М.С. - Владимир Чистяков

— Я не поэт, но я скажу стихами — пошла бы Саня ты, такими-то шагами.

— Знаешь, подруженька, мы иногда вместе производим впечатление просто парочки психов.

— Буйных или как?

— Вот уж не знаю.

Застекленную дверь Марина открыла пинком. Хорошо, что здесь тоже успели освоить производство бронестекла, а не то было бы дело. Первое что обнаружилось за дверью — охранники.

Представители этой профессии весьма мало отличались от виденных Сашкой дома. Такие же шкафообразные с кирпичеподобными физиономиями. Только не в дорогих костюмах, или пародии на форму заоокеанских полицаев, а в псевдо военной форме. Ну, да здесь всеобщая мода на стиль милитэри. Почему-то казалось, что Марину в меру вежливо попытаются выставить за дверь.

Этого не произошло, и шкафы о двух ногах небезуспешно попытались прикинуться мачтовыми соснами. Марина посмотрела на сосенки взглядом профессионального лесоруба.

Сашка видала японские куклы, в том числе и неплохо сделанные. Одна из них, в человеческий рост, спускается по лестнице. Шелка, цветы, кимоно, высокая прическа всё по стандарту за исключением одной нехарактерной детали. Катана на поясе рукоятью вперед. Откуда-то Сашка знает, что гейшам и тому подобным прототипам этой куклы только короткие мечи носить разрешалось, и то в экстренных случаях.

Первый человек с выраженной монголоидностью, увиденный здесь. Внешность японки, габариты европейской супермодели. И неуловимо проскальзывают какие-то черточки Кэрдин. Марину и Софи рядом поставь — и не скажешь, что сестры. В лицах же этих двоих увидишь родство, пусть они и разных рас.

Если черные волосы старшей сестры наводили на мысль о краске или парике, то черные волосы младшей органически добавляли причудливый облик.

— Надеюсь, вы прибыли не с целью разрушения моего скромного заведения.

Сашка осторожно скосила глаза на одну из витрин. С математикой проблем отродясь не испытывала, а за годы реформ практически любой научился с легкостью конвертировать одну валюту в другую. Если эти цены перевести в зелень… На Невском, конечно хватает магазинов для сверх богатых. Но сюда бы их не пустили. Делать тут нищим нечего!

— Если только ты в мое отсутствие борделя здесь не завела. А пантеру на заборе повесила, глядишь и помельче кошечек где припрятала. А то предупреди их — Кэрдин как раз собирается Веселый отдел обревизировать. Так что займутся киски общественно-полезным трудом где-нибудь не в ближних окрестностях города.

— Клиническая патология еггтовского юмора уже давно изучается на кафедре психиатрии. Очень переживают о малом количестве материала для экспериментов.

Не знай кто это, точно бы подумала, что к двум сестренкам без тормозов и инстинкта самосохранения добавилась третья.

— Она в какой-то степени видит во мне родственную душу. Такая же оригиналка ни на кого не похожая. — сказала Марина, покидая «Дом Пантеры».

— Глянь-ка! Очередь!

— Интересно, за чем?

— Как за чем? За билетами на последнюю постановку какого-то новаторствующего режиссера. Стадное чувство. Модно — значит надо посмотреть. И восторгнуться опосля. Как всё изящно, элитарно и переполнено глубочайшим смыслом. Хотя на деле не понял ни черта и храпел половину постановки. Но раз сам мэтр похвалил, то значит шадевр!

Хошь поглядеть? Мне только браслетик сунуть.

— А зачем?

— Верно. Жаль, нет у вас другой очереди.

— Такие же есть.

— Я же сказала, другой. И самой важной, той, которая если не появится в ближайшие десять лет, то можно будет брать резинку и стирать с этой карты Россию. Система прогнила… И как мне кажется, понимать это стали уже многие. А то при мне абсолютно клинический интеллигент сказанул «Отдел кадров нашего правительства находится в Вашингтоне». Хор-роший признак, если даже у западников такие мысли появляются.

— Ты думаешь, люди ещё способны встать в очередь за винтовками?

— Люди — безусловно, а сколько их там у вас осталось — статистики не имею, с тобой-то точно на одного больше бы было.

— Спасибо за комплимент. Только и тут назревает необходимость подобной очереди.

— А я, что, спорю?

— Принцесса на баррикаде! Делакруа отдыхает!

— А в глаз?

Гуляют, препираясь подобным образом. А голос-то у Марины громовой. И у Сашки под стать ей. Люди уже косятся. Носы воротят. Накрашенные губки презрительно поджимают. Дорвались, мол провинциалки до культуры. Смотреть противно.

— К-а-а-кой милый домик!

