Начальник Америки (СИ) - Фомичев Сергей

Я долго мучился с выбором бренда и уже хотел назвать компанию «Веселый фармацевт», но Тропинин обозвал идею постмодернистской и отговорил меня. В эту эпоху названия чаще всего брались от имён владельцев. И хотя все мои имена были липовыми, название «Эмонтай Фармаком» показалось не лучше и не хуже других. Но в бренд я вложился, разработав логотип и упаковку — все эти красивые баночки с мазями, пузырьки, бутылочки и коробки.

В чём мы с Тропининым полностью совпадали, так это в ставке на производство шхун. Я до сих пор считал этот Лёшкин проект ключевым, повлиявшим на судьбу колоний. И пусть он видел в верфях индустриального гиганта, тянущего за уши все остальное, для меня кораблестроение стало рассадником частной инициативы.

Мы оба продолжали дотировать верфи, хотя они задыхались от кризиса перепроизводства. В конце концов, Лёшке пришлось отказаться от регулярной работы. Теперь конвейер запускался пару раз в год на месяц или два, а выпустив партию шхун, останавливался. Рабочие переходили на другие объекты или брали отпуск, пока мастера занимались усовершенствованием процесса и внедрением новшеств.

Чтобы создать местный спрос Тропинин расширил производство в заливе короля Георга. К прежней коптильне и лесопилке он решил добавить фабрику по переработки китового жира, а к ней пристроить мыловаренный и свечной заводики. Все предприятия создавались, разумеется, на паях с Калликумом и другими вождями нутка. Они предоставили людей для строительства и работы, Тропинин — технологии и материалы. В его планах было развернуть тут же и консервное производство, но эту отрасль пока тормозила всё та же проблема с производством жести.

Ещё не достроив корпуса, пайщики объявили о скупке ворвани, китового уса, амбры, спермацета, а также рыбы и других морепродуктов у окрестных племен и свободных промысловиков. Согласно Лёшкиному замыслу растущее производство должно будет увеличить спрос на шхуны и снаряжение.

Со временем Тропинин собирался поставить такие же фабрики на Уналашке, Кадьяке, Оаху. А пока алеуты, гавайцы, конягмиуты наряду с русскими обучались новому делу в интернациональной команде Калликума.

* * *

Залив короля Георга становился понемногу фокусом колонизации, привлекающим авантюристов и деловых людей со всего мира. Гавани, удобные для отстоя; племена, занимающиеся добычей ценных мехов; возможность набрать воду, пополнить съестные припасы, найти хорошее дерева для починки кораблей — всё это сделало залив первым пунктом в планах большинства экспедиций. А дневники Кука, рассказы Кинга, слухи о ценах на меха в Макао и Кантоне распаляли воображение торговцев.

В начале лета в гости к нутка пожаловали британцы. На этот раз корабли пришли под полосатым флагом достопочтенной Ост-индийской компании, что само по себе являлось событием примечательным, ведь американское побережье относилось к исключительной сфере влияния их конкурентов — компании Южных морей.

Упорства британцам было не занимать. Они готовились осесть здесь надолго. Но прокололись дважды, что поставило экспедицию на грань провала. Во-первых, лучшие меха ко времени их прибытия уже скупили наши приказчики. Во-вторых, стараясь втереться в доверие к племени нутка, британцы начали раздавать подарки вождям и напутали с иерархией. Приняв Калликума за главного (он выглядел побогаче с точки зрения европейца, окружил себя лучшими воинами разных племен), они начали искать подходы к нему, проигнорировав Маккину. Этого делать не следовало.

Маккина сразу же запретил торговлю с пришлыми невеждами. И большая часть индейцев, разумеется, послушалась его. Даже Калликум не стал бросать вызов и прекратил все отношения с британцами.

