От -50° до +50° (Афганистан: триста лет спустя, Путешествие к центру России, Третья Африканская) - Антон Кротов

— Вы здесь же будете выезжать? Ну ладно, — и пограничники запустили нас, уже официально покинувших Эфиопию, — обратно в город Жижигу.

Это же Африка!

В этот момент мы и совершили злодейское преступление: вернулись на территорию Эфиопии уже с погашенной эфиопской визой. С этого момента и начался наш путь в тюрьму, но об этом мы пока ещё ничего не знали. Наоборот, наслаждаясь свободой, огорчённые неудачей с Сомалилэндом, но радостные оттого, что нам не придётся жить всю оставшуюся жизнь между двух таможен — сомалийской и эфиопской, — мы оказались в центре Жижиги. Зашли в мечеть, где мусульмане, сочтя нас за бродячих проповедников, занимающихся давватом (мусульманской проповедью), повели нас в исламский ресторан и очень вкусно нас накормили — правда, за наш счёт, так как были они бедны. Мы же были благодарны, поели вкусно и хорошо. Что-то будет завтра?

Может быть, моё злостное поведение во вчерашнем городе Харар и вызвало такую ответную реакцию высших сил, как облом с Сомалилэндом? Как потом узналось от других путешественников, это было не так: сомалилэндцы не выдают визы на въезде ни со стороны Эфиопии, ни с йеменской, ни с джибутийской стороны, и это относится ко всем белым иностранцам, не только совершившим хулиганские действия в Хараре, но и ко всем остальным, ни за кем нигде не гонявшимся.

На этот раз мы разложили свои спальники не на восточной, а на западной окраине Жижиги. Всю ночь дул холодный ветер с гор и светила большая жирная луна.

Дыр-Дыва.[9] 12 октября, воскресенье

Наутро мы очень быстро, на джипе, вернулись вновь в город Харар (на этот раз там не хулиганили), а потом достигли Дыр-Дывы, проехав по дороге мимо той деревушки, где позавчера водитель интересовался автостопом. Знакомого эфиопа на дороге не было видно, наверное он, руководствовуясь моим советом, всё же уехал куда-либо на выходной.

Дыра стала крупным городом сто лет назад, в связи со строительством железной дороги Аддис-Абеба—Дыр-Дыва—Джибути. В далёкие времена (самое начало XX века) через Дыру проходила вся торговля Эфиопии с остальным миром; торговля шла через морской порт Джибути, являвшейся в те времена французской колонией. Железную дорогу и саму Дыру строили европейцы, и с тех пор парадная часть города несёт на себе следы европейского влияния.

Нашей целью было посольство Сомалилэнда. Однако, никаких следов оного в городе не было! Одно лишь консульство Джибути. О посольстве Сомалилэнда (или же Сомали) не знали ни в гостиницах, ни в столовых, не знали ни эфиопские полицейские, ни сами сомалийцы, приехавшие сюда на грузовиках за товаром, не знали и русские лётчики (из Улан-Удэ), ежедневно в 6.00 утра летающие в Бусасо (сомалийский город) с грузом чата. Именно чат, жевательный слабонаркотический лист, являлся основным экспортным товаром этой местности. Чат здесь жевало половина населения города: одни на базаре, другие в домах, третьи на улицах, четвёртые, уже беззубые, сидели по сторонам дорог и перетирали листья чата между плоскими камнями, создавая зелёную кашицу, которую отправляли в рот. По улицам ходили люди пьяной походкой и с немудрыми глазами, всё это были потребители чата.

Итак, посольство Сомалилэнда не удалось найти ни путём наблюдений, ни путём расспросов. Если оно и было, то скрывалось, подобно аддис-абебскому, в каком-нибудь особнячке на окраине города, без вывесок и опознавательных знаков. Надежда на попадание в Сомалилэнд растаяла.

Куда же нам ехать? Решили назавтра отправиться в посольство Джибути, и если там можно быстро и легко получить визу без рекомендательных писем, поехать туда. Как раз завтра обещался быть поезд до Джибути (он ходил не каждый день). «Вот и хорошо, изучим железную дорогу», — подумали мы. Только что делать с выездным штампом Эфиопии, полученным нами вчера на сомалийской границе? Решили его просто зачеркнуть и написали на штампах «Canceled» (аннулировано), надеясь, что африканские невнимательные таможенники не будут к нам сильно придираться.

