Мое чужое сердце (СИ) - Александер Арина

— На каких ещё люд… — возмутилась, прекрасно зная, что возле операционной никого нет и оборвалась на полуслове — неподалеку от них стоял Димка.

Влад отпустил её, давая возможность самой решить, как быть дальше и она решила: кивнув в знак приветствия Коновалову, проглотила готовые сорваться слова, и пошла к машине Шамрова. До сих пор была зла на него за то, что настучал. Ведь просила, умоляла не делать подобного.

Шамров нуждался в этом разговоре. Не хотел видеть в её глазах то, что увидел совсем недавно: затравленный, обреченный взгляд. А ещё… осуждение. Оно явно читалась в серебристых глазах.

У самого подъезда Стася выскочила из машины и, не оглядываясь, понеслась в квартиру. Думала, больше не о чем говорить. И так получила ответ на мучавший вопрос. Но Влад настиг её на лестнице.

— Настя… посмотри на меня! Давай поговорим! — схватил за плечо. Она повела им, освобождаясь от тяжелой ладони и открыв дверь, ворвалась в квартиру. Он поспешил следом.

— Зачем мне смотреть на тебя? Зачем разговаривать? — остервенело сняла куртку, сбросила обувь и скрылась на кухне. Разговора боялась. Слов. Своих собственных мыслей, страхов, которые тугим комком свернулись в груди, мешая дышать. Знала, что начнется у неё истерика. На душе было ужасно горько. Почему такое прекрасное чувство, как любовь, приносить столько страданий? Сколько она уже выплакала слёз, сколько всего передумала и вот, стоило ему замаячить на горизонте, как все её доводы и запреты провалились в тартарары. Как же она слаба перед ним.

— Хочу, чтобы ты поняла меня. Не смотрела так… осуждающе, — прошел следом, оперся об стол, наблюдая, как девушка набрала в чайник воду и подошла к окну, став к нему спиной. Нужно было хоть чем-то занять себя, лишь бы не идти с ним на прямой контакт.

Влад сжал столешню руками, борясь с желанием подойти и обнять хрупкие плечи. Зарыться лицом в волосы, вобрать в себя их запах. Забыться. Хотел забыться с ней хотя бы на пару часов, потому что потом… а потом не известно, как всё сложиться. Осторожно, чтобы не спугнуть, оттолкнулся от стола и подошел сзади, положив тяжелые руки на плечи.

— Пойми, я должен…

Она дернулась, будто обожглась. Не от рук его, а от слов.

— … ты никому ничего не должен. Прекрати жить в долг.

— Тебе не понять. Я всегда буду вынужден принимать подобные решения. И думать не только о себе. Не могу я допустить, чтобы Мажара и дальше продолжал игрожать жизням дорогих мне людей.

— Да, мне не понять. Но если бы ты объяснил всё с самого начала — я бы поняла. Помогла. Но ты всегда решал за меня, что правильно, а что нет.

— Скажи, что ты хочешь от меня? — слегка стряхнул её за плечи, а потом, словно извиняясь, принялся гладить их.

— Я от тебя уже ничего не хочу. Ничего!.. — подалась вперед, пытаясь вырваться. Стальные пальцы лишь сильнее сжались, надавили, не позволяя подобной роскоши. Начала вырываться, биться, как птица в клетке. Не скрыться от него в этих стенах. Куда податься? Ему двери не преграда. Снесет в один удар. Так и вышло. Перехватил. Не позволил отдалиться. Скрутил руки, обнял сзади, окольцевав сильными руками. Стиснул так крепко, что она не могла вздохнуть. — Я не хочу, чтобы в следующий раз на той койке оказался ты! Неужели не ясно? — дернулась, но Влад лишь сильнее сцепил руки. Не отпустил, настойчиво подтянул на себя. К груди. Дышал тяжело. Страх и адреналин никак не отпускали. Никак не рассасывались, бурлили под кожей диким возбуждением.

Он не знал, как выдержит без неё. Если не сможет вот так прикасаться, слышать, чувствовать. Она была права. Выйти из привычной, комфортной зоны не так уж и просто. Иногда ему было на руку прятаться в ней. Убил человека — и сразу тебе оправдание. Ты же плохой, в тебе нет ничего человеческого. Всё в порядке. Так и должно быть. Месть, которая выела его изнутри, стала отличным прикрытием. А Настя… Ей не нужно было хитрить, плести интриги. Она просто оставалась сама собой и мечтала о счастливом будущем. С ним. Поэтому и носился как обезумевший по городу в поисках Мажары. Поэтому пошел на риск, лишь бы обрести это самое счастливое будущее, вместе ней. Возле неё. Не боясь замарать её чистую душу своей темнотой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Стася не заметила, как из глаз полились слёзы. Как же она устала бороться сама с собой.

