Черная Вишня - Алиса Пожидаева

Дальше следовал мой любимый, пожалуй, эпизод. Как за пять минут правдоподобно соблазнить мужчину, чтобы отрекся он от чести, от службы, от бывшей возлюбленной и от своих друзей? Чтобы остался и был с женщиной просто потому, что она так захотела в этот момент? И пусть он лишь один в череде ее любовников, но сейчас Кармен любила его не менее сильно, чем будет любить через неделю, месяц, год кого-то иного.

Иногда я жалела, что нет во мне этой легкости, чтобы менять мужчин. Завидовала ее беззаботности и отчаянной бесшабашности. Хотелось хоть ненадолго стать этой дерзкой, влюбчивой бабочкой, но именно сейчас я могла ею притвориться.

Неман, уже ждавший на сцене, встретил мое появление с неуместно веселым видом, но, приглядевшись к тому, как я неспешно шла к нему, посерьезнел. По-моему, сглотнул даже, не уверена.

А потом все закружилось, затянулось в водоворот томных движений, выпадов и вращений. За кулисы мы уходили в звенящей тишине, и лишь когда скрылись, в спину понесся нарастающий звук хлопков, слившийся в серьезный гром.

— Вики, выходи за меня! — Неман пытался отдышаться, как-то неловко пристроившись на ящике за кулисой и закинув ногу на ногу.

Я даже отвлеклась от рассматривания его нелепой позы и слегка ошарашенно заглянула в глаза. Может, послышалось. Шумят же!

— Что-то ты торопишься, предложение ты мне будешь делать в следующем действии, — отшутилась я.

Парень рассмеялся, разбивая напряженность момента. Зал продолжал хлопать.

— Не завидую я тому, кто тебе приглянется, — хмыкнул он, продолжая странно ерзать. — У него же никаких шансов.

Я рассмеялась и только тогда сообразила, отчего Неман так странно сидит. Собиралась покраснеть, но передумала, разве что отсела подальше. Тут на нас налетели остальные участники спектакля, радостно зашумели. В спектакле наметился перерыв в несколько минут: гостям предлагались напитки, а на сцене меняли нехитрые декорации.

Короткий отдых кончился, не успели и глазом моргнуть. И снова сцена. Но в зал я уже не смотрела, отдавалась танцу, наслаждалась игрой. И только мысль об отсутствующем шайсаре то и дело цепляла болью. И что же это за мужчина на его месте?

Два действия пролетели незаметно. Я плыла на волнах танца и, когда перед финальными аккордами надо мной был занесен клинок, даже удивилась. Как же так быстро все произошло?

Неман профессионально и четко воткнул мне под мышку затупленную железяку. Я обмякла и стала оседать на пол, но была подхвачена руками партнера. Зал ахнул, послышалась какая-то возня, мелькнула вспышка, по-моему, падали стулья — похоже, убийство красивой и замечательной меня получилось достовернее некуда. Обмякнув в руках мужчины, я позволила опустить себя на пол, следя за происходящим из-под ресниц. Неман с минуту понуро сидел над моим хладным трупом на коленях, провел по щеке ладонью. Поднял на зал диковатый взгляд из-под челки. Свет разом погас.

Воцарилась почти зловещая тишина.

— Переборщили, — шепнула я на ухо своему убивцу, когда он поднимал меня с пола.

Тот лишь тихонько хмыкнул и не ответил. Может, правда зря мы так, зрелищно да на неподготовленную публику.

Тем временем свет зажегся — я едва успела одернуть свое алое платье, темнота продержалась от силы секунд пятнадцать. По-моему, от всеобщего облегченного выдоха даже ветерок до сцены долетел. А потом зал взорвался ликованием.

Это был однозначный успех. Сокрушительный. Постепенно на сцене собрались все участники. И стоило чуть утихнуть овации, Фина взяла слово, даже произнесла какую-то благодарственную речь.

Однако я уже знала, чем она закончится…

— А теперь я рада объявить необычный аукцион. Танец с нашими звездами!

Публика в очередной раз отреагировала проявлением восторга. А у меня сердце сжалось от неясного предчувствия, хотя я сама предложила Фине этот ход.

Неман как раз закрутил меня и подтолкнул вперед. Исполнила поклон, а потом с самой вызывающей улыбкой обвела дерзким взглядом зал. Помимо воли продолжала выискивать среди поднявшихся гостей одного-единственно важного и не находила. Но улыбалась.

— Вырученные средства пойдут на нужды виленского приюта. — А вот это было мое условие. — Итак, дорогие гости, первый лот — танец с обворожительной Кармен, — возвестила Фина хорошо поставленным голосом. — Делайте ваши ставки!

Я поморщилась, на этом моменте мы не сошлись. Я предлагала сразу озвучить начальную цену, а она отмахивалась и просила не учить ее вести финансовые дела.

