Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе (сборник) - Андрей Шляхов

– Нет, Рудольф, оно поникло от твоего нытья, – строго поправил Данилов. – Закрываем тему пижамных вечеринок и переходим к обмену новостями. Как жизнь в поликлинике?

– Как и было! – Рябчиков хмыкнул и пожал плечами. – Что может измениться в нашем сонном царстве? На твоем месте работает какая-то пенсионерка, которая говорит «ложить» вместо «класть» и «полюс» вместо «полис», а главного врача подхалимски именует «наша дорогая Надежда Семеновна»...

– Метит в замы? – улыбнулся Данилов.

– В замы она уже по возрасту не проходит. Просто характер такой. Что еще нового? Ну, окулист новая, очень похожа на прежнюю. Если не присматриваться, то разницы не заметишь... А, вот новость! Два месяца назад были разборки по поводу пропущенного вторым отделением туберкулеза легких, так теперь просто всех подряд ко мне шлют. Не важно с чем. Некоторые так и говорят: «Что-то сдурели наши доктора, пожаловался на то, что живот часто пучить стало – направили на флюорографию...» Цирк! Через месяц кто-то пропустит опухоль толстой кишки, и про рентген наши доктора дружно забудут, начнут поголовно слать всех на колоноскопию в сто пятнадцатую. Головой никто думать не хочет...

– Тут ты не прав. Некоторые все же думают.

– Таких единицы. Другая новость – Башкирцева, хирурга нашего, прооперировали по поводу прободной язвы, теперь мы и без уролога и без хирурга... А в остальном – все так же. Дни мелькают, как в кино, а вспомнить нечего.

– Уходить не собираешься?

– Думаю, – как-то не очень уверенно ответил Рябчиков. – Юлия тоже думает, но ничего приличного пока не нашла. А ты как?

Юлия работала в одной поликлинике с Рябчиковым. Кадровиком и одновременно секретарем главного врача.

– Нормально, пока работаю в приемном отделении, как только произойдет реорганизация, которой все ждут, перейду в палатные врачи.

– Доволен?

– Пока да, – осторожно ответил Данилов. – Пора уже где-то пускать корни. Сколько можно мотаться с места на место? Да и Елену мои переходы уже начали нервировать...

– Надо же! И сильно начали? – посочувствовал Рябчиков.

– Да так, не очень... Один раз крупно поговорили на эту тему и больше пока ее не поднимали. Да нормально все! Я, если честно, немного побаивался, что не смогу себя перебороть и вернуться в настоящую медицину, но, тьфу-тьфу, вроде все хорошо. В приемном покое торчать надоело, если честно, но это же временно...

– Ты молодец! – сказал Рябчиков. – Решил – сделал. Ушел из этого гадюшника...

– Ну, ушел я, положим, не по своей воле, – заметил Данилов, – это была блажь нового главного врача... сам знаешь...

– Все равно я тобой восхищаюсь! Мне вот не хватает решимости вот так взять и резко изменить свою жизнь...

На столе появились долгожданные чебуреки.

– Смысл жизни не в том, чтобы ее менять. – После трех чебуреков Данилова потянуло развить тему перемен, на сытый желудок философствовать всегда приятно. – Смысл в том, чтобы жить так, как тебе хочется. Если тебя в целом устраивает твоя работа, тебе незачем задумываться о переменах...

– Но все дело в том, что она меня не очень-то устраивает...

– Когда она реально перестанет тебя устраивать, ты быстро найдешь себе новое место! И не спорь, пожалуйста. Все мы, когда припрет, действуем, суетимся, бьем лапками. А когда все хорошо – чего напрягаться? Так что расслабься и получай удовольствие от жизни. И от работы. Хотя бы потому, что работаешь вместе с Юлией.

– Вместе с Юлией я буду работать недолго. Она твердо решила уйти в отдел персонала какой-нибудь крупной фирмы и расти там. В поликлинике расти некуда.

– Ну и хорошо. А ты тоже собрался расти?

– Нет, а может и да... не знаю. Но перемен хочется.

– Сильно хочется? – уточнил Данилов.

– Сильно!

– Хочешь, прощупаю почву у нас в Склифе?

– Спасибо, пока не надо, – отказался Рябчиков.

– Вот видишь, – упрекнул Данилов. – Если не надо, то, значит, и не очень-то хочется. Непоследовательно как-то получается...

Поеживаясь под ироничным взглядом Данилова, Рябчиков съел очередной чебурек.

– Ладно, так уж и быть, – начал он, разливая по чашкам успевший настояться чай, – доверю тебе мою тайну. Я уже почти нашел себе новое место, дело только за главврачом, который на той неделе выходит из отпуска.

– Вот оно как! – Данилов чуть не поперхнулся чаем. – И куда же ты намерен уйти?

– В восьмую туберкулезную больницу.

– Куда?

– В восьмую туберкулезную больницу, – повторил Рябчиков. – Разве не знаешь такую? На «Красносельской», две минуты от метро идти.