Вот она, Дыр-Дыва. В цивильной части города — машины такси советского производства, раскрашенные в синий и белый цвета. Развозчик кока-колы с красной тележкой. Маршрутка, везущая на крыше двух коз. Чистильщик обуви: «Мистер! Клин-ё-шуззз?» Церковь; эфиопы, проходя мимо неё, часто и мелко крестятся. Вокруг церкви тусуются нищие. Один, вероятно, сумасшедший, лёжа на земле, хрипло кричит: «Анд быр! Анд быр! Анд быр!»

Дети-велосипедисты, солдаты и полицейские в форме, мухи, обсиживающие всех неподвижных людей, крупные белые и почти чёрные тучи на небе, банановые деревья за оградами домов. Шаркает девочка лет двенадцати, почему-то с термосом чая; жёлтый смешной кабриолет — катаются новые эфиопы; крестьяне гонят стадо овец по улице города; по этой же улице, но в другую сторону, шатаясь, бредёт полуголый бомж. Запахи дыма, инжеры, перца и мочи, продавцы, праздношатающиеся люди — и мы из них.

Пока мы бродили по Дыре, к нам присоединился некий англоговорящий эфиоп. Узнал, что мы русские, и обрадовался. «О, русские! Я знаю, тут у нас в городе есть русский доктор! Я вас сейчас отведу к нему!»

Последовали за ним, заинтригованные наличием русского доктора. Эфиоп привёл нас к закрытым железным воротам с надписью «Abadir Clinic» по-английски, по-амхарски и по-арабски. И начал сильно колотить в дверь — воскресенье было неприёмным днём, клиника не работала, но доктор, по словам эфиопа, жил прямо в клинике.

На стук залаяла собака, а вскоре ворота открылись, и оттуда вышел пожилой негр, эфиоп, с лысиной и уже начинающей седеть бородой. Это и был так называемый русский доктор — он учился в России. Настоящая русская женщина (его жена), сын, наполовину африканец, и брат женшины (из Петербурга) также находились в клинике. Мы познакомились с врачами, поблагодарили провожатого, и были зазваны, разумеется, в гости.

* * *

Пожилой врач, по национальности сомалиец, Мохаммад, учился на врача в Крыму в далёкие 1960-е годы. Уже лет сорок он занимается врачебной практикой в Африке, большой знаток местных обычаев, ислама и жизни вообще, этакий мудрец. Жена его, Руслана, русская женщина, жила в Эфиопии уже 18 лет; до этого они жили в Сомали. Двое сыновей — Надир, Сабир и девочка Надя.

В эти как раз дни, из Петербурга в Эфиопию, к Руслане прилетел её брат из Петербурга, тоже доктор. Поэтому вечер прошёл в очень интересных разговорах. Главным рассказчиком был Мохаммад, поведавший нам многие подробности эфиопской и сомалийской жизни.

* * *

Город Дыр-Дыва разделён железной дорогой на две половины. Лицевая, парадная часть, изначально построенная французами около 1900 года, выглядит вполне прилично. Здесь имеются гостиницы (одноэтажные), ресторанчики, консульство Джибути и Abadir Clinic, — по широким, даже асфальтированным прямым улицам может проехать автомобиль. С другой стороны железной дороги — лабиринт узких, пыльных улочек, с заборами из колючих растений, с домами, сделанными из консервных банок от гуманитарной помощи США, отчего вся улица пестрит, как на обоях, надписями: «USA USA USA…” Старые вагоны 1930-х годов и железные ржавые шпалы, воткнутые в землю вертикально, как стены или забор, толпы юкающих детей, помои, выливаемые прямо на проезжую часть — точнее, на проходную часть, так как машина по этим улочкам не проедет, да и нет там машин ни у кого. Заблудились в трущобах и еле выбрались обратно к железной дороге. А оттуда уже легко нашли нашу Abadir Clinic.