Красный корсар - Джеймс Купер

– Кончайте! – закричал Найтингейл, сопровождая свои слова резким свистком дудки. – Им давно пора отправиться на небеса!

– Остановитесь! – вскричал священник, вовремя схватив веревку, которую готовились уже дернуть. – Умоляю вас именем Того, у Которого каждому из вас придется в свое время просить пощады и прощения, подождите еще минуту. Что значат эти слова? Кажется, глаза меня не обманывают: «Арк из Линнхейвена»?

– Да, да, – сказал Ричард, оттягивая веревку, чтобы иметь возможность свободнее говорить, и положил в рот остававшийся у него табак. – Вы ведь известный ученый, поэтому ничего нет мудреного, что так быстро разобрали слова, нацарапанные непривычной к этому делу рукой.

– Но что они значат? И почему они написаны на вашей коже? Подождите! Люди, чудовища, дьяволы! Неужели вам жаль подарить человеку, который должен умереть, одну минуту драгоценного времени? Оно так дорого в момент, когда нам приходится расставаться с жизнью!

– Остановитесь на минуту! – послышался глухой повелительный голос сзади.

– Что значат эти слова? Я спрашиваю вас, – повторил священник.

– Это ни более ни менее как выдержка из корабельного журнала, где записано одно обстоятельство, которое теперь не имеет никакого значения, так как те, кого оно касается, отправляются в последнее плавание. Негр сказал об ожерелье, но он думал тогда, что я могу оставаться в гавани, а он поплывет между небом и землей к последней пристани.

– Что все это значит? – раздался тихий, дрожащий голос миссис Уиллис. – К чему все эти вопросы? Неужели предчувствие не обмануло меня и что-то говорит здесь о кровных узах?

– Успокойтесь, сударыня! К чему волновать себя раньше времени?! Арк из Линнхейвена – название поместья моего близкого друга, и там-то я получил и сдал на корабль сокровище, которое вы мне доверили, но…

– Говорите! – вскричала она, бросаясь как сумасшедшая к Уайлдеру. Схватив веревку, которая минуту тому назад туго охватывала его шею, она с необычайной для женщины ловкостью развязала ее. – Так это было не название корабля?

– Разумеется, нет! Но почему вы так волнуетесь?

– Ожерелье! Ожерелье! Расскажите мне об ожерелье!

– Я думаю, теперь это совершенно лишнее, сударыня, – сказал Фид, который хладнокровно последовал примеру Уайлдера и ослабил веревку на шее.

Воспользовавшись тем, что его руки были свободны, он снял душившую его веревку, не обращая ни малейшего внимания на своих палачей, которые хотели броситься на него, но были остановлены грозным взглядом начальника.

– Сначала дайте мне освободиться от этой веревки, потому что неприлично для такой мелкой сошки, как я, отправляться в незнакомое море впереди своего офицера. Что же касается ожерелья, то это слишком громко сказано: это был просто собачий ошейник.

– Читайте! – сказала дама, глаза которой были полны слез. – Читайте, – повторила она, указывая священнику дрожащей рукой надпись на металлической пластинке.

– Боже мой! Что я вижу! «Нептун», принадлежит Полю де Лэси…

Пронзительный крик вырвался из груди дамы; она подняла руки к небу, как бы в знак благодарности, и затем, придя в себя, нежно прижала Уайлдера к своему сердцу.

– Дитя мое, дитя мое! – страстно повторяла она. – Вы не осмелитесь отнять у матери, которая была так долго несчастна, ее единственного ребенка! Возвратите мне сына, и я буду вечно молиться за вас! Вы храбры, стало быть, сострадание не чуждо вам. Невозможно, чтобы в этих обстоятельствах вы не видели десницы Божией. Отдайте сына, мое дитя, и возьмите себе все остальное. Предки моего сына были славными моряками, и вы не захотите погубить его. Вдова де Лэси умоляет вас пощадить ее сына. Мать на коленях умоляет помиловать его. О, отдайте мне мое дитя!

Когда звуки ее голоса замерли в воздухе, на корабле воцарилось молчание. Суровые пираты нерешительно переглядывались друг с другом. Но и расстаться с удовлетворением овладевшей ими жажды мести они не могли. Тут в дело вмешался человек, приказания которого всегда неукоснительно исполнялись и который умел успокаивать и возбуждать их страсти по своему желанию. С минуту он оставался безмолвным. Стоявшие вокруг него люди раздвинулись, заметив в его взгляде такое выражение, которого они никогда не видели у него прежде. Его лицо было так же бледно, как и лицо несчастной матери. Раза три пытался он заговорить, но голос не повиновался ему. Наконец, едва скрывая волнение, он произнес повелительным тоном:

– Разойдитесь! Вы знаете, что я справедлив, но я требую, чтобы мне полностью повиновались! Завтра вы узнаете мои распоряжения!

Глава XXXII

…Сохранилась Она доныне. Мудрою природой Отмечен он, чтобы легче можно было Признать его.

Шекспир. Цимбелин

Наступило утро. «Дельфин» и «Стрела» мирно плыли бок о бок; на «Стреле» снова развевался английский флаг, на «Дельфине» же не было никакого. Повреждения, причиненные ураганом и битвой, были настолько хорошо замаскированы, что для неопытного взгляда оба корабля казались одинаково готовыми к бою и перенесению опасностей.

Длинная голубая полоска дыма тянулась на север и означала близость земли. Три или четыре легких береговых судна плавали невдалеке. Их близость указывала, что в намерениях пиратов не было ничего враждебного.

Каковы же были эти намерения? Пока это была тайна Корсара. Сомнение, удивление, недоверие ясно видны были на лицах не только пленников, но и своих матросов. Всю долгую ночь Корсар молчаливо ходил взад и вперед на корме. Он произнес лишь несколько слов команды, и если кто-нибудь осмеливался приблизиться к нему, он останавливал его жестом, которого не смели ослушаться, и снова уходил в себя.

Когда наконец встало солнце, с «Дельфина» раздался пушечный выстрел, призывавший приблизиться береговое судно. Казалось, что сейчас разыграется последний акт драмы. Корсар, поставив около себя пленников, велел экипажу выстроиться на палубе и обратился к нему со следующими словами:

– Немало лет мы все разделяли одну общую участь и подчинялись одним законам. Если я не щадил виновных, то, в свою очередь, всегда готов был подчиниться вашим требованиям. Вы не можете обвинять меня в несправедливости. Но теперь наш договор заканчивается. Я беру свое слово назад и возвращаю вам ваше. Ни слова! Ни звука! Наше товарищество кончается, и наши законы больше не существуют. Таковы были наши условия. Я возвращаю вам свободу действовать, как вы хотите, и взамен требую очень немногого. Чтобы вы не имели права упрекать меня, я отдаю вам все свои сокровища. Вот, посмотрите, – прибавил он и поднял кровавое знамя, под сенью которого он так часто боролся с могущественными нациями, чтобы показать, что под ним лежат кучи драгоценного металла, с незапамятных времен владычествующего над миром, – все это было мое, а теперь оно ваше. Возьмите все эти сокровища и перенесите их на приближающееся судно, там вы все разделите между собой как захотите. Приготовьтесь, земля близко. В ваших же интересах я советую вам разойтись в разные стороны. Не держитесь вместе: без меня вы станете пленниками первого же королевского судна. Оставьте всякие колебания, так как вам известно, что если бы не я, то этот королевский крейсер овладел бы вами. Корабль оставляю себе и из всего, что на нем есть, прошу отдать мне только пленников. Прощайте!