— Я же люблю тебя, почему моей любви не хватает, чтобы удержать тебя? Ты же говорил, что я твое сердце. Так не разбивай меня, — она вдруг сменила тон, заговорила тихо и обреченно. — Не разбивай… — прошептала, задрожав, а потом откинула голову на его плечо, больше не в силах бороться.

— Дай мне всего лишь сутки, — попросил вполголоса и прошелся губами вдоль виска, прикрыв глаза. — Я решу вопрос с Мажарой. У меня есть план. И если ничего не помешает…

— Ты убьешь его? — глупый вопрос. Понятно, что убьет. Но ей было важно услышать ответ

— Не знаю… — ответил честно и почувствовал, как она напряглась.

— Как не знаешь? — удивилась. Развернулась к нему, всматриваясь в родное лицо, и по одному встревоженному взгляду поняла, насколько всё серьёзно. Оттого в желудке зародилось неприятное предчувствие, похожее на застарелую гастритную боль.

— Это не от меня зависит, — слегка улыбнулся и тыльной стороной ладони осторожно снял с её лица горошины слёз. — Сейчас не спрашивай ни о чем. Не могу сказать. Не потому, что не хочу, а потому, что дал слово. Ради твоей же безопасности. И если всё пройдет хорошо… — тут он прервался, понимая, что не сможет дать гарантию на успешный исход. Не в его правилах лгать. А она поняла. Одного только взгляда на него было достаточно. Не зря он стоял перед ней. И дело тут не в оправдании, желании объясниться. А в том, он действительно не знал, как поступит и как сложатся обстоятельства. Самое важное он сказал глазами.

Стася потянулась к нему, привстав на носочках и обняв за плечи, принялась умолять:

— Не ходи туда. Прошу-у-у. Пускай кто-нибудь другой…

От этих слов Влад вскинул голову вверх, как зверь, борясь с сильнейшим желанием поддаться на мольбу. Если бы можно было так поступить… Но вместо этого приподнял её над полом. Стройные ноги тут же обхватила его бедра, а тонкие пальчики вцепились за плечи. Он наклонил голову и впился в её губы настойчивым поцелуем, слегка насторожившись, ожидая что девушка оттолкнет его. Но когда она начала с жадностью отвечать, вжал в себя что есть силы податливое трепещущее тело, смял под напором твердых, изголодавших губ её мягкие алые губы и едва удержался на ногах от нахлынувшего желания. Её руки сами заскользили по мощным мускулам его предплечий, обвились вокруг шеи.

Влад схватил в кулак её волосы и мягко потянул за них, позволяя языку проникнуть как можно глубже, как можно неистовей.

Отбросив все сомнения, Стася с упоением отвечала на каждое прикосновение, каждое скольжения языка во влажных глубинах рта. Обжигала его дыханием, дразнила мимолетными прикосновениями бедер. Как она соскучилась. Казалось, не неделя прошла, а целая вечность. Тело с мучительной болью отзывалось на властные поглаживания вдоль спины, проникновенные касания к трепещущей коже. Она дрожала.

Влад держался из последних сил. С большим трудом контролировал свои руки. Но когда Стася протяжно застонала, почувствовав его затвердевший пах, сошел с ума. Прижал к себе, стиснув до хруста. А потом, усадив на подоконник, рывком стянул её джинсы, снял водолазку и припал губами к нежной, горячей коже. Какая же она вся зовущая, трепещущая. Только его. Только для него…

Соскучился по ней сильно. Невыносимо. По коже её соскучился, по теплу, по горячему дыханию, по доверчивому телу и откровенным поцелуям. Поэтому рывком расстегнул ширинку, приспустил трусы и провел головкой члена по сочившемся влагой складочкам, нарочно задев клитор. Потом рванул на себя, подвинув на самый край, и с животным урчанием прижал к себе, врываясь в сладкую глубину лона, одновременно припав к податливым губам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Стася застонала. Отвечала так, что не только его сердце, все тело по швам трещало. Жалась к нему в доверчивой чувствительности, целовала мощную шею, скользила руками по груди и запрокидывала голову назад, содрогаясь от глубоких, резких толчков.