История - Геродот

Между тем оставшийся в Спарте Демарат, сын Аристона (он был также спартанским царем), стал клеветать на Клеомена. Демарат происходил из менее знатного дома, который, впрочем, считался таковым (родоначальник у них был общий) потому лишь, что дом Еврисфена ради первородства пользовался, вероятно, большим почетом.

52.

Лакедемоняне вопреки утверждениям всех поэтов[715] рассказывают, что сам царь Аристодем, сын Аристомаха, внук Клеодея, правнук Гилла, привел их в эту землю, которой они теперь владеют, а вовсе не сыновья Аристодема. Спустя немного времени супруга Аристодема по имени Аргея родила. Она, по преданию, была дочерью Автесиона, сына Тисамена, внука Ферсандра, правнука Полиника. Родила же она близнецов; и после того как Аристодем увидел детей своими глазами, он занемог и скончался. Тогда народ лакедемонский решил, по обычаю, поставить царем старшего мальчика. Однако лакедемоняне не знали, которого из них выбрать, так как оба мальчика были совершенно одинаковы видом и ростом. При таком затруднительном положении (или уже раньше) пришлось обратиться с вопросом о старшинстве к родильнице. Родильница же сказала, что также не может решить, кто старший. Она-то, конечно, прекрасно знала разницу между детьми, но ответила так намеренно, предвидя возможность, что они оба будут царствовать. Итак, лакедемоняне, не зная, что предпринять, отправили посольство в Дельфы вопросить бога, как им поступить. Пифия же повелела поставить царями обоих младенцев, но старшему оказывать больше почета. Так повелела Пифия, а лакедемоняне все еще были в затруднении, как определить, кто из младенцев старший. Тогда один мессенец, по имени Панит, дал им совет. Посоветовал же этот Панит лакедемонянам вот что: они должны подсмотреть, которого младенца мать будет сначала мыть и кормить; и если они увидят, что мать всегда поступает одинаково, то узнают, что хотят узнать. Если же и сама мать будет колебаться и поступать то так, то эдак, то ясно, что она сама знает не больше их, и тогда следует попробовать другой способ. По совету мессенца лакедемоняне стали наблюдать за матерью детей Аристодема и увидели, что она всегда отдает предпочтение старшему, когда кормит и обмывает детей. При этом мать не знала, ради чего за ней наблюдают. Тогда спартанцы взяли от матери младенца, которому она отдавала предпочтение как старшему, чтобы воспитывать его на общественный счет. Назвали же его Еврисфеном, а младшего Проклом. Когда мальчики подросли, то, по преданию, хотя и были братьями, всю жизнь враждовали между собой. И эта вражда продолжалась в их потомстве.

53.

Это сказание передают лакедемоняне — и только они одни из всех эллинов. А вот что я утверждаю, согласно общеэллинскому преданию.[716] Этих дорийских царей, вплоть до Персея, эллины правильно считают и изображают эллинами. Ведь уже тогда [со времен Персея] их род причисляли к эллинам. Я сказал «вплоть до Персея» и не восхожу дальше, потому что имя смертного отца Персея неизвестно (как, например, у Геракла [имя смертного отца] было Амфитрион). Поэтому я совершенно правильно сказал выше [о царях] «вплоть до Персея». Если же перечислить по порядку каждого предка Данаи, дочери Акрисия, то, конечно, вожди дорийцев окажутся настоящими египтянами.

54.

Такова родословная спартанских царей по сказаниям эллинов.[717] Напротив, согласно персидскому преданию, не только предки Персея, но и сам Персей еще был ассирийцем и стал эллином. Предки же Акрисия поэтому вовсе не состояли ни в каком родстве с Персеем, но были, как это подтверждает и эллинское предание, египтянами. Но об этом довольно.

55.

А почему эти египтяне и за какие подвиги получили царскую власть над дорийцами, я рассказывать не буду, так как об этом уже говорили другие писатели.[718] Я хочу сообщить лишь то, о чем они не упоминали.

56.

Особые же почести и права спартанцы предоставили своим царям вот какие: обе жреческие должности — Зевса Лакедемонского и Зевса Урания[719] и даже право вести войну с любой страной. Ни один спартанец не смеет им противодействовать, в противном же случае подлежит проклятию. В битве цари выступают впереди и последними покидают поле сражения. Сотня отборных воинов служит им в походе телохранителями. Жертвенных животных цари могут брать с собой в поход сколько угодно: от каждой жертвы они получают шкуру и спинную часть мяса. Таковы особые преимущества царей во время войны.

57.

