Жуков. Мастер побед или кровавый палач? - Алекс Громов

«Итак, прогнозы Жукова опять оказались верными, – пишет Владимир Дайнес. – При этом, как видно из его доклада Сталину, многие сведения он черпал, находясь в гуще войск, на переднем крае обороны. А ведь это всегда было связано с большим риском для жизни.

Об одном таком эпизоде вспоминает Бедов, предшественник Маркова на должности начальника охраны маршала: “Как сейчас помню день 11 июля 1943 года на Курской дуге. Прежде чем отдать приказ Ставки о наступлении Брянскому фронту, Жуков приехал к месту намеченного удара. Машину оставили в леске, примерно в километре от передовой. Далее он пошел пешком с командующим фронтом М. М. Поповым. Уже у самой передовой сказал:

– Теперь вы останьтесь, а я один…

Надо было ему убедиться, что местность для рывка танков выбрана без ошибки. Пополз. Я – за ним. У нейтральной полосы Жуков внимательно осмотрел местность. Вдруг начали рваться мины – видно, немцы заметили нас. Одна – впереди, другая – сзади.

– Третья будет наша! – крикнул Жуков.

Я рванулся и накрыл маршала своим телом. Мина разорвалась в четырех метрах, к счастью, на взгорке – осколки верхом пошли. Но взрывом нас сильно тряхнуло – мы оба были контужены. Георгий Константинович потерял слух на одно ухо. Осмотревший его в Москве профессор сказал, что надо лечь в госпиталь.

– Какой госпиталь! Будем лечиться на месте, – ответил Жуков”».

12 июля двинулся в наступление Брянский фронт. Немцы начали переброску резервов, но тогда пошли вперед войска Центрального фронта.

На Воронежском фронте ситуация для советских войск складывалась пока еще сложно. Именно тут 11–12 июля, около Прохоровки, произошло знаменитое танковое сражение. «На всех участках фронта шли ожесточенные, кровавые бои, – писал впоследствии Жуков, – горели сотни танков и самоходных орудий. Над полем боя стояли тучи пыли и дыма. Это был переломный момент в сражении на Белгородском направлении».

В мемуарах маршала есть один примечательный момент. Там хватает эпизодов, в которых Жуков возлагает вину за просчеты и поражения на Сталина – причем они соседствуют с описаниями, в которых Верховный предстает не просто компетентным, а реально стратегически мыслящим руководителем. Но, повествуя о битве на Курской дуге, маршал прямо-таки яростно отрицает мысль, что оборона первых дней там была незапланированной и вынужденной. «Обсуждая в Ставке Верховного Главнокомандования план действий наших войск, мы пришли к выводу о необходимости построить прочную, глубоко эшелонированную оборону на всех важнейших направлениях, и в первую очередь в районе Курской дуги. В связи с этим командующим фронтами были даны надлежащие указания. Войска начали зарываться глубже в землю…» После этого Жуков выделил в своем тексте фразу: «Таким образом, уже в середине апреля Ставкой было принято предварительное решение о преднамеренной обороне».

Выражение «преднамеренная оборона» повторяется в этом эпизоде постоянно. «В то время фактически уже стало известно о намерении противника нанести по Воронежскому и Центральному фронтам мощный удар с привлечением для этого крупнейших танковых группировок и использованием новых танков «тигр» и «пантера» и самоходных орудий «фердинанд». Главными действующими фронтами на первом этапе летней кампании Ставка считала Воронежский, Центральный, Юго-Западный и Брянский. Здесь, по нашим расчетам, должны были разыграться главные события. Мы хотели встретить ожидаемое наступление немецких войск мощными средствами обороны, нанести им поражение, и в первую очередь разбить танковые группировки противника, а затем, перейдя в контрнаступление, окончательно его разгромить».

При подготовке Курской битвы, по словам Жукова, был разработан и план наступления на случай, если противник очень уж долго не будет двигаться с места. И снова маршал повторяет, подчеркивая: «Таким образом, оборона наших войск была, безусловно, не вынужденной, а сугубо преднамеренной, и выбор момента для перехода в наступление Ставка поставила в зависимость от обстановки. Имелось в виду не торопиться с ним, но и не затягивать его».

В операции «Цитадель» с немецкой стороны, как сообщает Жуков, были задействованы «50 дивизий, в том числе 16 танковых и моторизованных, 11 танковых батальонов и дивизионов штурмовых орудий, в которых насчитывалось до 2700 танков и штурмовых орудий и свыше 2000 самолетов (почти 69 процентов всех боевых самолетов, находившихся на Востоке). Были готовы к боевым действиям свыше 900 тысяч человек».

Сторонником упреждающего удара были Ватутин и Хрущев, а генштабисты во главе с Василевским предпочитали разумную осторожность, как и сам Жуков. А что думал об этом Сталин? «Верховный сам все еще колебался – встретить ли противника обороной наших войск или нанести упреждающий удар, – признавался Жуков. – И. В. Сталин говорил, что наша оборона может не выдержать удара немецких войск, как не раз это бывало в 1941 и 1942 годах. В то же время он не был уверен в том, что наши войска в состоянии разгромить противника своими наступательными действиями. Это колебание продолжалось, как я помню, почти до середины мая. После многократных обсуждений Верховный наконец решил встретить наступление немцев огнем всех видов глубоко эшелонированной обороны, мощными ударами авиации и контрударами оперативных и стратегических резервов. Затем, измотав и обескровив врага, добить его мощным контрнаступлением на белгородско-харьковском и орловском направлениях, после чего провести глубокие наступательные операции на всех важнейших направлениях».

Войны выигрывает народ, но при этом действия вождей этого народа имеют немаловажное значение, потому что порой «цена вопроса» – сотни тысяч жизней, миллионы судеб. Сталина (естественно, после смерти) неоднократно обвиняли в том, что именно его приказы привели к поражениям Красной армии в первые месяцы войны (не говоря уж о неподготовленности нашей страны к ней), расправе над ни в чем не повинными военачальниками, издании слишком суровых приказов (большая часть из которых, как доказывается в этой книге, были просто необходимы в тех экстремальных условиях) и безграмотном вмешательстве в управление войсками. Были ли Верховный главнокомандующий И. В. Сталин, как и возложивший на себя командование вермахтом рейхсканцлер и рейхспрезидент А. Гитлер, жалкими дилетантами, не разбирающимися в военном искусстве и лишь мешавшими профессиональным военным? Об этом спорят уже шесть десятков лет, но надежнее всего обратиться к архивным документам и узнать все из первых уст. Именно полководцы Советского Союза и нацистской Германии давно поставили своим вождям, И. Сталину и А. Гитлеру, заслуженные «оценки».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});