская история до монгольского ига. Том 1 - Михаил Погодин

Угры не могли легко отказаться от своей завидной добычи. Мстислав на всякий случай должен был готовиться к встрече. Он выдал свою дочь Анну за Даниила, получившего, между тем, после многих бед и превратностей, отчину свою, княжество Владимирское, надеясь иметь в нем верного сотрудника и помощника против иноплеменников. Но не с одними уграми предстояла борьба.

Непостоянный Лестко взял вскоре их сторону, хотя против них только что призвал Мстислава, и вот по какому случаю.

Во время смут он овладел некоторыми городами владимирскими. Даниил, возмужав и утвердясь на отцовском столе, потребовал их назад. Лестку не хотелось расстаться с ними. Даниил пожаловался Мстиславу. Тот отвечал: «За первую любовь, я не могу восстать на него; ищи других помощников».

Молодой князь владимирский решил управиться один и занял всю свою Украйну, разбил и ляхов, высланных Лестком воевать по Бугу. Тогда Лестко озлобился и, полагая, что зять действует заодно с тестем, тотчас вступил в переговоры с Андреем: «Я отказываюсь от части своей в Галиче, говорил он, и отдаю все зятю (т. е. Андрееву сыну, женатому на его дочери), выгоним только русских».

Андрей не мог ничего желать лучше. Он собрал войско и подступил к Перемышлю. Ярун тысяцкий должен был бежать. Войска, присланные Мстиславом к Городку, отложившемуся с людьми Судислава, были разбиты подоспевшими уграми и ляхами. В схватке убит дьяк Мстислава Василий, по прозванию Молза; с Михалка Скулы враги сняли три золотых цепи, потом отсекли голову и принесли к Коломану. Мстислав стоял на Зубрье с князьями киевскими и черниговскими. Туда прибежали к нему разбитые бояре и известили его о силе вражеской. Он увидел, что не может спорить теперь и отошел дальше назад, убедив Даниила и Александра бельзского подержаться в Галиче. Даниил затворился, а Александр не поспел. Коломан и ляхи подступили к городу, бились долго на Кровавом Броду, но оставили его, устремились на Мстислава и вынудили выйти из земли. Он успел, однако же, дать знать зятю, чтобы тот выходил из засады, и Даниил, показав великую храбрость и ловкость, прошел почти через неприятельские полки, достиг Днестра, оттуда приплыл к Мстиславу, который «великую хвалу сотворил» своему мужественному зятю, дал ему многие дары и даже борзого своего сивого коня. Он не думал, разумеется, уступать и, не имея у себя почти никаких воинов, решил найти их вовне. «Пойди, княже, в свой Владимир, сказал он, а я пойду в половцы, и мы отомстим свой сором».

Угры торжествовали. К Коломану на помощь пришел в Галич воевода Филя Прегордый, как отзывается о нем Волынская летопись: «Он надеялся объять всю землю, потребить море, и говорил обыкновенно: острый мечу, борзый коню — многая Руси». Еще была у него пословица: одним камнем можно много горшков перебить.

Наконец, пронесся слух, что идет Мстислав с половцами; Лестко поспешил на Даниила. Фильний не сомневался в победе: оставив молодого Коломана в Галиче с женой, он укрепил город и, к великому соблазну православных, употребил церковь Пресвятой Богородицы под стену, а сам пошел на встречу с уграми, ляхами и галичанами. Мстислав ожидал его, вместе с верным своим другом и первым сподвижником под Липицами, князем Владимиром Рюриковичем смоленским. Половцы были поставлены в засаде, чтобы ударить, когда разгорится бой. Полки приближались. Нетерпеливый Мстислав выехал вперед на высокий холм, чтобы обозреть вернее их количество и силу…

Владимир, заметив из своего полка его одного на виду перед врагами, испугался, чтобы не случилось чего с ним, — а от него зависело все, — прискакал к бесстрашному и убеждал вернуться назад к своим. Мстислав быстро спустился и тотчас велел начать сражение, обещая своим воинам победу силой честного креста. Полки сошлись. А на Владимировом крыле дело загорелось еще прежде. Ляхи сильно напирали. Наши будто обробели, побежали, князья с ними. Ляхи пустились в погоню. Часть венгров присоединилась к преследователям, считая победу решенной. Все они удалились на большое расстояние от побоища, а Мстислав все еще стоял. Увидя против себя малочисленный остаток, он ударил с половцами в тыл венграм и киевлянам и привел их в совершенное замешательство. Тогда и Владимир Рюрикович, условившись, вероятно, заранее, обернулся против них с прочими беглецами — и враги были смяты совершенно. Фильний был взят в плен. Без воеводы дух у воинов упал. Бежать было некуда и сражаться нельзя. Половцам и русским оставался только труд убивать их. Между тем, первые ляхи возвращались с песнями на побоище, не предчувствуя поражения венгров и галичан. Половцы окружили их со всех сторон с одним князем, и началась новая резня. Они бежали: на другой стороне развевалось белое знамя; несчастные ляхи устремились туда, думая, что это их товарищи держатся, а знамя было распущено русскими, которые принимали их на мечи, по приказанию Мстислава, не велевшего давать никому пощады. Победа одержана совершенная. Нельзя было счесть убитых, трупы лежали грудами, кровь везде лилась потоками. Вопли раненых и умирающих слышны были в Галиче. А половцы принялись грабить — коней, одежд, оружия, множество поляков и венгров угнали они в неволю. Тогда и галичане, услышав о победе, начали убивать тайно остававшихся у них венгров, как овец. Русские превозносили Мстислава до небес, и за такую совершенную победу, что одержал он, и за приказ не давать пощады уграм и ляхам. «Красное ты наше солнышко, ясный ты наш сокол; сам Бог насылает тебя смирять гордых и строптивых, чтоб не смели хвалиться пред тобою победою», — восклицали они в восторге, и слава Мстислава между русскими воинами совершенно утвердилась: нет ему равного воителя!

