Поющие пески. Дело о похищении Бетти Кейн. Дитя времени - Джозефина Тэй

Детская книжица так умилила Гранта, что он неспешно прочитал ее от корки до корки. Ведь в конце концов именно это и остается в голове у каждого взрослого после того, как из нее навечно улетучиваются всякие тонны и фунты и нескончаемая мешанина из распрей и сражений, соглашений и измен, заговоров и актов.

История про Ричарда III называлась «Принцы в Тауэре» и, видимо, не понравилась маленькой Элле, поскольку она аккуратно заштриховала все «о» в тексте. Двум золотоволосым мальчикам, играющим в падающем сквозь зарешеченное окошко солнечном луче, кто-то подрисовал очки, а на обратной стороне иллюстрации кто-то разыграл несколько партий в крестики-нолики. Да, принцы явно не пользовались успехом у маленькой Эллы.

И все же коротенький рассказ был достаточно захватывающим. В нем вполне хватало ужасов, чтобы восторженно замирало детское сердце. Невинные ребятишки; злодей-дядя. Непременные атрибуты классических историй.

Имелась и мораль — рассказ был написан с назидательными целями:

«Но королю не удалось извлечь пользы из своего злого дела. Английский народ был потрясен его хладнокровной жестокостью и решил, что больше не может иметь такого короля. Послали за дальним кузеном Ричарда Генрихом Тюдором, жившим во Франции, чтобы тот пришел и стал новым королем. В последовавшей битве Ричард храбро сражался и был убит, но имя его ненавидели по всей стране, и многие поспешили покинуть его и перейти на сторону соперника».

Что ж, просто и незамысловато. Элементарное изложение событий. Грант взял вторую книгу. Обычный школьный учебник. Две тысячи лет английской истории, аккуратно разбитые на удобные для пользования разделы. Как обычно, каждый раздел соответствовал правлению того или иного монарха. Неудивительно, что любое известное историческое лицо чаще всего почти автоматически ассоциировалось с соответствующим царствованием, при этом забывалось, что лицо это могло жить и быть известным и при других королях. Пепис — Карл II. Шекспир — Елизавета. Мальборо — королева Анна. Не приходило в голову, что тот, кто видел Елизавету, мог вполне видеть и Георга I. К периодизации истории по монархам в Англии приучают с детства.

Это, однако, упрощает дело, если ты всего лишь прикованный к постели полицейский, который, чтобы не свихнуться от больничной скуки, охотится за сведениями о давно умершем короле.

Грант с удивлением узнал, что правление Ричарда III было весьма кратким. Чтобы стать одним из наиболее известных правителей за два тысячелетия английской истории, имея в распоряжении всего лишь два года, требовалось быть незаурядной личностью. Если Ричард и не обрел многих друзей, то, во всяком случае, оказывал на людей значительное влияние.

Авторы учебника тоже отмечали незаурядность Ричарда:

«Ричард был человеком больших способностей, но весьма неразборчивым в средствах. Он решительно потребовал для себя корону под абсурдным предлогом, будто брак его брата и Елизаветы Вудвилл был незаконным и, следовательно, дети от этого брака являлись незаконнорожденными. Ричард был принят народом, опасавшимся перехода короны к несовершеннолетнему, и начал свое царствование шествием по Южной Англии, где сумел получить значительную поддержку. В это время, однако, два юных принца, живших в Тауэре, исчезли. Молва гласила, что их умертвили. Последовавший серьезный мятеж был подавлен Ричардом с особой жестокостью. Для восстановления своей пошатнувшейся популярности он созвал парламент, который принял ряд полезных законов, отменявших некоторые подати.

Тем не менее разразился второй мятеж, принявший форму вторжения в Англию французских войск под предводительством Генриха Ричмонда, главы ветви Ланкастеров. Он сошелся с Ричардом в битве у Босворта, и измена братьев Стенли обеспечила ему победу. Ричард отважно сражался и погиб, оставив после себя столь же бесславную память, как король Иоанн[21]».

Интересно, как понравилось англичанам то, что вопрос о престолонаследии решили за них французские солдаты?

Но, конечно, в те времена Франция еще считалась чем-то вроде полуотделившейся части Англии — землей, казавшейся англичанину куда менее иностранной, чем, скажем, Ирландия. Поездка во Францию для англичанина XV века была обыденным делом; в Ирландию же по своей воле не ездил никто.