– Как не знать? Просто удивительно...

– Что удивительно?

– Да вроде как не самое лучшее место для работы. И какие там могут быть перспективы?

– Перспектив по-любому больше, чем в поликлинике, – оживился Рябчиков. – Хоть карьерных, хоть научных. И рентгенологией там заведует Жора Клименко, с которым мы учились в одной группе. Он-то, если хочешь знать, и предложил мне место в своем отделении. С возможностью совмещения... И вообще работа интересная. Большой стационар он, как ни крути, поинтереснее поликлиники. Чему ты улыбаешься?

– Да так, своим мыслям...

– А все же?

– Ты такой мнительный, Рудольф, а там палочка Коха в воздухе так и витает. Не боишься?

– В наше время на улице и в метро палочек Коха не меньше, чем в туберкулезной больнице. А потом я же не собираюсь целоваться с больными и есть с ними из одной посуды. Не нагнетай!

– Да я не нагнетаю, – смутился Данилов. – Так, подумал... Имеет же человек право сказать то, что думает?

– Имеет, – согласился Рябчиков. – Я уже встречался с замом по лечебной работе, кажется, мы друг другу понравились, но она сама ничего не решает. Врачей принимает на работу главный врач. Жора меня убеждает, что собеседование у главного врача – это чистая формальность. Если завотделением согласен, главный обычно не возражает.

– Тебе там может оказаться скучно, – предупредил Данилов. – Средний возраст отечественных фтизиатров, насколько я слышал, близится к шестидесяти годам. Общаться будет не с кем – кругом одни пенсионеры.

– Прежде всего на работу ходят, чтобы работать, а не общаться, – ответил Рябчиков. – Как будто в поликлинике я много с кем общаюсь. Как ты ушел – и поговорить не с кем.

– А с Юлией?

– С Юлией мы после работы разговариваем. На работе ее лучше лишний раз не трогать. И потом – пенсионеры работают непосредственно во фтизиатрии. А в рентгене, УЗИ, эндоскопии – большей частью наши с тобой сверстники. К тому же нагрузка там большая, меня предупредили. Не до разговоров. Но и денег обещают в два раза больше, чем в поликлинике, особенно с учетом того, что у нас с премиями при новом главном враче стало плохо. Экономит Семеновна фонд заработной платы.

– Бережливая хозяйка... – процедил сквозь зубы Данилов.

К главному врачу Надежде Семеновне он, мягко говоря, приязни не испытывал. Да и как можно испытывать приязнь к человеку, вынудившему тебя уйти с работы. И было бы почему или, точнее, за что, а то ведь так, без каких-то оснований, чисто по собственной начальственной блажи. Вбила себе в голову, что Данилов был «кадром» ее предшественника, и все.

– Та еще жадина! – Рябчиков выразился более категорично.

– А Юлия знает насчет восьмой туберкулезной? – полюбопытствовал Данилов.

– Конечно, знает.

– Одобряет?

– Смеется, – признался Рябчиков. – Говорит: «Плох тот рябчик, который не мечтает стать страусом».

– Не понял юмора.

– Я тоже не понимаю, но это ее любимая дразнилка. Закажем еще чебуреков?

– А влезет? – усомнился Данилов.

– По парочке, – настаивал Рябчиков. – Или ты спешишь?

– Если встречаешься с человеком раз в год, то как можно спешить? Никуда я не спешу. Можно хоть до закрытия сидеть.

– С хорошим, я прошу заметить, человеком.

– Просто замечательным! – рассмеялся Данилов. – Да не хмурься, я действительно так считаю! И за компанию с тобой готов съесть даже семь чебуреков! Нет, восемь!

– Остановимся на трех, – рассудил Рябчиков и кивком подозвал официантку. – Нам еще шесть чебуреков, пожалуйста.

– А чаю еще надо?

– И чаю...

На другой день, решив, что эти выходные он целиком посвятит общению с друзьями, Данилов поехал к Полянскому. Без предупреждения нагрянуть не решился – мало ли что, вдруг Игорь как раз в это время будет продлевать свой многострадальный больничный лист в травмпункте.

– Приезжай, когда хочешь, я пока сижу дома и никуда не выхожу, – сказал Полянский. – Травматолог попался с понятием, сказал, что познакомиться познакомились, а для продления Катя может подъезжать без меня.

– Святой человек! – похвалил понятливого доктора Данилов. – Тогда жди меня к двум. Проснешься к тому времени?

– Да я в семь встаю! – возмутился Полянский. – Самое позднее – в половине восьмого. Мы с Катей вместе завтракаем, потом она уезжает на работу, а я ложусь на диван и...

– Засыпаю.

– Нет, не угадал – ставлю на пузо ноут и работаю. Статьи правлю, сам кое-что пишу... Скучно же без дела. Это в отделении обстановка не благоприятствовала работе, а дома – самое то.