Он подступил к Галичу.

Остававшиеся там с Коломаном угры и ляхи решили с отчаяния защищаться до последней капли крови. Смерть ждала их перед городом та же, что и в городе. Готовясь к осаде, они выгнали всех жителей с женами и детьми, опасаясь голода, равно как и измены с их стороны. Пленный Фильний, вероятно, по приказу Мстислава, советовал им не противиться победителю, которому сам Бог предал во власть всю галицкую землю, — но они не послушались. Потом послал к ним Мстислав своего тысяцкого Димитрия с предложением сдаться, и также без успеха. Наконец, сам подъехал к крепости, и в третий раз они отказались. «Ну так готовьтесь на убой, а не к сражению», пригрозил раздраженный князь. Полки его окружили крепость со всех сторон. К несчастью осажденных, одни задние ворота они оставили без нужного внимания. Русские сделали под ними подкоп, ворвались в крепость и впустили туда ночью Мстислава с его людьми. Произошло всеобщее замешательство. Враги метались из стороны в сторону среди ночного мрака и падали под острием меча. Славный летописец польский, архиепископ краковский Кадлубек и канцлер Иван успели убежать из города. Коломан с женой спасся в церковь, которую еще до похода укрепил сам Фильний, соединив ее с ближайшей стеной. Несколько угров и ляхов последовало за ним; одни взбежали на каморы церковные, другие поднялись на веревках и начали бросать оттуда камнями. На рассвете Мстислав окружил это последнее убежище и вызывал Коломана для переговоров. Приближенные убеждали его не выходить и не соглашаться ни на что, в надежде, не подоспеет ли помощь от отца, который уже должен был получить известие об их положении. Мстислав стоял.

Хлеба было припасено хотя мало в церкви, но пить было нечего, и жажда одолевала несчастных. Мстислав, сжалившись, послал им бочку воды, и они приняли ее как драгоценнейший дар и разделили между собой по мерке, хотя, впрочем, и половина не утолила жажды.

Наконец, к жажде присоединился и голод. О помощи не было слышно ниоткуда, — и осажденные отворили ворота. Мстислав велел вывести венгерских и польских бояр с их женами и раздал их по половцам и по своей дружине. Последним вышел молодой Коломан с женой и был отослан под стражей в Торческ. Враждебный Мстиславу галицкий боярин Судислав попался здесь также в его власть. Он обнимал ноги князя и обещал служить ему верно. Князь не попомнил зла, поверил словам его, себе на беду, и, почтив его честью великой, дал ему Звенигород.

Торжество Мстислава было полное, разделить которое приехал вскоре храбрый Даниил, которому Лестко мешал до сих пор соединиться с ним и принять участие в войне. Русские епископы венчали Мстислава, как утверждают некоторые из новых летописцев, златым венцом Коломановым, доставшимся ему в руки, и он принял на себя имя царя галицкого.

Андрей, услышав о происшедшем, прислал к Мстиславу вельможу своего Яроша требовать, чтобы тот освободил его сына и всех пленников, не то поднимет на него все царство свое и придет войной. «Победа не в твоих руках, а в Божиих, отвечал Мстислав спокойно, приходи, и я тебя встречу, надеясь на помощь небесную».

Второе посольство привезло речи более умеренные. Король венгерский увидел, что Мстислава устрашить ничем нельзя и что лучше прибегнуть к другим средствам. Супруга Андрея отправила к нему от себя особых мужей молить о сыне. Мстислав долго не соглашался, опасаясь, чтобы галицкие бояре, его не любившие, не приняли опять стороны Коломановой и не затеяли новой войны. Посольства не прерывались. Предложения следовали одни за другими. Начались переговоры. Наконец, решено было, особенно вследствие советов Судислава, что Мстислав освобождает Коломана и пленных угров, а он отказывается от Галицкого княжества, которое через три года предоставляется в приданое дочери Мстислава, Марии, вступающей в супружество со вторым Андреевым сыном Андреем; теперь угры получают только Перемышль.