Тот, кто знает. Книга вторая. Перекресток - Александра Маринина

— Как чудесно, Наташенька! Ты такая талантливая! Прелестный фильм, яркие герои. Ну что ты так переживаешь? Все хорошо, все отлично. И Ирочка у нас молодец, как хорошо играет!

Ира, пунцовая, как маков цвет, сидела рядом и приговаривала:

— Какой ужас! Какой кошмар! Все не так, все неправильно. Зачем ты меня снимала, Натулечка? Тебе нужно было взять хорошую актрису, а я тебе весь фильм загубила.

Серия закончилась. Наташа на ватных ногах встала и направилась в сторону кухни.

— Сделаю чай, — деревянным голосом произнесла она. — Андрюша, придвинь маленький столик, я все сюда принесу.

— Я с тобой! — сорвалась с места Ира.

— Ну как? — тревожным шепотом спросила она, оставшись вдвоем с Наташей на кухне.

— Все нормально, перестань психовать, — Наташа выдавила из себя некое подобие улыбки. — Ты хорошо играешь, я тебе сто раз об этом говорила.

— Но Привалов меня переигрывает! Я как чувствовала…

— Чего же ты хочешь, миленькая? Привалов — актер с огромным опытом, он снялся в пятидесяти с лишним картинах, не говоря уж о том, что он всю жизнь играет в театре. А ты думала, что выйдешь вместе с ним на площадку и сыграешь лучше, чем он? Так не бывает. Талант — талантом, а опыт ни за какие деньги не купишь, его собственным горбом наживать надо. И потом, эпизод с Приваловым мы снимали в самом начале, весной прошлого года. Вот посмотришь, в тех эпизодах, которые снимались осенью, ты выглядишь намного лучше, ты за время съемок много чему научилась, кстати, у того же Привалова. В той серии, когда ты приходишь к нему наниматься на работу, вы играете на равных, можешь мне поверить.

— Ой, Натулечка, не успокаивай меня. Позор, просто позор! Как я сегодня дома появлюсь? Не представляю.

Наташа услышала, как в гостиной зазвонил телефон. У них пока был только один телефонный аппарат, Андрей считал, что покупать аппараты нужно после того, как вся мебель окажется на своих местах, чтобы телефоны соответствовали всему интерьеру по цвету и дизайну.

— Наталья, — в кухне появился Ганелин, — звонила твоя сестра. У них там телефон разрывается, все тебя требуют. Может быть, тебе имеет смысл подняться наверх и посидеть у Бэллы Львовны?

Она совсем недавно переехала к Андрею, забрав с собой Алешу и уступив свою комнату племяннице. Мало кто знал номер телефона в квартире Ганелина, понятно, что все звонят в ее старую квартиру.

— А не проще попросить Люсю всех переадресовывать сюда? — задала Иринка вполне резонный вопрос. — Пусть всем дает этот номер.

— Ты — большая оптимистка, — хмыкнула Наташа. — Неужели ты думаешь, что наша Людмила возьмет на себя такой непосильный труд?

— Просто она бесится, что ей никто не звонит и она никому на фиг не нужна, — ехидно заметила Ира. — Вот и вредничает.

— Не злись, пожалуйста. Андрюша, мы поднимемся наверх. Сейчас придет Алешка, пусть поест сам, там мясо с картошкой и салат. И проверь у него химию, ладно? Он вчера с какими-то задачами мучился.

Вместе с Ирой и Бэллой Львовной Наташа поднялась на четвертый этаж. Первое, что она увидела, была огромная корзина цветов, стоявшая прямо посередине прихожей.

— Ну вот, — огорченно вздохнула Ира, — сюрприз не получился. Андрей Константинович принес корзину, я ее здесь спрятала, а он хотел вручить тебе после показа.

Наташа с подозрением глянула на старую соседку.

— Это называется «Ирочка, я телевизор не выключила», да?

— А что ты хотела, чтобы я сказала? «Ирочка, на лестнице стоит корзина цветов, сбегай наверх, спрячь ее от Наташи»? Лучше трубку сними, сейчас аппарат разорвется.

Телефон и в самом деле истошно звенел. В дверях бывшей Иринкиной комнаты возникла сухопарая фигуры Люси.

— Ты будешь снимать трубку или нет? — раздраженно спросила она. — Никакого покоя, черт знает что.

— Извини, дорогая, — равнодушно бросила Наташа, подходя к столику, на котором стоял телефонный аппарат, и снимая трубку.

— Алло!

— Прошу прощения, нет ли у вас случайно Ирины Николаевны? Это ее свекровь.

— Да, конечно, она здесь. Одну минуту. Тебя, — шепнула она, передавая трубку Ире.

— Кто? — Ира округлила глаза.

— Твоя Лизавета.

— А что ей надо?

— Ты меня спрашиваешь? У нее и спроси.

Ира поговорила со свекровью и с облегчением перевела дыхание.

