Уж замуж невтерпеж - Надежда Тутова

Всегда считала себя терпеливой, и многие события этого лета только подтверждали сие убеждение. Но всему есть предел, особенно, когда от поднятого шума птицы, устроившиеся на ночлег в близстоящих деревьях, с обиженным криком-клекотом разлетелись прочь.

— Кто куда, а я ужинать! — ровным, твердым голосом оповестила я враждующие лагеря, сумев вклиниться в мгновение тишины.

Не сразу мои слова дошли до спутников, совсем не сразу. Но потом, постепенно — как капли дождевые срываются — поняли, о чем речь вела. Да и мои деловитые снования у котелка с плошкой и ложкой наглядно показали смысл слов.

Эфиан, оставшийся за главного у костра — можно подумать, кто-то иной горел желанием заняться готовкой, да и эльф не жаждал, но пришлось таки взять котелок в руки, — не стал особо изгаляться, сварив густой суп. Для каши не хватило крупы, которая вольготно расположилась по полянке, забившись в вещи, морозным снегом скрипя под ногами. Эфиан обличительно потыкал пальцем в сторону Сирин и с обиженным видом — никто не оценил всей глубины случившегося и не завел трагических речей — тоже взялся за ложку.

Ужин прошел в молчании. Только ложки стучали. Ну и к лучшему. А то начали бы опять спорить, на правого-виноватого разбираться. Этак до утра не уснули. Но нашелся тот, кто разговор предпочел тишине. Точнее нашлась.

— Ужасно неприятно, наверное, на праздник есть только тыкву, — нежданно-негаданно выдала Сирин, вытирая свою ложку насухо (воды поблизости не нашли, потому решили беречь запасы и не мыть посуду — впервые что-то Жармю посоветовал).

— Ну, почему же, кушанья разные из тыквы приготовить можно: и сладкие, и соленые, — пожал плечами Эфиан.

Самое интересное — во всяком случае, для меня, — что эльф частенько рассказывает легенды, отвечает на вопросы, поясняет. Нет, порой его слова бывают весьма полезны, да и новое узнать я не против. Только мне непонятно, почему он это делает? Будто в его природе заложено. Ну, как пиктоли золото чувствуют, как рииецкьо жемчуг ощущают, да мало ли таких примеров. А спросить об истинных причинах такого поведения не решаюсь.

— Одна тыква — это скучно, — вынес свой вердикт Аристан. — А на новый год они тоже только из тыквы все готовят?

— Болван, это ж только на тыквяник бывает, — одернул брата Тристан.

— Никогда не могла понять: почему Новый год встречают не осенью, не весной и даже не в середине зимы, а именно в первый день снеженя?[9] — вновь задала неожиданный вопрос Сирин.

Точнее не задала, а поставила перед фактом, прямо высказав свое мнение, не интересуясь, а нужно ли оно кому-нибудь. Да и не совсем правильно она сказала: Новый год встречают вообще-то в ночь, когда последний день мёрзеня — двенадцатого месяца — сменяет первый день снеженя — первого месяца года. Ровно в полночь люди начинают поздравлять друг друга с приходом года нового, более счастливого и удачного. Во всяком случае, всегда хочется верить, что он будет таким.

— Все дело в любви, милейшая Сирин, — ехидно улыбнулся эльф, усаживаясь поудобней, уперев локти в колени и устроив подбородок на сложенные ладони.

Слишком уж он похож на кота в такой позе. На довольного жизнью кота, которому вдруг вздумалось учинить баловство.

— Любовь? О чем это вы? — Сирин недоуменно нахмурила брови.

Мда, Благочестивая угодила в ловушку, подстроенную эльфом, пусть и безобидную. Почему ловушку? А как еще можно назвать действия Эфиана, когда он своей фразой разжег интерес, раззадорил, спровоцировал вопрос?

— Надеюсь, имена святых Иоланды и Джеридальда вам о чем-нибудь говорят? — вкрадчиво, но в тоже время обидно поинтересовался эльф — будто заранее ждет отрицательный ответ.

— Святые Иоланда и Джеридальд — древнейшие покровители королевства Листиг, влюбленных и путников, — не оправдала его ожидания Сирин, протараторив заученную назубок фразу.

Давно я не вспоминала о своих недостатках и достоинствах Благочестивой. Опять пора пришла? Ведь об этих святых я впервые услышала от Фларимона. Всевышний, как же это давно было, но кажется, будто вчера. Избитые слова, давно приевшиеся и потерявшие свою значимость. Но для меня все так и есть: даже глаза закрывать не надо, чтобы вспомнить улыбку Фларимона, его фиалковый взгляд. Лойрита я тоже прекрасно помню, хотя особо теплых отношений у нас с ним не сложилось.

Но что-то я отвлеклась — Эфиан уже принялся рассказывать.

— Помимо вышеперечисленного, они были правителями Листига. Точнее святой Джеридальд был когда-то королем, а святая Иоланда — его возлюбленной женой, пришедшей из иных мест…

Складно у него получается, аж заслушаться можно. По всему выходило, что в родных краях королевы Иоланды новый год встречали так, как и у нас сейчас. Но тогда в Листиге праздник этот приходился на первый день весны, что вполне понятно: пробуждение природы, словно рождение новой жизни, новые заботы, хлопоты. Королева тосковала по родным краям, но любовь к королю была сильней. Столь же сильной была и любовь Джеридальда, поскольку именно он повелел отмечать новый год в ночь с тридцатого мёрзеня на первое снеженя, и никто не стал с этим спорить — так велика была любовь народа к своим правителям. Нет, сперва они вдвоем отмечали праздник, не тайно, но только для себя. Спустя годы, когда многие стали подражать королевской семье, и вышел тот знаменательный приказ, изменивший хронологию навсегда. И ничего странного в том, что Фелития переняла обычаи Листига, нет — практически все перенято фелитийцами у соседей.

Хотя в рассказе Эфиана было что-то не так. Что именно? Не могу сказать, потому как сама не разобралась, не поняла. Может… Он ведь ни разу не упомянул о Фелитии, Бруйси и прочих государствах. Только Листиг, Листиг и еще раз Листиг. Можно подумать, других государств тогда и не было!

— Когда переселенцы из Листига заняли новые земли, то принесли с собой и эту традицию встречи Нового года, — закончил свой рассказ Эфиан.

Переселенцы? А это он о чем?

— Эфиан, а о каких переселенцах идет речь? — не удержалась я от вопроса.

Жармю надменно хмыкнул, как бы говоря, он и не сомневался в моих умственных способностях. Не понимаю я: ну как можно так жить? Все время хмурясь, хмыкая, сердясь. И как-то не вяжется образ, нарисованный со слов латрирского мальчишки да прочих. Не верится, что Жармю мог дать целую серебряную монету кому-то. И такому мог городской голова поклониться. Что-то тут не чисто! Но не мне других судить, ведь и я правду скрываю.

— О тех самых переселенцах, которые стали фелитийцами. Вернее тогда они именовались иначе, а потом появилось королевство Фелития. Княжества всякие позже образовались, — ответил Эфиан и, заметив мой недоверчивый взгляд, добавил — Да-да, были такие времена, когда твоей родной Фелитии не существовало, Эредет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});