Малахит - Наталья Лебедева

Рубин опустила пистолет.

Глава 12 Гнев Малышки

— Мы не будем помогать вам, — кричал разозленный Пират. — Разве вы не понимаете, что для нас это чистой воды самоубийство?

— Для вас это шанс…

— Шанс, шанс… Не желаю и слышать о подобных шансах! По-моему, в прошлый раз я ясно сказал, что не могу рисковать детьми!

— Тогда мы сами, — в голосе Вадима послышалась угроза.

— Мы будем вынуждены защищаться.

— Да стойте же вы! — Павел встал между Вадимом и Пиратом и вытер пот со лба. Здесь, в Малышневке, по-прежнему царило вечное лето. Солнце нещадно пекло, и даже в полутемной хижине жара казалась невыносимой.

— Вы все прожили здесь по десять обычных человеческих жизней, — сказал бывший король. — Ты сам говорил, что такая жизнь мучительна. А мы хотим дать вам шанс повзрослеть, родить собственных детей, а потом умереть, как все люди. Жить среди людей! Узнавать что-то новое, завести новых друзей, влюбиться! Ты же сам говорил, что хотел этого, только струсил. Это первое. А второе — ты отвечаешь и еще за одну жизнь. Жизнь существа, которое несколько сотен лет не видит солнечного света в тесной земляной клетке. Она не выбирала себе такой судьбы. Ее обманули, и только благодаря этому чудовищному по жестокости обману ты и прожил так долго. Не пора ли платить по счетам?

Пират молчал.

— Мне не нужна эта жизнь, и не нужна ее свобода. Я могу ходить туда и обратно просто пользуясь талисманами. Но разве это справедливо? Подумай! — настаивал Павел.

— О ком вы? — в окне появилась черная голова Огонек. — О ком вы тут говорите?

— Да так, у нас тут свои разговоры, — Пират попытался захлопнуть ставень, но Вадим опередил его. Он придержал доску и пригласил девочку:

— Войди!

Та робко вошла, остановилась у порога.

— Понимаешь, — начал говорить Павел, старательно подбирая слова, — Малышневка появилась здесь не просто так. Много лет назад мальчишки устроили на этом месте ловушку — вырыли огромную яму. А потом привели сюда древнее существо. Таких было только два, и оба обладали огромной силой. Ее муж до сих пор жив и ждет свою жену, а она — пленница здесь, под землей.

— Под землей?

— Да. Ты обращала когда-нибудь внимание на камни там, на площадке? Это ее гребень.

— Гребень…

— Она все еще жива.

— Жива! — глаза девочки расширились от ужаса. — Так давайте отпустим ее!

— Об этом мы и пришли просить вас.

— Да, — вмешался Пират, — только они не говорят тебе, что она, скорее всего, в ярости и просто разнесет здесь все, как только почувствует себя свободной.

Павел хотел произнести слово «искупление», но сдержался.

— И к тому же она поспешит уйти, а значит все мы умрем мучительной смертью от мгновенной старости. Ты этого хочешь? Ты хочешь, чтобы погибли все наши малыши? Они умрут. Все. Сагилит, Корунд, Чароит, Оникс, Сердолик… Тебе не жалко их?

Огонек перевела полные слез глаза на Павла.

— Я не знаю, что выбрать, Малахит, — сказала она прямо.

— Я думаю, у нас есть шанс спасти вас всех. Перед тем, как отправиться сюда, я долго говорил с ее мужем. Он сказал: она добра и отходчива и может вернуть вам всем обычную человеческую жизнь, будь на то ее воля, — отозвался Павел.

— Но скорее всего, она просто разбушуется и убежит отсюда, куда глаза глядят, — упрямо повторил Пират.

— Пойдемте туда, — попросила девочка.

Все так же возвышались бело-зеленые камни над желтой пылью вытоптанной площадки, все так же волновало и тревожило это место.

Маленькая Огонек подошла к одному из лепестков гребня, прижалась к нему, погладила. Ее желтое личико стало совсем бледным.

— Теперь я чувствую, что она живая. Она дрожит, ей страшно.

— Глупости! — возразил Пират.

— Потрогай сам.

Но мальчишка отказался идти.

— Я помогу вам освободить ее, — Огонек утерла слезу.

— Ты уверена? — Павлу и самому уже было страшно.

— Уверена, — шепнула девочка, а потом робко спросила: — как вы думаете, она поможет мне найти маму? Я не помню свою маму почти совсем, но только помню, что когда она была рядом, мне было так хорошо, как никогда не было здесь.

— Я не знаю, милая, я правда не знаю…

— Я думаю, она мне поможет, — девочка решительно кивнула головой и снова погладила пыльную пластину гребня.

— Хрен с вами, делайте, что хотите, — сказал Пират и ушел.

Он вернулся через десять минут. Вернулся не один — со старшими мальчиками, и в руках они несли лопаты.

Начали копать у центральных лепестков гребня. Земля под верхним слоем пыли оказалась тяжелая, сухая, слежавшаяся. Приходилось сначала разбивать ее лопатами. Павел размахнулся слишком широко, и железо чиркнуло по камню, высекая искры. Страшная дрожь пронизала землю. Мальчишки помладше упали, Огонек испугано вскрикнула и начала гладить теплый от солнца камень. Малышка успокоилась не сразу. Камень долго-долго дрожал мелкой дрожью, будто испуганная лошадь. Они продолжили копать. Чем глубже копали, тем более влажной становилась почва. И вот, наконец, показалась спина древнего чудовища — мокрый, почти черный амазонит. Было странно видеть, как мелкие волны пробегают по твердому камню — так кошка, потягиваясь, трясет спиной. Глухие удары стали слышны из-под земли, словно Малышка начала бить головой или хвостом снизу вверх.

К ночи все так устали, что готовы были повалиться спать прямо здесь, и повалились бы, если бы не надо было кормить малышей.

Утром они снова пришли к Малышке, и увидели, что земля над чудовищем пошла трещинами. К полудню Павел, Вадим и Пират приняли решение копать только втроем — они кожей чувствовали силу и гнев Малышки и не хотели подвергать младших опасности.

Они забрались уже довольно глубоко, сильно устали и копали в полном молчании, как вдруг Павел почувствовал сильнейший удар снизу. Он отлетел в сторону, перевернувшись ударился плечом о камень, торчащий из земли и почувствовал, как что-то хрустнуло. Боль электрическим разрядом прошла от сломанной ключицы через все тело.

Толстая, гигантская черепашья голова показалась из ямы. Над поверхностью появились каменные ноздри и два блестящих, ослепительно зеленых глаза. Где-то в земле открылась невидимая пока узкая пасть, и дикий рев раздался над деревней.

Вадим и Пират подскочили к Паше, чтобы вытащить его из ямы, но он рванулся вперед, к ней, поскользнулся и съехал к самому черепашьему клюву. Тяжелые каменные челюсти щелкнули и прихватили край его камзола. Изумрудные глаза уставились на Павла с ненавистью.

— Я только вчера видел вашего мужа, — заторопился сказать Павел, — и он умолял вас о милосердии. Они же только дети, глупые и немного злые дети. А эти, — он показал рукой наверх, — и вовсе не имеют отношения к совершенному против вас предательству.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});