— Им понравилось. Ты представляешь, Натулечка, им ужасно понравилось! Лизавета сказала, что я талантливая, а ты — просто гениальная!

— Ну вот, а ты боялась.

Из своей комнаты выглянул Саша, поцеловал мать и Иру.

— Здорово! Кино показывали?

— А как же! Мог бы сам включить телик и убедиться, — Иринка, конечно, не удержалась, чтобы не поддеть юношу.

— Да я только минут десять назад пришел, — принялся оправдываться он. — Ну, какие впечатления?

— Сильные, — фыркнула Ира. — Никакого уважения к труду собственной матери! Хоть бы с премьерой поздравил, три цветочка подарил для приличия, раз уж фильм смотреть не стал. Правильно говорят, что сыновья — это жизнь, выброшенная в форточку. Растишь вас, растишь, и никакой отдачи.

— Ирка, уймись, — одернула ее Наташа В течение ближайшего часа Наташе позвонили десятка полтора друзей и знакомых с поздравлениями по случаю премьеры. В одиннадцать вечера Иринка на своем красном «Форде» умчалась домой, а Наташа задержалась у Бэллы Львовны.

— Ну что, Бэллочка Львовна, подведем итоги. Можем ли мы считать, что выполнили просьбу вашего сына и вывели Иринку в люди?

— Я думаю, можем, — с улыбкой ответила соседка. — Я обязательно напишу Марику о твоем фильме. Как ты думаешь, можно записать весь сериал на видеокассету? Я бы ему послала, пусть своими глазами посмотрит, какую дочь мы с тобой вырастили.

— Запишем, — кивнула Наташа, — это не проблема. Теперь скажите мне два слова про домработницу. Вы ею довольны или надо подыскивать другую?

— Ну что ты, золотая моя, Тамара — прекрасная женщина. Хорошо готовит, чисто убирает. Спасибо тебе и Андрею за заботу.

— Что-то я энтузиазма в вашем голосе не слышу. Что-нибудь не так?

— Нет-нет, все так, все замечательно.

— И тем не менее…

— Видишь ли, золотая моя, когда ты мирилась с высокомерием своей сестры, это было твоим личным делом и твоим решением. Люсенька — твоя сестра, какой бы она ни была, и ты ее любишь, несмотря ни на что. Но когда с этим вынужден сталкиваться посторонний человек, мне, право же, не по себе. Неловко как-то. Люся постоянно всем недовольна. Особенно ее злит, как я понимаю, что ты теперь живешь в прекрасной большой квартире, а она по-прежнему вынуждена жить в коммуналке с соседями. Она ведь не только меня, но и Сашеньку воспринимает как соседа. Ей не нравится.

Еще бы ей нравилось! Она же королева в изгнании, а все остальные вокруг нее — грязные дешевые плебеи. Бесталанная младшая сестра-неудачница вышла замуж аж во второй раз, пусть и неофициально, и живет в шикарных хоромах. Соседская девчонка, дочка нищих алкашей, выросла красавицей и выбилась в артистки, опять же замуж вышла, в девках не засиделась, в профессорскую семью вошла. И только ее, Люсю, такую красивую, такую умную и талантливую, такую чудесную и неординарную, так никто и не оценил по достоинству. Завыть впору. Люсино больное ущемленное самолюбие с удовольствием воспринимало тот факт, что младшая сестра, известная на всю страну, готовит для нее еду, стирает ее белье и моет за нее полы. Это было справедливым и правильным и лишний раз подчеркивало, что Люся все-таки лучше Наташи, коль Наташа ее обслуживает и обстирывает. А теперь что же? Чем теперь себя утешать? Какими иллюзиями себя обманывать? Понятно, что Люся пребывает в бешенстве.

— Ничего не поделаешь, Бэллочка Львовна, — спокойно сказала Наташа, — Люсе придется принять то, что есть. Ничего лучшего я ей предложить не могу. Она хотела жить в Москве? Живет. Она хотела иметь отдельную комнату? Она ее имеет. Она хотела сочинять свои романы? У нее есть такая возможность. Она не работает, живет на мои деньги и пишет книги, которые ни одно издательство не берется печатать. Правда, она еще хотела, чтобы ее на руках носили и восхищались ее талантом, но этого я ей купить не могу. Я сделала для нее все, что могла. А угождать ей и прислуживать, чтобы потешить ее непомерное самолюбие, я больше не буду. Вы меня осуждаете? Вы считаете, что я поступаю не по-родственному?

— Золотая моя, я не перестаю удивляться, как ты вообще терпела все это столько лет! Ты совершенно права. Знаешь, я хотела с тобой посоветоваться…

— Да, Бэллочка Львовна, о чем?

— Марик все время просит, чтобы я приехала к нему, пожила месяц-другой. Он очень настаивает.

— Ну, а вы?

— Не могу решиться. Я ведь понимаю, он по мне не скучает.

— Что вы говорите, Бэллочка Львовна, как это он не скучает, — попыталась защитить Марика Наташа, но соседка выразительным жестом велела ей замолчать.