Ричард Длинные Руки – барон - Гай Орловский

Да пошло оно все, мелькнула упрямая мысль, но оформить в образ не смог, ведь кора головного мозга – тонкая пленка на кипящем молоке темных рефлексов, инстинктов. На самом деле это они нами руководят и правят. Я сам ношу в себе тьму, а сейчас вот на меня смотрит и велит покориться большая тьма…

– Не-е-е-ет… – прохрипел я. – Не-е-ет…

Да, ответила мне моя тьма. Ты ведь не рыцарь, перестань прикидываться. Ты тот, кому все по фигу, кто не знает ни дружбы, ни привязанности, а о верности и преданности вообще говорить смешно. Ты же сам высмеиваешь все благородные поступки, называя их дуростью.

А вот хрен, жалко пискнул задавленный голосок, похожий на комариный. Я этот… как его, паладин. Который без страха… и упрека.

Без страха, произнес неслышный голос, и я съежился от нахлынувшего ужаса. Такого древнего, косматого и всеобъятного, что душа затрепетала, как пламя свечи на ветру, и умерла. Без упрека, произнесла тьма, и перед моим мысленным взором пронеслось множество картинок, при взгляде на каждую я умирал от стыда, корчился и сгорал на незримом огне. Ты такой же, как и все мы, так что не стыдись, встань и приди…

Я распрямился, чувствуя позволение, рука автоматически коснулась рукояти меча. В кончики пальцев больно кольнуло, ток пробежал по телу. Я стиснул рукоять меча так, что пальцы придется отгибать только клещами, вперил взгляд во тьму.

Я – человек, сказало во мне нечто крохотное, и я сообразил, что душа все еще не умерла. А человек – это не то, что он есть, а то, к чему стремится, кем хочет стать. Так что пошла ты… к дедушке Фрейду и его амебам.

Я выныривал из черной боли медленно, мучительно медленно. Однако едва начинал брезжить свет, как темная волна накрывала с головой, я хрипел, задыхаясь, беспомощно шарил руками, но тьма уносила меня вниз с такой стремительностью, что все внутренности расперло и проталкивало, раздвигая ребра и разрывая глотку, наверх.

И в этой тьме едва слышно начал звучать голос. Я не разбирал слов, лишь столетия спустя сообразил по чеканности строф, что эта божественная латынь, тот самый язык, чьими носителями был распят тот, кого сейчас цитирует…

– Кадфаэль, – прошептал я.

В черноте забрезжила светлая точка, быстро разрослась в светлый круг, как будто смотрю со дня колодца. Я устремился вверх, как вырвавшийся со дна болота пузырек газа, взлетел в яркий мир, больно хлестнувший по глазам.

Во все стороны раскинулся серый тоскливый мир, покрытый не то пеплом, не то пылью. Огромное багровое солнце, что не слепит, а остывает, как слиток железа, выхваченный из горна. И весь мир выглядит остывающим, умирающим. Я ощутил всеми чувствами, что через два-три миллиарда лет такой станет Земля, содрогнулся.

Когда переступил с ноги на ногу, облачко пыли лениво поднялось и повисло в воздухе, словно в невесомости. Я ощутил далекий запах не то остывающей лавы, не то укрывшегося за горизонтом вулкана, но отмахнулся от нелепой мысли: и лава из разломов, и вулканы – неизбежные спутники молодой планеты, а в старости все затихает, успокаивается, замирает и… умирает.

– Вперед, – произнес я дрогнувшим голосом. – Куда-то же забросил этот гад…

Далеко впереди показался небольшой смерч, он двигался наискось в мою сторону, шатаясь на тонком подламывающемся кончике, хромая и припадая на гибкое колено, а потом, обессилев, рассыпался горстью всего лишь серой измельченной пыли. Еще пара смерчей, уже крупных, похожих на исполинские колонны черного дыма, что поднимаются над горящими нефтехранилищами, поднялись у самого горизонта, буравя вершинами низкое фиолетовое небо, исчезли.

Некоторое время я ступал осторожно, прислушивался к глухому стуку подошв, но почва держит, никакой предательской зыбучести.

Из пространства, всего в полусотне шагов, начала выступать, напугав меня до полуобморока, гигантская стена. Казалось, прямо из воздуха появляется гигантская кладка, словно передо мной исполинское зеркало, за которым прячется крепость или вражеское войско, а я вижу лишь отраженную голую степь.

Я приник к земле, хотя спрятаться здесь ну никак, стена выглядит странно: с кавернами и наплывами, словно чудовищный жар оплавил каменную поверхность, где-то выжег, где-то камень тек и застывал, как гриб на дереве.

Тихо, ни звука. Я осторожно выдвигался, пока не рассмотрел крепость целиком, и сердце мое, отяжелев, опустилось в пятки. Эту громаду строили не люди. Вроде бы начинаю понимать, что вот те каменные столбы вроде бы частокол, а навес повыше – аналог помоста для расхаживающих стражников, но и там бугры, провалы, впадины. Какое расхаживать – нужно прыгать, как гигантские блохи… Но будут ли блохи, даже разумные, строить именно крепость?

Я с пугающей ясностью ощутил, что это и есть логово демонов. Демон, вспомнил рассказы мага Рихтера, только с виду похож на зверя или человека. Но звери не убивают, когда голодны. Даже самый лютый волк, задрав овцу, несет ее в логово волчатам, где пируют, а потом отсыпаются, играют. Демон же не успокоится, пока не убьет всех овец, каких узрит в стаде. Он будет стараться убивать все живое, а если не встретит человека или некрупного зверя, будет топтать муравейники, убивать мышей и землероек.

Другая ветвь эволюции, даже не другая, это иная форма жизни. Как будто и не белковая вовсе… А если и белковая, но с левосторонними молекулами или еще какой хренью, что делает абсолютно чуждой привычную мне жизнь.

Они стремятся стереть с лица земли наш мир, заменить своим, а я, как существо этого мира, инстинктивно должен стараться стереть с его лица их. Без всяких рассуждений о гуманности или занесении в Красную книгу. Стереть всех, до единого. Хотя, конечно, на самом деле такое не под силу ни мне, ни целой армии, но это не мешает жаждать все это уничтожить, стереть, растоптать, пустить в распыл.

Но кто же тогда эти твари в людской личине, как Тетон, что отыскали проход в закапсулированные пространства демонов и, возможно, выпускают их в наш мир по одному, по два для каких-то своих целей?

Что-то мелькнуло в одной каверне, я не успел всмотреться, как уже из другой, гораздо ниже, выпрыгнул темный зверь, на миг припал к земле, а когда распрямился, я охнул и отступил. Несмотря на холод внутри, на лбу защекотало, поползли щекочущие капли, вообще пот выступил по всему телу.

Демон вперил в меня огненные глаза. Сердце колотится, как у загнанного коня, пот заливает глаза, а тварь поднялась, раздуваясь, как исполинская кобра.

Душа вострепетала, а пальцы похолодели.

– Да пошел ты…

Молот вырвался из моей ладони, словно испуганный голубь. Тварь перевела взгляд на нечто летящее в ее сторону, даже не потрудившись отодвинуться. Молот ударил со всей мощью, ударил так, как бил в башню замка Волка. Тварь вздрогнула с головы до ног, я не поверил глазам: не разлетелась вдрызг, не переломилась, даже не упала, а вздрогнула как будто от неожиданности.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});