Аллен Даллес - Георгий Иосифович Чернявский

написал своему другу профессору Гарвардского университета Карлу Кейсену, который собирался с ним встретиться, о своей невероятной занятости: «Формирование нашей операции постепенно развивается в весьма благоприятном направлении, и я думаю, что у нас будет немало интересных проблем. Но не всё ещё будет решено к маю»523.

Это письмо интересно в нескольких отношениях. Прежде всего, деятель, который должен был обеспечивать безопасность страны, сам оказался болтливым, ибо ясно было, о какой операции может идти речь. Неизвестно, какому числу своих коллег по университету пересказал его друг содержание письма. Банди явно выражал уверенность в успехе операции, по крайней мере на её начальном этапе. В этом он был солидарен с Даллесом. В то же время он не исключал, что операция может затянуться и перед американцами встанут «интересные проблемы».

По распоряжению президента к пропагандистской подготовке операции был привлечён Госдепартамент. При участии ЦРУ была подготовлена и опубликована «Белая книга», в редактировании которой принял участие Даллес, явно не доверявший Раску, считавший его нерешительным. В ней доказывалось, что революция на Кубе, начавшаяся как освободительная, демократическая, быстро потеряла эти качества, что Куба включилась в сферу советского влияния и потому представляет теперь опасность для США. Соединённые Штаты не против революции как таковой, это дело внутреннее, подчёркивалось в документе, но они решительно против «поворота Кастро в сторону коммунизма»524.

Четвёртого апреля, перед отправкой на пасхальные каникулы, Кеннеди провёл очередное совещание высших руководителей, на котором вновь первую скрипку играл Даллес. По его докладу было принято, наконец, решение. Кеннеди дал зелёный свет вторжению на Кубу отрядов эмигрантов под прикрытием военно-морских сил США. Правда, несколько дезавуируя неопределённые высказывания директора ЦРУ на этот счёт, Кеннеди подчеркнул, что непосредственно американские вооружённые силы в ход событий вмешиваться не будут. Зачем же тогда они будут «прикрывать» кубинцев? Это оставалось неясным. Президент этого не пояснил, так как Даллесу удалось его убедить, что с делом справятся сами кубинцы. Ту же позицию Кеннеди озвучил и 12 апреля на пресс-конференции, где заявил, что вооружённые силы США, несмотря на острую ситуацию, не будут вторгаться на Кубу ни при каких условиях. Ни один американец не будет замешан в действиях на Кубе, повторил Кеннеди, который, как вскоре оказалось, не владел информацией о низкой боеготовности отрядов кубинской вооружённой оппозиции525. Значит, кто-то будет всё же вторгаться, сделали вывод умудрённые журналисты. По существу, этой пресс-конференцией сам президент выдал существование плана высадки эмигрантов на территории Кубы, правда, без указания места.

Но и район предстоявшей высадки стал известен кубинскому руководству. О том, что вначале советская сторона, а затем и Кастро узнали, что операция назначена в районе залива Кочинос, вроде бы позаботился советский разведчик Ким Филби (по ничем не подкреплённым словам Анатолия Розенцвейга526, автора легковесной, в основном изобилующей слухами книги о Кеннеди). Это весьма сомнительно, так как Филби, давно находившийся под подозрением, в это время работал журналистом на Ближнем Востоке и к секретным делам никакого отношения не имел. Всё было значительно проще. Формально строго секретный план был известен многим сотрудникам ЦРУ, которые участвовали в разработке отдельных его деталей. Хотя Даллес давно уже ввёл порядок, что каждый его сотрудник должен знать только ту часть задачи, которой он занимается лично, на практике это было трудновыполнимо: отдельные элементы плана соприкасались один с другим и в результате у умевших мыслить и обобщать работников (а это были люди высокопрофессиональные, обычно получившие высшее образование в престижных университетах, о чём, как мы уже знаем, заботился Даллес, отбирая для своего ведомства как можно более квалифицированные кадры) складывалась цельная картина.

Один из ответственных работников ЦРУ Лайман Киркпатрик (в это время он занимал пост генерального инспектора ЦРУ, обладавшего правом контроля за правильным расходованием средств, а по существу, за всеми операциями управления) позже вспоминал: «Джеймс Энглтон, Ричард Хелмс, Роберт Эмори и я не были подключены к операции. Но, занимая высокую должность, просто невозможно не знать, что происходит. Я чувствовал — этот план не сможет сработать, так как он зиждется на ложной информации, полученной от беженцев с Кубы. Их информация не соответствовала действительности, особенно в той части, где утверждалось, что силы вторжения получат помощь в результате народного восстания. Я знал, однако, что произошло с группой примерно в десять человек, сброшенной на парашютах в горном районе. Около 2000 кубинских полицейских вели охоту за ними, и местные жители не оказывали нашим людям никакой помощи. Я направил Даллесу записку с просьбой разрешить послать в район предстоящей операции двух инспекторов, как это делалось обычно в подобных случаях. Ответ Даллеса поступил в течение суток. Он гласил: “В просьбе отказать”»527.

Киркпатрик был явно раздражён пренебрежительным отношением Даллеса к его инициативе. Позже он провёл собственный анализ того, что произошло в заливе Кочинос. При этом опираясь исключительно на ошибки в действиях ЦРУ и его сотрудников. Киркпатрик сделал вывод, что ЦРУ следует решительно улучшить свою организацию и управление. Доклад Киркпатрика был, разумеется, строго секретным, однако о нём почти сразу стало известно в широких кругах. А через несколько лет, уйдя из ЦРУ, Киркпатрик опубликовал резко критическую, местами разоблачительную книгу о своём бывшем месте службы, на которую мы только что ссылались. В книге подробно рассказывалось о том, что совсем недавно произошло. Неизвестно, пытались ли новые руководители ЦРУ привлечь Киркпатрика к суду за разглашение государственной тайны, если да, то они не привели ни к какому результату: никаких последствий откровения для бывшего генерального инспектора ЦРУ не имели.

Сама американская демократическая система с её многообразием связей, взаимным проникновением и взаимной информацией различных служб оказывались массированным противовесом стремлению Аллена Даллеса сохранить максимальную секретность. При этом особенно болтливыми оказывались кубинские эмигранты — не те, которые были заняты в подготовке операции, а их родные и близкие, находившиеся в основном во Флориде, общавшиеся с будущими «освободителями» и надеявшиеся очень скоро возвратиться в родные пенаты.

Так что советская агентура в Нью-Йорке и Вашингтоне имела возможность получить сведения о месте и характере предстоявшей операции и без помощи Филби. О том, что вторжение приближается, можно было судить и по тому, что президент неожиданно продлил свои пасхальные каникулы и вечером 15 апреля неожиданно уехал в своё поместье Глен-Ора. Этим поместьем обычно пользовались только летом, и вне контекста событий непонятно было, почему «летний отдых» начался почти сразу по окончании зимы (официальным началом весны в США является равноденствие — 22 марта).

Операция по вторжению на Кубу фактически началась не 17 апреля, как говорится в большинстве работ,