Похоже, хозяйка театра оказалась права. Сперва над залом пронесся шелест шепотков, но тут откуда-то сбоку раздалось первое:

— Пять золотых! — По-моему, голос принадлежал самому Карлу Девету, но это было уже не важно.

Он лишь положил начало, ставка тут же повысилась:

— Десять!

— Отлично, десять! Кто еще готов танцевать с нашей…

— Двенадцать! — Молодой человек, кажется, из стражи.

— Пятнадцать! — Какой-то солидный господин.

Сумма, но здешним меркам, весьма приличная, я только успевала переводить взгляд…

— Пятнадцать золотых — раз, — поддержала ставку Фина, а я сердито притопнула каблучками и повела бедрами, подстегивая торги.

— Двадцать! — долетело от столика, который сегодня так разочаровал меня.

Я с подозрением глянула на поднявшегося с некоторым трудом мужчину. Тот обеспокоенно осматривал зал и на меня даже внимания не обращал. Стало чуточку обидно и очень любопытно.

— Двадцать золотых раз, двадцать…

— Пятьдесят! — А вот этот голос я уже узнала, даже смотреть не нужно было.

Отметила, как удовлетворенно опустился на свое место вступивший в торги мужчина, и повернулась к входу. Пространство зала все так же тонуло в полумраке, но, сделав ставку, Альгер шагнул вперед, приветственно склонил голову, непривычно серьезный.

Только вот до меня не дошел.

— Пятьсот, — донеслось злое. — Надеюсь, вексель вас устроит.

По-моему, Жозефина кивнула.

Зал обернулся к двери в едином порыве. Всем стало интересно, кто так любит сироток.

Его светлость шайсар Шердан Тарис, герцог Бренский, тоже вышел на свет, обогнул замершего Альгера и, оставив хмурящейся Фине какую-то расписку, направился ко мне. Сердечко бестолковое едва из груди не выскочило, так забилось заполошно.

Его воинственная светлость рванул завязки плаща на ходу, что-то коротко бросил оркестру, подстегнув монеткой.

А потом пошел на меня, под всхлипы скрипки, под первые ритмичные хлопки по гитарному боку. Он надвигался, мрачный и решительный, и такого Шердана видеть было одновременно страшно и сладко.

Расстояние между нами будто съежилось, а потом и вовсе исчезло, когда он ступил совсем близко. Рывком развернул меня спиной к себе, стискивая плечи, вжимая в каменной твердости грудь.

Почувствовала, как Шер, почти уткнувшись в пребывающие в некотором беспорядке после выступления волосы, глубоко вдохнул. И едва различимо на выдохе произнес:

— Как же я соскучился…

Но в следующую секунду я была развернута обратно, встряхнута едва ли не как кукла. И до меня донеслись совершенно неожиданные слова, процеженные сквозь зубы:

— Что у тебя с ним?

Я так долго думала об этой встрече, что, казалось, уже все варианты передумала. И ожидала чего угодно: радости, обиды, извинений, даже презрительного равнодушия. Только вот этой ревнивой ярости в глазах предположить не смогла. Растерялась.

Поэтому, прежде чем вырвать руки из хватки обжигающе горячих пальцев, недоуменно спросила:

— С кем именно?

— Их еще и несколько… — От угрозы в голосе я попятилась, но Шер шагнул следом.

Так и шли, пока спина моя не уперлась в одну из опор.

— Начнем с молокососа с ножом. — Он нависал, я сползала по отполированному дереву под его напором, не понимая, что вообще происходит, пока не оказалась на полу. — Ты так к нему ластилась!

Этот возглас как-то резко отрезвил. Я вцепилась в напряженные плечи, отталкивая и рывком поднимаясь сама, отдернула ладони сразу, будто обожглась. Шер успел схватить меня за предплечье с явным желанием прижать к себе.

— По крайней мере, в штаны не лезла! Такая у меня работа теперь. — Снова вырвала руку, зашипела: — Это примерно как ты по корсетам шаришь.

На этот раз растерялся уже Шердан, так что я успела не только обойти его, но и сделать несколько шагов, прежде чем снова была поймана в объятия. Только вот слушать больше не хотела. Вырвалась, отмахнулась, но на запястье тут же стальным капканом сомкнулись пальцы, попыталась пнуть — ловко убрал ногу.

Мы скорее бились, чем танцевали. Он пытался усмирить, я пыталась задеть, ударить, выплеснуть обиду. Бесновались скрипки, вторила гитара, постанывали флейта и гармонь.

Шер все-таки схватил меня. Уронил, припав на колено, и, почти уложив меня на пол, так и замер, требовательно глядя в глаза. Только вздымалась от сбившегося дыхания грудь, жгла сквозь тонкое платье ладонь под моими лопатками да подрагивали кончики пальцев, едва касаясь бьющейся на шее жилки.