Степан Разин - Андрей Сахаров

Как и в других местах, победы карателей приводили к раскаянию местных жителей. Они присягали императрице. Но при первой же возможности (уход карателей, появление повстанческих отрядов, эмиссаров) многие из них снова вставали под знамена Пугачева.

Наступление Гагрина продолжалось — 3 марта он вступил в Гробовскую крепость, 12 марта штурмом взял Каслинский завод (потери Белобородова — 57 убитых, 420 пленных). Вскоре вступил в Екатеринбург, который был освобожден от осады или даже, по словам Дубровина, «от предстоявшей ему гибели». Остатки отряда Белобородова через Верхние и Нижние Киги поспешили на соединение с Пугачевым, другие, разбежавшиеся по окрестностям, влились в отряд Грязнова под Челябинском.

Местность между Екатеринбургом, Челябинском и Шадринском в феврале продолжала оставаться в руках восставших — местных крестьян, башкир. Многие их отряды, появившиеся в это время, во главе с предводителями, объявлявшими себя полковниками «императора», действовали чаще всего самостоятельно, независимо от пугачевского центра и друг от друга. Один из таких предводителей, Матвей Евсевьев, назвавший себя капралом, вместе с шестью повстанцами явился в село Теченское. Ему навстречу вышли жители, в том числе и священники с иконами и церковным пением, звонили колокола. Евсевьев, не дойдя 200 сажен до церкви, остановился. То же сделали встречающие. В наступившей тишине писчик Лебедев дребезжащим голосом читал манифест Пугачева. Затем капрал вместе с жителями отмечал торжественное событие в питейном доме. Пройдя в мирскую избу, он приказал сжечь все дела, что и было сделано публично, на площади. Вместо снятых со своих должностей старосты и выборного Евсевьев назначил из местных крестьян новых представителей власти — атамана и есаула. Мирскую избу переименовали в станичную. Забрав казну и пушку, а также теченского целовальника, капрал, провожаемый крестьянами и казаками, возвратился в Миасскую крепость, где находился повстанческий отряд Михаила Ражева.

Подобные же события происходили и во многих других селениях этого и других районов, охваченных восстанием.

Продолжалась осада Долматова монастыря и Шадринска. Но второй из них в конце февраля освободил от осады отряд майора Жолобова. А 23 февраля в него вступил отряд генерал-поручика Деколонга. Он отсиживался в городе, опасаясь из-за многочисленности восставших, которые действовали вокруг, выйти из него, например к Долматову. «Я здесь, — писал он в рапорте Бибикову 27 февраля, — а вокруг меня и за мною в Сибирской губернии, по большой почтовой дороге к Тюмени, сие зло, прорвавшись, начинает пылать».

Осаду с Долматова повстанцы сняли 1 марта при известии о приближении трехтысячного войска Деколонга. Последний действительно посылал из Шадринска в разные стороны карательные отряды, которые разбивали небольшие партии повстанцев. Но сам на поход не решался.

Против отрядов, действовавших в районе Кургана и Краснослободска, Тюмени и Туринска, выслал карательные команды сибирский губернатор Чичерин. Один из них (1,9 тысячи человек во главе с майором Салмановым) занял Курганскую слободу. Но перешедшие на сторону восставших (их было до 3 тысяч) крестьяне из этого отряда выдали им всех офицеров (Салманова и других), которых тут же повесили. Подошедший вскоре майор Эртман с 13-й полевой командой, пришедший по распоряжению Чичерина из Кузнецка, в нескольких сражениях разбил их и 24 марта занял Курган.

Такая же судьба постигла отряды инсургентов под Краснослободском, Тюменью и Туринском. Оставшиеся в живых разбегались. Предводителей отсылали в Тобольск. Жители давали присягу. Каратели «навели порядок» на дальней восточной периферии движения.

Исетская провинция, север Оренбургской губернии еще не были «замирены». Бездеятельность и нерешительность местного военного командования в лице Деколонга, откровенно боявшегося повстанцев, имели важные последствия — именно в этот район устремились Пугачев и его сподвижники после мартовских поражений главной армии и войска Чики-Зарубина.

Трагический исход событий, связанных с осадой Уфы, был подготовлен концентрацией правительственных сил, их наступлением со стороны Казани, в районе Ново-Московской дороги. Здесь, помимо отрядов, подчиненных генералу Голицыну и двигавшихся на юг, к Оренбургу, действовали другие: на восток от Казани, севернее Камы вплоть до впадения в нее Вятки — отряд капитана Кардашевского; южнее Камы, в направлении Заинска, Мензелинска и Бугульмы — отряд полковника Бибикова. Первый из них выступил из Казани 5 января, второй — днем ранее. Кардашевский довольно легко и быстро дошел до Вятки, рассеивая небольшие отряды восставших, оказывавших слабое сопротивление, и повернул к югу — на соединение с Бибиковым. Полковник 14 января разбил восставших под деревней Сухаревой, в 30 верстах от Заинска. Затем у деревни Аскариной разбил отряд Аренкула Асеева (600 человек), потерявший до 200 человек, треть своего состава, — при беспорядочном отступлении они мешали друг другу, увязая в глубоких снегах, и гусары подполковника Бедряги рубили их без пощады. То же происходило и при взятии Заинска. «Тут опять, — доносил Бибиков (рапорт от 18 января), — предстал случай гусарам продолжать свою работу». Повстанцы (их насчитывалось до 1,4 тысячи человек) потеряли до 400 человек. Всех, кто поддерживал так или иначе восстание, тем более принимал в нем активное участие, посылали в Казанскую секретную комиссию (в нее из разных мест привозили сотни арестованных). В том же рапорте Бибиков писал, что «со всех сторон приходят крестьяне, татары с повинною; и сколько таковых будет, — донесу. Солдаты, которые положили ружья (перед восставшими, когда они брали Заинск. — В. Б.), прогнаны сквозь строй; дьячки за крик «многолетия» (Пугачеву. — В.Б.) высечены».

Поражение под Заинском привело к «замирению» значительного числа селений. С повинной к полковнику, который оставался в городе несколько дней, являлись представители десятков деревень. Он выдавал им билеты, отпускал по домам, так как, по его словам, «держать… их негде, потому что тысячи четыре вчерашний день (18 января. — В. Б.) у меня их с повинною было». Бушуев, правитель канцелярии главнокомандующего, писал три дня спустя: «Хотя везде посланные команды имеют поверхность над злодеями, но не было еще столь громкого удара, каковой распространил повсюду деташемент Юрия Богдановича» — полковника Бибикова.

Он продолжал наступление. В конце месяца освободил от блокады отряд майора Перского в дворцовом селе Елабуге. Здесь каратели перебили до 200 человек, затем, 30 января, вступили в Мензелинск. Повстанцев, отступивших из него и собравшихся в селе Пьяный Бор, верстах в 15 от города, разбил все тот же Бедряга, имевший незначительные потери — 8 раненых; у повстанцев же — до 400 убитых, 60 пленных.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});