Руки Геракла - Фред Саберхаген

Там, где только что стоял мой отец, теперь зияла огромная дыра в земле. И я вскочил на колесницу и в отчаянии помчался к центру кратера, который был почти в милю в диаметре.

Охваченный горем, я бешено раскапывал землю, разбрасывая в стороны огромные камни.

На дне лежало лишь человеческое тело, почти невредимое, по крайней мере узнаваемое.

Мне снилось, что мой отец умирает у меня на руках и лик Зевса постепенно отстает от его лица, так, как поднимается со дна затопленное судно. С великой неохотой, но ощущая неизбежность этого, я взял его.

А затем на некоторое время, все еще во сне, я со странным восторгом ощутил всю силу Зевса. Я вдруг стал понимать мир так, как не смог мне его показать даже Атлас. Я понял, ощутил, как на самом деле велика и необъятна земля, и мне даже страшно стало думать о том, как бездонно высокое небо.

Вокруг меня, повинуясь моей воле, клубились огромные грозовые черные тучи. Из них вырывались ослепительные молнии и поражали цели, которые я им указывал. Я видел гигантов, которые казались мне сейчас маленькими перепуганными людишками, они разбегались, спасая свои жизни.

А потом я увидел царевича Астериона, который сказал, что пришел помочь мне и пожелать удачи в грядущей битве.

Я очнулся и увидел, что рядом со мной стоит мой живой и здоровый отец и смотрит на меня. Зевс, будучи царем богов, повелевал молниями, ветрами и бурями. И власть его простиралась даже за пределы земли, за пределы толстого слоя воздуха, который однажды показал мне Атлас. Одной лишь своей волей Громовержец мог отклонять камни, что бесконечно летят в безвоздушном пространстве, когда они приближаются к Земле, и швырять их, словно камни из пращи, в своих чудовищных врагов.

Однако гиганты были отнюдь не слабы и не беспомощны. Когда я увидел целые толпы и легионы жутких врагов, которые шли на нас по земле и по морю, я понял, что их куда больше на свете, чем я себе представлял. Из разговоров я понял, что многие из богов точно так же ошарашены. Когда сражение закипело вновь, стрелы Дианы летели вместе со стрелами Аполлона, и ни один гигант не мог выстоять против их двойного удара. Когда мы вместе с каким-нибудь сильным богом вдвоем нападали на гиганта, он тоже не мог долго продержаться. Могучие стрелы слетали с тетивы лука Аполлона быстрее, чем человек может себе вообразить. Когда совершенно сбитый с толку гигант пытался отмахнуться от них, я подбирался поближе и нападал.

Когда мне выпадала возможность, я пытался найти Алкионея, но все время какой-нибудь очередной гигант набрасывался на меня.

В этой решающей битве еще раз сыграла значительную роль Афина. Она вышла в бой в шлеме, с копьем и со щитом, именуемым Эгида, который в то время не был так известен.

Как я уже сказал, на поле битвы сражалось еще много других богов. Я просто не могу рассказать обо всех.

С чувством обреченности я увидел, что след гигантов ведет прямо к поместью дядюшки Данни, Авгия. Того самого, кто некогда объявил большую награду за убиение гидры и так страстно желал, чтобы кто-нибудь вычистил его конюшни.

Судя по следам, гиганты пролетели прямо через поместье без остановки, словно бы их занесло туда по чистой случайности. Позже я узнал, что это было вовсе не так. Они собирались взять Данни в заложницы. Но планы наших врагов, как и наши собственные, пошли прахом, как только началась война. Так что Данни не была захвачена в плен.

Но, конечно же, я потребовал, чтобы мы остановились, и как только колесница Аполлона приземлилась на лужайке перед домом дядюшки Авгия, я вбежал в дом с таким сопровождением, которое бывает только в легендах. Данни была там, живая и здоровая, и я никогда не забуду, как она посмотрела на меня своими зелеными глазами, когда я вошел внутрь в сопровождении владыки Аполлона. Вряд ли Авгий узнал во мне того юного смутьяна, который однажды чистил его конюшни. Однако если и так, он не собирался мешать мне жениться на своей молоденькой племяннице, тем более когда у него были все основания полагать, что гиганты сейчас разнесут все его имение и втопчут его богатство в дерьмо.

Как только Данни увидела меня, она бросилась вперед и схватила меня за руки. Я видел, что она испугана, но думаю, что она боялась за меня, а не за себя.

Она сказала:

– Мел рассказал мне о твоей утрате. Это так ужасно! Как ты вообще смог все это перенести?

– Я и не смог бы, но тут случились такие события, что пришлось пережить.

– События? А… это связано со мной, Геракл?

– Отчасти. Очень.

Полагаю, я дал ей понять, что в другое время выскажусь более определенно, и она не стала настаивать.

Мы поговорили о Меле, который некогда отправился из дому, чтобы стать героем, и о том, что будет с нами сейчас, когда идет война с гигантами.

– Ты обрезала волосы, – сказал я.

Сейчас они едва прикрывали мочки ушей.

– Тебе нравится?

Она покачала головой, тряхнув прядками.

– Нравится, длинные они или короткие. Мне в тебе все нравится. Нравится с самого первого мгновения нашей встречи. – И я тут же выпалил: – Я дал клятву жениться на тебе!

Данни не особенно удивилась, и я понял, что Мел наверняка рассказал ей о нашем разговоре в Преисподней.

Вдруг ее глаза весело блеснули, и она спросила:

– Может, ты поклялся, чтобы отвязаться?

Я подумал, что она испытывает меня, готовая и рассмеяться, и вспыхнуть гневом.

– Неужели ты так плохо меня знаешь? Невозможно принудить Геракла, сына Зевса, сделать то, чего он не хочет!

– Это действительно так? Я бы не хотела проверять это на себе. – И я с радостью увидел в зеленых глазах веселое озорство, готовое побороть что угодно, особенно страх и печаль. – Интересная была бы проверочка!

Теперь я протянул к ней обе руки.

– Данни, ты будешь моей женой?

– Геракл, ты же знаешь, что буду. Я мечтала стать твоей женой с того самого дня, как ты швырнул моего брата в воду с пристани.

Сам Зевс выкроил минутку, чтобы провести эту простую церемонию, которую боги и богини почтили своим присутствием. Все дело заняло несколько минут. Свадебный пир мог подождать, как и брачная ночь. Некоторые люди, сражавшиеся на нашей стороне, были удивлены, поскольку считали, что война окончена и остается только прикончить Алкионея и прочих разбежавшихся гигантов.

– Битва, может быть, и окончена, – сказал им Громовержец. – Но до конца войны еще далеко.

Но даже и те, кто думал, что битва окончена, сильно ошибались. Алкионей охотился за мной, и теперь он яростно набросился на меня.

Некоторое время он бежал от нас, воспользовавшись крылатыми сандалиями, которые отнял у какого-то несчастного бога. Сандалии так же хорошо поддерживали его в воздухе, как и обычного человека. Но когда пришло время сражаться снова, он снял сандалии, чтобы покрепче стоять на земле, и взмахнул дубиной. И сейчас он мчался к нам с явным намерением вступить в битву.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});