По нехоженной земле - Георгий Ушаков

До конца перехода шапки и рукавицы мы уже не надевали. Больше того, за шесть часов мы успели так загореть, что нам позавидовал бы любой любитель загара, возвращающийся из Крыма. В мае и июне человек загорает в Арктике довольно быстро и густо. Кристально-чистый воздух, почти лишенный пыли, позволяет ультрафиолетовым лучам в изобилии проникать до поверхности земли.

Воспользовавшись погодой, мы без остановки шли вперед. Стоял полный штиль. Солнце светило непрерывно. К полудню температура воздуха немного поднялась. Путь доставлял одно удовольствие.

Г. А. Ушаков в майском походе.

Миновав мыс Фрунзе, мы около 20 километров шли на юго-восток, пока, как сначала нам показалось, не достигли вершины глубокого залива. Однако, поднявшись на берег, возвышавшийся здесь до 50 метров, мы увидели в том же направлении широкий морской рукав, который можно было проследить взглядом еще километров на двадцать к юго-востоку. Вдали виднелись крупные льдины с округлыми, обтаявшими вершинами, а по берегам, с обеих сторон рукава, сближались куполообразные возвышенности ледников.

После только что проведенных астрономических наблюдений мы точно знали свое местонахождение. Морской рукав уходил к мысу Октябрьскому, расположенному в проливе Красной Армии. А мы уже знали, что там, против Известняковых островов, лежит глубокая излучина, уходящая в теперешнем нашем направлении.

Не могло быть сомнений, что мы стояли перед новым открытием. Перед нами лежал еще один пролив, вторично рассекающий на севере массив Северной Земли. Впоследствии так это и оказалось. Это был пролив Юнгштурма.

Ровный лед, освещенный ярким солнцем, и наше желание поскорее убедиться в новом открытии так и звали вперед. Но тут заговорил расчет. Время уходило. Надо было спешить, чтобы до наступления распутицы начать второй маршрут, пересечь центральную часть Земли и выйти на побережье моря Лаптевых. А места, где мы сейчас находились, лежали совсем недалеко от нашей главной базы. Положить их на карту мы могли в любое время. Эти соображения удержали нас от соблазна исследовать новый пролив.

Решили не задерживаться со съемкой не только пролива, но и вновь открытого острова, отложив эту работу до более удобного времени в будущем, а сейчас заканчивать путь вдоль западных берегов Земли, завернуть на нашу главную базу и, не задерживаясь там, отправиться в следующий маршрут.

Приняв такое решение, мы пересекли пролив и на следующий день вышли на мыс, названный именем Буденного. Сложенный темными, почти черными известняками и достигающий значительной высоты, он выглядел совсем как бастион, резко выдвинутый к западу против вздыбленных торосами наседающих льдов. Незаходящее солнце попрежнему катилось по ясному небу, что позволило определить здесь новый астрономический пункт.

Вечером 28 мая мы открыли мыс Дзержинского, а на следующий день залив Калинина и полуостров Крупской. Южиый берег последнего уходил на восток. Здесь лежал вход в пролив Красной Армии.

На горизонте узкой полоской виднелись острова Седова. Там была наша база. Выложив в конечной точке съемки каменный столб и оставив здесь неизрасходованное продовольствие, взяли курс на юг.

Через шесть часов подкатили к нашему домику и были встречены обрадованным Васей Ходовым.

Поездка длилась 38 суток. Прошли мы за это время 701 километр и положили та карту всю северную часть Земли.

Кончался май. Вместе с ним успешно закончился большой этап в работах нашей экспедиции.

Необычные враги

Где-то липа цветет

Два дня мы провели в нашем домике. Два дня отдыха! Не так-то уж это много после 38 суток ледяного похода. Но, по терминологии спортсменов, мы были «в полной форме», и двухдневная передышка казалась для нас вполне достаточной, чтобы пуститься в новый поход.

Вася Ходов, видимо, изрядно стосковавшийся, ухаживал за нами, как нянька за малыми детьми. Он пек, варил, таскал снег, грел воду для ванн, кормил нас и всячески проявлял свое внимание. Но радость встречи не сказалась на его характере. Будучи всегда немногословным, он и сейчас ухаживал за нами молча. Только теплые взгляды да мягкие, предупредительные движения выдавали настроение юноши и его отношение к нам. Он старался угадать каждое наше желание. И его молчаливость и скупость в выражении чувств придавали этому вниманию еще больше задушевности и тепла.

Вася жадно слушал наши рассказы о путешествии, но ничего не говорил о своей жизни в одиночестве. Пришлось нам первым приступить к расспросам.

— Ну, Вася, рассказывай, как ты здесь жил.

— А чего рассказывать? Хорошо.

— Были сильные метели?

— Были. Один раз выход из дома совсем занесло.

— Как же вылез?

— Откопался.

— Наблюдения вел аккуратно?

— Один раз запоздал.

— Это почему?

— Вышел во-время. У будки с термометрами медведь…

— У будки?!

— Стоит на задних лапах, дверцу обнюхивает.

— Ну?!

— Ну, пока бегал за карабином да стрелял, на семь минут к наблюдениям опоздал.

— Медведя-то убил?

— Убил у самой будки. Потом отметки с термометров брал, стоя на туше.

— Выходит, что медведи беспокоили?

— Было.

— В дом-то хоть не лезли?

— Один в туннель забрался, медвежонка нашего задавил. Я тут его и застрелил — прямо из сеней.

— Да сколько же ты их набил?

— Восемь.

— Сколько?!

— Восемь, говорю.

— И всех у домика?

— Четырех.

— А остальных?

— Одного у будки — я говорил. Одного у ветряка, одного на льду. Он подошел к складу, да чего-то испугался — побежал…

— Уже семь. А восьмого?

— Позавчера на доме убил.

— Как на доме?

— Так на доме. Он залез по забою на крышу: трубой интересовался…

— А где ты загорел?

— Да больше на улице был, на солнце. Сами советовали.

— Значит, не скучал?

— Иногда. Медведи да щенята… Потом чайки появились…

— А поговорить не с кем?

— С Землей Франца-Иосифа разговаривал, раз с Ленинградом.

— Так это же все точки да тире! Без человеческого-то голоса, небось, скучновато?

— А репродуктор? Включу — он говорит, поет.

— Ну, а нас ждал?

— Думал, где вы. А так скоро не ожидал. Вот комнату красить начал — не успел.

В наше отсутствие Ходов начал ремонт домика. Внутри он решил окрасить его в белый цвет. Развел белила и в промежутках между метеорологическими наблюдениями, работой в радиорубке и охотой на медведей принялся за окраску потолка и стен. Наш приезд захватил метеоролога, радиста, охотника и маляра в самом разгаре работ. Потолок жилой комнаты уже блестел и радовал взгляд, как только что выпавший снег. Можно было представить, каким уютным будет наше жилье по окончании ремонта.