Тут-то мы и нагрянули в залив. Вернее сперва нагрянул Тропинин, собираясь перетереть с Калликумой расширение бизнеса по переработке рыбы, краба и китов. О двух чужеземных кораблях ему доложили ещё на подходе. Один корабль разведка определила как бриг, чуть меньше «Паллады». Второй с вооружением сноу или шнявы, по балтийской классификации, размером был с нашу стандартную шхуну. Что разведка прошляпила так это высадку на берег большого отряда в красных мундирах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

На Лёшку знакомая униформа подействовала, как красная тряпка на быка. Быком он, однако, не был, поэтому не бросился сходу в атаку, напротив, натянул самую доброжелательную из своих улыбок и вступил в контакт. Параллельно с этим он отправил голубя с просьбой подмоги, что, кстати, стало первым практическим использованием создаваемой голубиной почты. По правде сказать при наших расстояниях она имела ограниченное применение, но как раз для обслуживания области вокруг Виктории, так сказать, ближних подступов, вполне оправдывала себя.

Получив весточку, мы подняли тревогу. «Паллада» находилась в учебном плавании где-то в проливах, поэтому в путь отправились все наличные шхуны, погрузив на борт гвардейцев и добровольцев из горожан и индейцев (их всегда имелось в достатке).

К нашему приходу Тропинин уже познакомился с британцами и «раскатал поляну» на берегу бухточки, скрытой мыском от того места, где обычно бросали якорь европейцы. Эта территория стала вкладом племени нутка в общее предприятие. Здесь располагались действующие и строящиеся предприятия.

Поляна выглядела роскошно и в то же время подчеркивала местный колорит. Отварные крабы (омары на нашем берегу не водились), копченый лосось местного производства, поджаренный на гриле морской окунь, щупальца кальмара в кляре и кипящем масле. От устриц по случаю «месяца без буквы р» Лёшке пришлось отказаться. В качестве гарнира чудесно подошел местный картофель и привозной рис, а в качестве соуса — сметана с зеленью, чесноком и сыром. Я в свою очередь прихватил несколько бутылок фирменного виски «Незѣвай».

Рядом с очагом натянули парусиновый тент, под ним поставили раскладные стульчики (парусина на деревянной раме), низкий столик. Посуда была местного производства, в основном из стекла.

Разговор предстоял серьёзный. Поляну вне зоны слышимости окружили воины нутка, мушкетеры и гвардейцы. Возле берега стояли вооруженные шхуны. Британские корабли («Капитан Кук» и «Эксперимент») держались поодаль, а их пехота по взаимной договоренности поднялась на борт брига.

Высокие договаривающиеся стороны были представлены двумя британцами, двумя местными вождями, нами с Тропининым и Анчо в качестве модератора. Слуг на встречу не позвали, ухаживали за собой сами.

— Мистер Стрэндж, суперкарго и начальник экспедиции, — представил Лёшка британцев. — Мистер Уокер, командир над отрядом бомбейской пехоты.

Первый обладал вытянутым лицом с массивной челюстью, чем-то напоминал капитана Смоллетта из мультфильма, второй был круглолицым. Оба оказались не англичанами, как я думал, а шотландцами.

Для начала они принесли извинения Маккине, сдобренные подарками в виде серебряного сервиза (Анчо оговорил все предметы заранее). Вождь извинения великодушно принял. Напряжение спало, на лицах появились улыбки.

Мы разлили по стопкам виски и выпили за знакомство.

— Вы же понимаете, господа, что по британским законам для торговли в этих водах недостаточно иметь лицензию Ост-индийской компании? Вы должны иметь разрешение от компании Южных морей, — заявил я, выдавливая на кусок лосося половинку лимона. — Нам-то всё равно. Доносы писать не станем. Но мы имеем свой интерес. И поддержим всякого, кто поддержит нас.

— В чём же заключается этот ваш интерес? — осторожно спросил Стрэндж.

— Нам нужно политическое признание наших колоний. Нашего флага, наших кораблей, наших консулов и офицеров. Может быть, вы не в курсе, но мы обосновались здесь довольно давно, что может подтвердить любой из команды капитана Кука. Я имею в виду не ваш корабль, а того, в чью честь он назван.

— Вы были знакомы с Куком? — удивились шотландцы.

— Представьте себе. Сидели с ним и его офицерами за одним столом, вот как сейчас с вами.

— Под признанием вы подразумеваете независимость, вроде нынешнего положения наших американских колоний? — спросил проницательный Уокер.