Грант лежал и думал о той Англии. Англии, из-за которой велась война Алой и Белой розы. Зеленая, зеленая Англия, без единой фабричной трубы от Кемберленда до Корнуолла. Англия до огораживания, с огромными лесами, изобилующими дичью, с просторными болотами, кишащими птицей. Англия, где через каждые несколько миль встречалось неизменное скопление построек: замок, церковь и хижины; монастырь, церковь и хижины; усадьба, церковь и хижины. Вокруг них — полоски обработанной земли, а дальше — сплошная, ничем не прерываемая зелень. Ведущие от деревни к деревне, изрытые колеями дороги, которые зимой от грязи превращаются в трясину, а летом покрываются белой пылью; дороги, обочины которых заросли дикими розами и боярышником.

Тридцать лет из-за этой зеленой, немноголюдной страны велась война розы. Правда, скорее это была кровавая междоусобица, нежели всеобщая война. Нечто вроде вражды между Монтекки и Капулетти, не представлявшей особого интереса для среднего англичанина. Никто не врывался по ночам к тебе в дом, чтобы узнать, сторонник ли ты Йорков или Ланкастеров, и отправить в концлагерь в случае неверного ответа. Война имела значение лишь для узкого круга участников. Отряды сражались где-нибудь в долине, рядом с твоим домом, использовали твою кухню для перевязки раненых, а затем перемещались куда-нибудь для следующей стычки. Через несколько недель можно было услышать об ее исходе, и у тебя, возможно, происходил по этому поводу спор с женой, поскольку она, к примеру, могла быть сторонницей Ланкастеров, а ты — Йорков, и оба походили на болельщиков футбольных команд. Никто не преследовал тебя за поддержку Ланкастеров или Йорков, как не преследуют теперь за поддержку «Арсенала» или «Челси».

Раздумывая о той далекой, зеленой Англии, Грант незаметно заснул.

Он ни на шаг не продвинулся к разгадке тайны, окружавшей судьбу двух юных принцев.

3

— Неужели вы не можете разглядывать что-нибудь повеселее? — спросила на следующее утро Лилипутка, заметив портрет Ричарда, который Грант поставил на тумбочке у изголовья, прислонив к стопке книг.

— Разве у него не интересное лицо?

— Интересное! От него у меня мурашки по коже бегают.

— Историки считают, что он обладал большими способностями.

— Синяя Борода тоже обладал.

— И пользовался популярностью в народе.

— Синяя Борода тоже пользовался.

— Он был отличным солдатом, — с озорным упрямством продолжал Грант. — Как насчет Синей Бороды?

— И чего вы на него таращитесь? И вообще, кто он такой?

— Ричард Третий.

— Так я и знала!

— Вы хотите сказать, что представляли его именно таким?

— Точь-в-точь.

— Почему?

— Он же был злодей и убийца, верно?

— Вы хорошо помните историю.

— Ну, это все помнят. Погубил обоих малюток. Устроил, чтобы бедняжек придушили.

— Придушили? — заинтересовался Грант. — Я этого не знал.

— Задушили подушками. — При этом медсестра ловко взбила его собственные подушки маленьким кулачком.

— А почему задушили? Почему не отравили? — осведомился Грант.

— Не спрашивайте. Не я это организовала.

— А откуда известно, что их задушили?

— Из моего школьного учебника.

— Понятно, но на кого там ссылались?

— Ссылались? Ни на кого. Просто было так написано.

— А в учебнике говорилось, кто их задушил?

— Некий Тиррел. Вы что, историю в школе не учили?

— Я присутствовал на уроках истории, а это разные вещи. Кем был этот Тиррел?

— Понятия не имею. Какой-нибудь подручный Ричарда.

— А как узнали, что принцев убил именно Тиррел?

— Он сам сознался.

— Сознался?

— Конечно, после того, как его признали виновным. Перед виселицей.

— Вы хотите сказать, что Тиррела на самом деле повесили за убийство принцев?

— Ну да. Можно я заберу эту жуткую физиономию и поставлю что-нибудь повеселее? В той пачке, что вам вчера принесла мисс Хэллард, много симпатичных лиц.

— Меня интересуют не симпатичные лица, а только жуткие физиономии. Желательно — злодеев и убийц.

— О вкусах, как известно, не спорят, — вздохнула Лилипутка. — Слава Богу, я не обязана смотреть. Но, по моему скромному мнению, одного его вида вполне достаточно, чтобы ваши кости плохо срастались.

— Что ж, если моя нога не срастется, можете отнести это на счет Ричарда III. Еще один пункт в длинном списке его злодеяний.