Кровавые игры - Челси Ярбро

Сен-Жермен какое-то время ждал, извлекая из арфы едва слышные звуки, потом прислонил инструмент к плечу.

Катулл измученный, оставь свои бредни:Ведь то, что сгинуло, пора считать мертвым.

Возня затихла. Римляне замерли, прислушиваясь к напеву. Завладев вниманием публики, Сен-Жермен взял два сложных, но не наполненных смысловой нагрузкой аккорда, лишь вторящих его мерному речитативу.

Сияло некогда и для тебя солнце,Когда ты хаживал, куда вела дева,Тобой любимая, как ни одна в мире.Забавы были там, которых ты жаждал,Приятные – о да! – и для твоей милой.

Первая вариация была легкой, насмешливой, даже игривой. Мужчины понимающе заулыбались, щечки женщин порозовели.

Сияло некогда и для тебя солнце,Но вот, увы, претят уж ей твои ласки.Так отступись и ты! Не мчись за ней следом,Будь мужествен и тверд, перенося муки.Прощай же, милая! Катулл сама твердость.Не будет он, стеная, за тобой гнаться.Но ты, несчастная, не раз о нем вспомнишь.

Лейтмотивом второй вариации был гнев. Арфа, казалось, обвиняла отступницу, горечь звучала в каждой ноте, сопровождавшей резкую, отрывистую декламацию.

Собравшиеся хранили молчание. Мальчики-виночерпии превратились в статуи. В зале слышались лишь голос певца и звенящие звуки его арфы. Никто не улыбался. Никто не двигался. Никто не пил.

Любимая, ответь, что ждет тебя в жизни?Кому покажешься прекраснее всех женщин?Кто так тебя поймет? Кто назовет милой?Кого ласкать начнешь? Кому кусать губы?А ты, Катулл, терпи! Пребудь Катулл твердым! 58

Неожиданный поворот от гнева к глубокой печали ошеломил слушателей. Одна из патрицианок вздрогнула и побледнела. Вторая нервно перебирала кольца на пальцах. Арфа и голос соревновались друг с другом, уводя мелодию ввысь.

Когда все закончилось, в зале воцарилась мертвая тишина, Потом Тит грохнул чашей о стол и взревел от восторга. Публика разразилась громом аплодисментов и одобрительных восклицаний.

– Благодарю,- вымолвил Сен-Жермен, возвращая арфу в вертикальное положение. В омутах его темных загадочных глаз плавала грусть.

– Восхитительно! Великолепно! Хотелось бы мне, чтобы наши придворные музыканты умели так вот играть.- Наследник Веспасиана покинул свое ложе, добрался, спотыкаясь, до подиума и ухватился за плечо исполнителя.

– Такое можно слушать и слушать.

– Я запишу ноты для твоих оркестрантов,- слегка отстраняясь, кивнул Сен-Жермен. Тит, убирая руку, потряс головой.

– Нет, не стоит. В них нет артистизма. Обучи лучше меня. Я все запомню.- Он потянулся к арфе.- Ох, какая она большая!

– И очень древняя,- сказал Сен-Жермен. Тит ухмыльнулся и спрятал за спину руки.

– Тогда ее лучше не трогать. У нее удивительное звучание. Я потрясен.

Сен-Жермен улыбнулся.

– Это подарок.- Чтобы переменить тему, он движением подбородка указал на гостей.- Я думаю, им понравятся акробаты. Когда прикажешь начать?

– Акробаты? – спросил озадаченный Тит.- Ты хочешь сказать, что привел с собой акробатов?

– Да, и весьма одаренных. Это мои рабы. К сожалению, их только четверо. Двоих из этой труппы арестовали. Вместе с прочими аренными рабами – в июне.- Сен-Жермен произнес эти слова внешне бесстрастно, но был удовлетворен замешательством, мелькнувшим в глазах собеседника.

– Прекрасно, прекрасно,- произнес неуверенно Тит.- Однако время уже позднее…

– Это не имеет значения. Они скромны и послушны,- сказал Сен-Жермен.- Я не намерен докучать тебе, августейший, но все же мне хотелось бы знать, в чем обвиняются их арестованные товарищи.- Он смотрел в сторону, так чтобы сын императора не мог распознать всей глубины его беспокойства- Я не могу бросить их на произвол судьбы. Эти люди – мои, и у меня по отношению к ним имеются определенные обязательства.

– Обязательства? – Тит засмеялся в ответ, потом умолк, видя, что собеседник не вторит ему.- Они ведь как вещи. Чем человек может быть обязан вещам?

– Многим,- сказал Сен-Жермен.- Позволь пригласить акробатов. Ты не разочаруешься в них.

Тит неопределенно кивнул.

– Акробаты. Прекрасно. Откуда они?

– Из сарматского Пантикапея 59. Рим вряд ли видел что-то похожее.- Сен-Жермен знал, что жители

вечного города падки на новизну.- Обычно они выступают с медведями, но у них есть и другие трюки… для показа в интимном кругу.

– Замечательно,- произнес Тит с наигранным энтузиазмом.- Мы непременно посмотрим на них,- Он сошел с возвышения.- Я прикажу рабам унести твою арфу…

– Нет, августейший. Она чересчур хрупкая. Позволь, я управлюсь с ней сам,

– Как тебе будет угодно.- Тит, испытывая неловкость, слегка покраснел. Он не любил просителей, но сейчас его ни о чем не просили.- Я разузнаю, что можно сделать с твоими рабами. Глупо держать их в тюрьме. Все, разумеется, вздор, но осторожность есть осторожность.

Сен-Жермен бережно поднял арфу.

– Конечно. Тебе незачем мне что-либо объяснять.

Тит нахмурился.

– Идет следствие. И формально оно еще не окончено. С чужеземцами все сложнее, чем с римлянами. С местными рабами мы быстро разобрались.

– Тит!

Он раздраженно повернулся на оклик.

– Что такое, Статилия? Пышная патрицианка потупилась.

– Ничего. Пустяки.

– Я подойду к тебе позже.- Отпрыск Веспасиана вздохнул и с кислой улыбкой сказал: – Эта женщина. Она думает, что, переспав со мной, обеспечит своему муженьку губернаторский пост в Лузитании, и пыхтит от притворной страсти. Но губернаторов назначает отец. Пусть пыхтит перед ним.

– Но ты,- осторожно ответствовал Сен-Жермен,- молод, красив. Не удивительно, что она предпочитает тебя.- Грубая лесть, однако тщеславие Тита ее проглотило. Он самодовольно хмыкнул.

– Ну, если бы она догадалась подослать ко мне своего сына… Ты видел его? Ему четырнадцать, он грациозен и сложен, как молодой бог. Он мог бы стать достойным соперником Береники.- Наследник Веспасиана дружески потрепал собеседника по плечу.- Впрочем, ты вряд ли это поймешь. Как и многие чужестранцы. Вы ведь хотите либо мальчиков, либо женщин, но одновременно к тем и другим вас почему-то не тянет.

– Отнюдь. В какой-то мере природа твоих влечений мне внятна, и даже близка,- заметил с едва уловимой иронией Сен-Жермен.

– Да? – оживился Тит.- Это довольно странно. Ведь то, что свойственно римлянам, мало свойственно…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});