Мамалыжный десант - Юрий Павлович Валин

и не прав одновременно. Удивляться существованию разных линий-миров, которые «кальками» именуют, не приходится. О такой возможности фантастика еще до войны писала. Понятно, упрощенно все в художественных книжках, ведь не каждый читатель пожелает в физику и математику вникать. Но так-то обычное дело, наука на месте не стоит, изобретает. Жаль, конечно, что и немцы до такого прорыва додумались, но следовало ожидать: неглупы, гады.

То, что в некоторых линиях-кальках Советский Союз не устоял, тоже неудивительно. Враг не дремлет, силен, с ним только допусти ошибку. Нужно это учесть и поправить дело на месте. Они-то там, в мире Землякова и Нероды, осознали: пусть и сбитые с основного плацдарма, зацепились и устояли. В целом взаимопомощь и обмен опытом – очень правильное дело. Республиканской Испании вон как помогали, а здесь вообще свои. Это нормально.

И имеющиеся опасения – тоже нормально. Дело не в том, что тот мир накосячил и больше нет ему доверия. Вероятность ошибки всегда есть, тут только перепроверка, осторожность, и снова осторожность. У Павло Захаровича возраст и наследие нелегкой дореволюционной молодости, ему во всем видится вероятность умышленного обмана.

– Вот я и смотрю вчера: ведь такие, как Саламонов, с их чистыми глазами, пустой головой и звонким криком, нас в ад и заведут. Там завели, и у нас туда же тянут, – приглушенно бубнил Торчок.

– Ты, Захарыч, правильно опасаешься. Но это ведь вообще не секрет. Понятно, что чистосердечный горлопан-активист ничуть не лучше откровенного диверсанта. Работать по ним нужно, это да. Но и у нас, и в той «кальке», да и в любой доисторической и пещерной эпохе их – неугомонных дураков – хватает. Какая тут связь с нашими боевыми товарищами? Земляков вовсе не такой, а про Нероду даже не говорю. Понятно, есть и такие, как Тесликов. А куда же без них? Судя по результатам, с процентом человеческой глупости у них не лучше, чем у нас, скорее похуже. Согласись, ни с того ни с сего повернуть обратно в буржуинство – признак не самого высокого ума. Ну, теперь делают, что могут.

Торчок фыркнул:

– Что повернули, как раз не удивляет. Человек по большей части существо грешное, жадное и себялюбивое. У меня опасения про иное. Теперь усложнится все, даже не знаю, до какой степени усложнится. Это ж такая политика…

Понятно, о чем думал Павло Захарович. О генерале не упомянули ни словом, это даже в столь личном разговоре было лишним. Да, высотные там маневры, наверное, ни один истребитель так высоко не взлетит, разве что ракеты, которые скоро начнут запускать в космос. Но Тимофей знал генерала Попутного лично, побывал на краткосрочных курсах переподготовки, имел представление, как дело происходит и совершенствуется. Генерал Попутный готовил людей здешних, работал на Советский Союз, поскольку видел в нем основную опору и для своего родного мира. По сути, а есть ли разница, раз и тут и там люди вполне родные и понятные? Опасность ошибок и злоупотреблений это не снижает, но нельзя же от своих отказываться?

– Тут, Захарыч, нужно хорошенько думать и все учитывать. Ситуация непростая, так а когда она простой была? Будем думать. Как ни крути, сначала фашиста нужно добить. Я с командированными в десант ходил, повоевал порядком. В наших, оперативных, вообще сомнений нет. Собственно, ты и сам знаешь. Об остальном будем думать.

Торчок одобрительно крякнул:

– Отож того и хотелось. Ты, Тима, головой обстоятельный не меньше, чем минометной сноровкой. Даже не верится, что от горшка два вершка.

– Но-но! Я, между прочим, отец семейства. Там уж Тимофеич скоро на горшок сядет рулить. Расскажи лучше про эту свою знакомую, что туда попала.

– Отож можно…

Павло Захарович рассказал о своей сослуживице, которую тяжело ранило во время боев во Львове. Вроде как совсем голову девчонке разнесло разрывной пулей, но эвакуировали в ту «кальку», там медицина все же заметно вперед продвинулась, спасли и вылечили. Пришла в себя, успела осмотреться, теперь переписывается с Торчком. Жить там определенно можно, хотя первое время она сильно ругалась. Понятно, комсомолка, здешнего воспитания, тяжело в капиталистическое прошлое возвращаться. В смысле, в капиталистическое будущее или… Не суть важно. Старший лейтенант Земляков во время своих регулярно-нерегулярных командировок исправно доставлял корреспонденцию. Вроде как без всяких вычеркнутых цензурой мест.

– Отож я тому подивился, – шептал Павло Захарович. – Но нет, не скрывают своих червивых мест. Маринка иной раз шибко несдержанна бывает. Так нет, вроде вообще письма не читают.

– А чего от нас скрывать? Мы птицы невеликого полета, из всех возможностей, вон, только автомат. Не буду же я в Землякова палить только оттого, что он из буржуйского мира и пионерский галстук не носил?

– Тьфу на тебя, Тима! Земляков-то каким боком? Он у нас так часто бывает, что уж скорее наш, чем тамошний. Интеллигентного воспитания человек, а упахивается, как тот стахановец. Хотя есть тут, конечно, парадокс с поправкой на время.

Насчет этого «парадокса» Павло Захарович не очень понимал, но, возможно, его и ученые люди не до конца понимали. Время командировок подстраивалось: тут неделя прошла, а там две – чтоб подготовиться к операции успевали. Или наоборот – как обстоятельства складываются. Вроде понятно и логично, но если вдуматься, мозг набекрень съезжает.

– Ну его к черту! – решительно отказался от таких теоретических вдумчивостей Тимофей. – Мы с тобой не физики. Корректируют, и пусть корректируют. У меня для такого анализа образования не хватает. Я вон пытаюсь сосчитать, хватит ли нам бензина до Будапешта, и то без бумажки не могу.

Торчок ухмыльнулся:

– Отож бензин мы изыщем. А тут смехотворность получается. Маринка уже родила, а по моим подсчетам должна была еще попозже твоей разродиться. Эх, молодежь вы молодежь, разве вас, пылких, на какой бумажке просчитаешь?

Тимофей несколько смутился:

– Ты бы, Захарыч, лучше для костра досок набрал, чем чужие сроки рассчитывать. А я пойду шоферам помогу.

С подготовкой завозились. У натерпевшегося «доджа» спустили два колеса, потом в электропроводке неисправность обнаружилась. Заканчивали уже во тьме, батарея фонарика катастрофически садилась, пришлось факел делать.

– Наверное, уже утром двинемся, – сказал Тимофей, грея руки о кружку с чаем. – Сейчас схожу в штаб, узнаю, нет ли оказии. Одним, да еще «с прицепом», ехать неразумно.

– Надо нам пулемет с собой возить, – предложил Сашка. – Хотя бы трофейный достать, они шпарят со страшной силой.

– Возьмем при случае. Там, конечно, еще и с патронами вечно ерунда получается. Кидай потом железяку пустую. Да сейчас и вообще не до этого.

Миномет из воронки Тимофей вечером все же принес. Восторга от