Марина качнулась. Но равновесие удержала. Сашка не архитектор, но особняк снаружи таков, будто дворец в стиле рококо наизнанку вывернули, да так и поставили глаза услаждать. Стиль и вправду весьма и весьма причудливый. Если таков декор снаружи, то что же ждёт внутри?

— Интересно чей?

— Как чей? Мой. Точнее, за мной, как членом императорского дома числящейся. От денег отказаться легко, а вот от статуса…

— Финансирование реставрации этого шедевра архитектуры явно идёт по остаточному принципу.

— Конечно. Хозяйка внутри уже лет десять не бывала. Хочешь, зайдём?

— А там хоть интерьеры остались?

— А черт знает, если честно.

— Ну, тогда дальше пошли.

— Пошли.

Как прохладительное, так и горячительное со всех концов света здесь продается повсюду. Почти в каждом здании маленький уютный магазинчик, с очень неуютными даже для богатого человека ценами. Едва закончилась первая банка, Марина завернула в один из них. За новой. А как стала расплачиваться, вытащила из кармана пачку крупных купюр, разодрала обертку, протянула одну. Потом минут пять, шепча и слюнявя пальцы пересчитывала сдачу. Продавец, с казенно-радушной улыбочкой медленно багровел, и с трудом сдерживался от желания вызвать охрану. Марина-то демонстративно раз пять ошибалась. И всё по новой.

Невыносимо противно и больно Сашке смотреть на такую Марину. Опять вызов всему и вся. Только какой-то уж слишком дешевый и не натуральный.

Впрочем, за последующие расплачивалась нормальными купюрами. Кончаются банки с ужасающей быстротой.

Марина идёт пошатываясь. Со стороны — пьянее пива. На то и расчёт. Ибо на деле она, может и пьяна, но координация движений нисколько не пострадала. И в случае чего…

Но «организмы», похоже, и вправду работают.

— О, историческое здание!

— По-моему, на этом проспекте других и не имеется.

— Но это особенное. Отель «Императорский орел», и не менее знаменитый ресторан при нем. Даже жареного орла подать могут. Вместе с перьями… А в нем гусь, кажется… А в том утка. В утке… Заяц… или зяблик… Вспомнила! Перепелка! А в нем соловей… Забыла, как это жрать. Или жрать там надо только засунутое внутрь яйцо. Голубиное. Или поросячье. Или же туда орех запихивают. Позолоченный! Забыла!

— И чем же он так знаменит? Не поверю, что кухней!

— В большом зале ресторана проводились атомные испытания. Здание, как видишь, уцелело.

— Прямо там, внутри?

— Ага.

— И кто же присутствовал на таком зрелище?

— Имеешь в виду, кто взрывал?

— Угу.

— Эге. Потрясающе интеллектуальная беседа, не находишь?

— Агу. Когда морды бить пойдём?

— Не знаю.

— Кто испытания проводил?

— Испытания… Ах, эти испытания… Конечно, главный специалист по взрывам в общественных местах Сордар Эолиэн дерн Херкен унд ихрен швестер.

— Очередной аристократ, которому делать не фиг?

— Ого. В некотором роде. Сейчас ему делать точно не фига. А может, наоборот, до фига.

— Ты его убила?

— И не собиралась. Жалко. У него такая потрясающая младшая сестрица!

— В мегафоне не нуждающаяся, постоянно бухающая, а на трезвую голову обычно такое вытворяющая. Эта что ли?

— Угу. А может, другая. В фонтан пойти наблевать что ли?

— А не боишься? Сама же говорила, эта улица единственное место в городе, где полиция работает.

— Думаешь на пятнадцать суток за мелкое хулиганство посадят? Не забудь, у нас как у вас — у кого больше прав — тот и прав. А у меня прав на пару самосвалов с прицепами.

— Я не забываю — пресса у вас тоже зубастенькая. И желтее некуда. И ты в фонтане — сюжет на первую полосу.

— Саня, солнце, не забудь мне на репутацию уже давно…

— Не забывай, кто ты просто.

— Человек по имени Марина Саргон. Не больше. Но и не меньше. А со скотом я не спорю, а пинками загоняю обратно в стойло. Или режу.

— Какой приятный вечер, милые дамы.

Навстречу движется нечто, напоминающее вставшего на задние лапы пещерного медведя. Явно с намерением заключить в объятия Марину. На медведе вицмундир с якорями в петлицах, но портной не имел опыта пошива для косолапого. Хотя и старался. Сашка испуганно делает два шага назад, почему-то ожидая, что мишку сейчас изрубят на кровяную колбасу. Степень опьянения Марины уже перешла опасный предел. А на умение владеть оружием градусы никак не влияют.