Мир-ловушка - Антон Орлов

– Что за дар принес Господу нашему Матиций из Высшей Палаты? – вопрошал другой священнослужитель, безбородый, с богатым мелодичным тенором (скорее всего, кастрат). И сам же отвечал: – Средство от спины и средство для живота, и еще лампаду-цветок, испускающую золотой свет, коя открывается и закрывается…

– От спины и от живота… золотой свет… открывается и закрывается, открывается и закрывается… – нестройным хором подхватили паломники.

– А что даровал за это Господь наш Матицию? Дочку его Миэйлу протащил на вступительных, хоть она и дуреха…

– Протащил, хоть она и дуреха… – воодушевленно вторил хор.

– Трудно человеку войти в рай, дети Божии! – прокомментировал это жрец-проповедник. – Однако безгрешных Господь наш собственноручно туда протаскивает, а грешных еще на подступах к раю заваливает каменьями своего гнева. Будьте же послушными детьми Господа и не забудьте сделать приношение храму! Не скупитесь перед лицом Бога!

Прислужник с глиняной чашей начал обходить паломников. Когда подошла их очередь, Шертон и Бирвот тоже бросили туда по горсти грубо отчеканенных окрапосских медяков. После прощального благословения они вместе с толпой вышли в темноту, на продуваемую ветром равнину.

«Надо поскорее изъять шкатулку, – подумал Шертон, – а то местные жрецы состряпают на этом материале феноменально уродливое вероучение!»

На следующий вечер он проник в храм один. Забрался через окно и, миновав несколько сильно разрушенных пыльных коридоров, оказался на пороге задрапированного коврами полутемного помещения, освещенного единственной масляной плошкой. Прямоугольный проем вел отсюда в зал с алтарем и приглушенно гудящей толпой паломников.

На полу, на подушках, отдыхало шестеро жрецов, в том числе проповедник с алым лицом. Шертон не издавал ни звука, не смотрел на них, не ощущал ни беспокойства, ни нетерпения, ни заинтересованности – ничего, что могло бы выдать его присутствие. Благодаря этому приему он благополучно миновал ловушки, установленные в заброшенной части здания (скорее всего, жрецы кочевников унаследовали их от древних строителей каменного колосса), – те реагировали на человеческие эмоции, но Шертон двигался к цели, не испытывая эмоций. Заурядный вор не прошел бы дальше первого коридора.

Жрецы встали, проповедник направился к алтарю. Бесшумно отступив во тьму, Шертон распахнул плащ – на груди у него висело на цепочке запоминающее зеркало. Сохраняя полную бесстрастность, он дождался, когда жрец, особым образом дотронувшись до грубой каменной резьбы, заставил верхнюю плиту сдвинуться, а нижнюю, на которой покоилась шкатулка, занять ее место, – и тем же путем покинул руины.

В машине он внимательно просмотрел запечатленную зеркалом сценку: жрец с лоснящимся от краски лицом, с угловато очерченным горбоносым профилем, трижды касается резьбы в одном и том же месте. Его губы остаются сомкнутыми – значит, слова-ключа нет.

После полуночи Шертон снова посетил храм. Проскользнул, как тень, в опустевший зал; три раза, строго выдерживая интервалы, дотронулся до середины пятого справа каменного завитка – верхняя плита отошла в сторону, шкатулка поднялась из недр алтаря. Шертон сунул ее в карман. Вдоль неровной стены, иссеченной трещинами и нишами, добрался до выхода, занавешенного потрепанным окрапосским ковром. Снаружи по-прежнему бесился ветер – Окрапос не знал, что такое безветренная погода.

Столько хлопот из-за ерунды… Но он обещал, что Венцлав получит назад свое сокровище.

Два часа спустя машина поднялась в воздух. Шертон набрал комбинацию Окрапоса, а потом, когда безлунная, проколотая лучами редких звезд ночь сменилась неподвижной золотой мглой междумирья, – комбинацию Панадара.

Манящий сиреневый простор, море ярко освещенных крыш внизу. В Панадаре был день.

Шертон снова нырнул в междумирье: разумнее будет совершить посадку в темноте.

– Боже мой, что это там было? – спросил Бирвот.

– Что? – повернулся к нему Шертон.

– Это белое пламя в небе!

– Это солнце, – подсказал Лаймо.

– Солнце?.. Я видел одно в Окрапосе и думал, что они похожи друг на друга… Ваше в десять раз крупнее!

Пока тянулось ожидание, Лаймодий и Роми рассказывали магу, что он увидит в Нижнем Городе. Говорил в основном Лаймо, у Роми впечатлений было немного – и она тоже с интересом слушала.

– Раз мы сядем в квартале Стеклянных Куполов, мы выйдем на длинную такую улицу с торговыми павильонами и кафе. У павильонов купола стеклянные, и по ночам они иногда светятся, а уж по праздникам обязательно! Вдоль всей улицы стоят статуи великих богов в их любимых обликах. Из белого мрамора. Музыка играет, народу полно…

И Роми, и магу не терпелось на это посмотреть.

– Пора, – сказал наконец Шертон, взглянув на часы.

На этот раз их встретило темно-лиловое вечернее небо. Только на западе все еще тлела у самой земли розово-желтая кайма, на ее фоне чернели выведенные угольным карандашом шпили и крыши.

Стеклянные Купола, излюбленный контрабандистами ориентир, почему-то не светились, да и вообще оба города, и Нижний, и Верхний, были до странного скудно освещены. Шертона это в первый момент удивило, во второй насторожило, но сейчас для него главным было сориентироваться и найти нужный квартал. С этой задачей он все-таки справился. Было двойное полнолуние, лучи Омаха и Сийис омывали купола павильонов прохладным серебряным сиянием.

Машина скользнула над домами к заросшему акацией и бурьяном пустырю с единственным сараем-развалюхой, Шертон сжал в пальцах амулет в виде глиняного осколка на золотой цепочке и прошептал заклинание-пароль. Крышу сарая расколола щель, половинки разошлись, как дверные створки, – и машина ухнула вниз. В катакомбы Нижнего Города.

Не сказать, чтобы власти Панадара не знали, где находятся базы контрабандистов. Знали. Но власти – это, в конечном счете, конкретные люди, а конкретные люди предпочитали улаживать дела с контрабандистами к обоюдному удовольствию, не следуя букве закона.

Попетляв по подземным туннелям, Шертон оставил машину в одном из боковых закутков и запечатал вход. Вчетвером, никого по дороге не встретив, путешественники дошли до главной шахты, поднялись по металлической винтовой лестнице, через лаз выбрались в сарай.

– Здесь пол! – удивилась Роми. На ней была легкая светлая рубашка с воротом-стойкой, шаровары из такой же ткани, боевые браслеты и черный медолийский парик с двадцатью четырьмя косичками – его Шертон тоже приобрел на рынке в Жафе. На шее висела ладанка с обломком кристалла Сойон. – А как мы провалились вниз?

– Пол тоже раскрывается, – отозвался Шертон. – Не задерживайтесь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});