В мирное же время царям полагаются следующие [особые] преимущества. Во время жертвоприношений от имени общины цари восседают на первом месте на жертвенном пиршестве; по сравнению с остальными участниками им первым подносят угощение и в двойном количестве.[720] При возлиянии царям полагается первый кубок и шкура жертвенного животного. В первый и седьмой дни начала месяца обоим царям община доставляет отборное животное (для жертвоприношения в святилище Аполлона),[721] а затем лаконский медимн ячменной муки и лаконскую четверть вина. На всех состязаниях царям принадлежат особые почетные места. Им поручено назначать проксенами[722] любого из граждан и выбирать по два пифия (пифиями называются послы в Дельфы, которые обедают вместе с царями на общественный счет). Если цари не являются на пиршество, то им посылают на дом 2 хеника ячменной муки и по котиле вина каждому. А когда они приходят [на пир], то им подают все кушанья в двойном количестве. Такой же почет оказывает им и частный гражданин, приглашая к обеду. Изречения оракулов цари обязаны хранить в тайне;[723] знать эти изречения должны также пифии. Только одним царям принадлежит право выносить решения по следующим делам: о выборе мужа для дочери-наследницы[724] (если отец никому ее не обручил) и об общественных дорогах.[725] Также если кто пожелает усыновить ребенка, то должен сделать это в присутствии царей. Цари заседают также в совете 28 геронтов.[726] Если цари не являются в совет, то их ближайшие родственники среди геронтов получают их привилегии, именно каждый, кроме своего, получает еще два голоса.

58.

Эти-то почести и права предоставляет царям спартанская община при жизни. Посмертные же почести царей вот какие. О кончине царя всадники сообщают во все концы Лаконии, а женщины ходят вокруг города и бьют в котлы. Лишь только раздаются эти звуки, в каждом доме двое свободных людей — мужчина и женщина — должны облечься в траур. Тех, кто не подчинился этому приказу, ожидает суровая кара. Впрочем, обычаи лакедемонян при кончине царей такие же, как и у азиатских варваров. Ведь у большинства варварских племен те же обычаи при кончине царей. Всякий раз, когда умирает царь лакедемонян, на погребении обязано присутствовать, кроме спартанцев, также определенное число периэков.[727] Много тысяч периэков, илотов и спартанцев вместе с женщинами собирается [на погребение]. Они яростно бьют себя в лоб, поднимают громкие вопли и при этом причитают, что покойный царь был самым лучшим из царей.[728] Если же смерть постигнет царя на поле брани, то в его доме устанавливают изображение покойного и на устланном [цветами] ложе выносят [для погребения]. После погребения царя на десять дней закрыт суд и рынок, а также не бывает собраний по выборам должностных лиц, но в эти дни все облекаются в траур.

59.

Есть еще у спартанцев вот какой обычай, схожий с персидским. После кончины царя его наследник, вступив на престол, прощает спартанцам все долги царю или общине. И у персов также новый царь при восшествии на престол прощает недоимки всем городам.

60.

А вот следующий обычай лакедемонян похож на египетский. У них глашатаи, флейтисты и повара наследуют отцовское ремесло. Сын флейтиста становится флейтистом, сын повара — поваром, а глашатая — глашатаем. На смену потомкам глашатаев не назначают посторонних из-за зычного голоса, но должность остается в той же семье. Такие наследственные обычаи хранят спартанцы.

61.

Итак, в то время как Клеомен находился на Эгине и действовал на благо всей Эллады, Демарат клеветал на него не столько в интересах эгинцев, сколько из зависти и злобы. Возвратившись с Эгины, Клеомен задумал поэтому лишить Демарата престола. Нанести врагу удар он решил, воспользовавшись вот чем. Спартанский царь Аристон, хотя и женатый дважды, не имел потомства. Не считая себя виновным в этом, царь взял себе третью супругу. А вступил в этот третий брак он вот каким образом. Был у Аристона среди спартанцев друг, с которым он был особенно близок. У этого человека была супруга, далеко превосходившая красотой всех спартанских женщин, притом еще красавицей она стала из безобразной. Будучи дочерью богатых родителей, девочка отличалась ужасным безобразием, и ее кормилица, чтобы помочь беде, придумала вот какое средство (к тому же кормилица видела, что родители девочки несчастны из-за безобразия дочери). Она приносила ребенка каждый день в святилище Елены, в местность под названием Ферапна,[729] что над святилищем Феба.[730] Принося ребенка в храм, кормилица всякий раз становилась перед кумиром богини и молила даровать девочке красоту. И вот, как рассказывают, однажды, когда кормилица уже покидала святилище, предстала ей некая женщина и спросила, что она носит на руках. Кормилица отвечала, что носит младенца. Женщина попросила показать ей дитя. Кормилица же отказалась, так как родители запретили ей показывать девочку кому-либо. Женщина все же просила непременно показать ей младенца. Тогда кормилица, заметив, насколько важно этой женщине видеть девочку, показала ей. Женщина погладила девочку по головке и сказала, что она будет красивейшей женщиной в Спарте. И с этого дня [безобразная] наружность девочки изменилась, а когда она достигла брачного возраста, то стала супругой Агета, сына Алкида, именно упомянутого друга Аристона.