Нестор Летописец - Андрей Михайлович Ранчин

С. 400, прим. 2.

233

Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им. С. 5, л. 92 г.

234

Святые князья-мученики Борис и Глеб. С. 6–7, л. 94 в — 94 г. В оригинале: «Блаженый же Борисъ много показа милосердие во области своеи, не точью же къ убогымъ, нъ и къ всимъ людемъ, яко же всимъ чюдитися милосердию его и кротости. Бѣ бо блаженый кротокъ и смиренъ. Таче же того не терпя врагъ, нъ, яко же преже рекохъ, вниде въ сердьце брату его, иже бы старѣй, имя ему Святополкъ. Нача мыслити на правѣднаго, хотяше бо оканьный всю страну погубити и владѣти единъ». — Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им. С. 6–7, л. 94 в — 94 г. На то, что ненависть к благотворительности Бориса представлена Нестором как первопричина желания Святополка убить его, обратил внимание С. М. Михеев; см.: Михеев С. М. «Святополкъ сѣде въ Киевѣ по отци»: Усобица 1015–1019 годов в древнерусских и скандинавских источниках. М., 2009. С. 91, прим. 146. (Славяно-германские исследования. Т. 4.)

235

На эту особенность впервые обратил внимание Б. А. Успенский; см.: Успенский Б. А. Борис и Глеб: Восприятие истории в Древней Руси. М., 2000. С. 33.

236

Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им. С. 2, л. 89 в — 89 г. Известие о рождении Каина и Авеля восходит к славянскому тексту Киги Бытия (глава 4, стихи 1–2), отличаясь от передачи этого сообщения в переложениях Ветхого Завета в составе Речи философа («Повесть временных лет» под 6494 (986) годом) и в переводных хрониках Георгия Амартола и Иоанна Малалы, известных в Киевской Руси. У Нестора, как и в Библии, прямо указывается на первородство Каина, в то время как в упомянутых пересказах оно не отмечено непосредственно (Каин лишь упомянут раньше Авеля). Таким образом, категоричное утверждение С. А. Бугославского, что «весь фактический материал этого Несторова экскурса покрывается речью Философа» и что «ввиду же, притом некоторой текстуальной близости Чтения и летописи, можно думать, что Нестор пользовался только летописью, а не паремиями» (Бугославский С. А. Древнерусские литературные произведения о Борисе и Глебе: историко-литературное исследование С. 292–293), не соответствует действительности. (Паремии — книга фрагментов из Ветхого Завета, предназначенных для богослужебного чтения.) Такое же утверждение принадлежит Н. И. Милютенко; см.: Святые князья-мученики Борис и Глеб. С. 258–259. Более обоснованным представляется мнение А. А. Шахматова, утверждавшего: «Я думаю, что мысль внести в сказание такой экскурс в историю человечества дана была Нестору знакомством с Речью философа ‹…›….Сопоставление более внимательное показывает, что в распоряжении Нестора была не одна Речь, но также и другие источники и между ними ‹…› книга Бытия (едва ли не по паремийным чтениям и Евангелие ‹…›). В виду этого возможно, что Несторово ‹…› сказание ‹…› извлечено из какой-нибудь более обширной компиляции, совпадающей местами с Речью философа». — Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах // он же. История русского летописания. Т. 1: Повесть временных лет и древнейшие русские летописные своды. Кн. 1: Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 2002. С. 64.

237

Святые князья-мученики Борис и Глеб. С. 357.

238

Об осмыслении убиения братьев Святополком в памятниках Борисоглебского цикла и о соотнесенности этого события с первым, согласно Библии, убийством не Земле — лишением жизни Авеля братом Каином — см. в книге Б. А. Успенского «Борис и Глеб»; см. также: Лотман Ю. М. «Звонячи в прадѣднюю славу» // Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3 т. Т. 3. Таллинн, 1993. С. 107–110; Ранчин А. М. К интерпретации небиблейских паремийных чтений Борису и Глебу: образ Святополка Окаянного // Древняя Русь: Вопросы медиевистики. 2020. № 3. С. 83–94.

239

На «фонетическую близость» эпитета Святополка и имени Каин обратил внимание Б. А. Успенский; см.: Успенский Б. А. Борис и Глеб: Восприятие истории в Древней Руси. С. 34.

240

См. об этом подробнее в моей статье: Ранчин А. М. Каин и Святополк: прецедентные имена в древнерусской культуре // Россия XXI. 2021. № 1. С. 136–147.

241

Святые князья-мученики Борис и Глеб. С. 365.

242

Этот пример — одно из свидетельств против мнения о чисто риторическом, «украшающем» и поверхностном характере библейских уподоблений в «Чтении…», высказанного М. Ю. Парамоновой; см.: Парамонова М. Ю. Святые правители Латинской Европы и Древней Руси: Сравнительно-исторический анализ вацлавского и борисоглебского культов. М., 2003. С. 302–303, 306–307. Также нельзя согласиться с Н. И. Серебрянским, считающим, что «сравнения Глеба с царем Давидом, обоих братьев с Иосифом и Вениамином ‹…› слишком общие места, применимые и к характеристике других святых». — Серебрянский Н. И. Древнерусские княжеские жития: (Обзор редакций и тексты). М., 1915. С. 17.

243

Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им. С. 26.

244

Святые князья-мученики Борис и Глеб. С. 399.

245

Детальный обзор исследований и изложение моей гипотезы по этому поводу см. в книге: Ранчин А. М. Памятники Борисоглебского цикла: Текстология, поэтика, религиозно-культурный контекст. М., 2017. С. 17–53.

246

В «Сказании о Борисе и Глебе» убиение Бориса совершается дважды. В летописном сказании его удвоение менее заметно, но всё же говорится, что злодеи повезли его тело, «убивъше» святого. Н. И. Милютенко убеждена, что «никакой нелогичности в летописи нет. ‹…› Глагол „убить“ в древнерусском языке имел значение не только „умертвить“, но и „избить, ударить, оглушить“. Следы этого сохранились в русском языке по сей день в выражении, звучащем теперь как плеоназм: „убиться до смерти“. Перед нами самостоятельная версия судьбы Бориса ‹…› совершенно логичная и внутренне не противоречивая». — Святые князья-мученики Борис и Глеб. С. 144. Действительно, указанные Н. И. Милютенко значения у глагола «убити» были. Однако во всех других случаях в тексте летописной повести об убиении Бориса и Глеба этот глагол используется только в современном значении, и предполагать его единичное употребление в ином значении нет оснований; см. примеры в моей книге: Ранчин А. М. Памятники Борисоглебского цикла. С. 38, прим. 51. Кроме того, в летописном рассказе о смерти Бориса есть еще одна неувязка, на которую обратил внимание А. А. Шахматов: Святополк почему-то не велит добить князя своим посланцам, сопровождавшим его тело, а посылает вместо этого двух варягов; у Нестора этой несообразности нет и нет никакого «удвоения» убийства. «Итак, оказывается, что убийцы не заметили, что Борис не испустил еще духа; как же мог узнать об этом Святополк? Весьма вероятно, что Бориса повезли в Вышегород те самые лица, которые убили его по поручению Святополка, ибо, по свидетельству летописи, его принесли в Вышегород „отай“; самое избрание Вышегорода местом погребения для Бориса показывает,