Умирающий свет (сборник) - Джордж Мартин

Глава 15

В первый день дозора дождь лил всю вторую половину дня. С самого утра небо на востоке затянули облака, которые, сгустившись, превратились в черные тучи, поглотившие Толстого Черта вместе с его детьми. Стало темнее обычного. Около полудня разразилась буря. Сторожевая башня сотрясалась под могучими порывами завывающего ветра. Потоки коричневой воды бурлили на улицах города, низвергались в сточные канавы, выложенные глоустоуном. Когда наконец солнца выглянули из-за туч, они уже клонились к западу. Лартейн сиял. Его сверкающие мокрые стены казались чистыми и новыми, словно в город пришла вторая жизнь, а с ней и надежда. Но это был первый день дозора.

На второй день все вернулось на свои места. Хеллей медленно катился по своей красной дорожке по небу, внизу тускло светился Лартейн, и ветер принес обратно из Парка всю ту пыль, которую смыл вчерашний дождь. На закате Дерк заметил аэромобиль. Он появился черной точкой высоко в небе над горами, пронесся над Парком, потом развернулся и полетел к городу. Дерк внимательно следил за машиной в бинокль, поставив локти на каменный подоконник узкого окна. Он видел ее впервые – совершенно черную стилизованную летучую мышь с широкими крыльями и огромными фарами-глазами. С ним дежурил Викари. Дерк подозвал его к окну, но Джаан не проявил к ней интереса.

– Да, я знаю эту штуку, – сказал он. – Она не имеет к нам никакого отношения. В ней всего лишь охотники из Сообщества Шанагейт. Гвен видела, как они улетали сегодня утром.

Машина тем временем скрылась из виду, затерявшись среди зданий Лартейна, и Викари вернулся на место, оставив Дерка наедине с его мыслями.

В последующие дни он видел шанагейтов несколько раз, и ему казалось, что эти люди существуют в каком-то другом измерении. Странно было видеть, как они прилетали и улетали, как будто ничего не случилось, как будто Лартейн оставался мирно доживавшим свой век городом, как будто никто не погиб. Они жили рядом, но оставались ни к чему не причастными. Дерк представлял, как они, вернувшись на Верхний Кавалаан, будут рассказывать о том, какой скучной и лишенной событий была жизнь на Уорлорне. Для них словно ничего не изменилось: Крайн-Ламия продолжала выть свою погребальную песнь, Челлендж был полон света и жизни. Дерк завидовал им.

На третий день Дерк проснулся от особенно страшного сна, в котором он сражался с Бретаном один на один. После этого он никак не мог уснуть. Гвен, свободная от дежурства, расхаживала взад и вперед по кухне. Дерк, наливая себе пива в кружку, слушал, что она говорила.

– Они должны быть здесь, – жаловалась она. – Я не могу поверить, что они до сих пор ищут Джаана. Наверняка к этому времени они уже должны были понять, что произошло! Почему они не возвращаются?

Дерк только пожал плечами и выразил надежду, что никто из них вообще не появится и что уже недолго осталось ждать «Терик не-Далир». Как только он сказал это, Гвен вспыхнула и сердито крикнула:

– Мне нет до этого дела!

Потом она густо покраснела, подошла к столу и села. Из-под широкой зеленой повязки на голове смотрели измученные глаза. Она взяла Дерка за руку и, запинаясь, поведала ему, что Джаан не прикасался к ней со дня смерти Джанасека. Дерк сказал, что все у них наладится, когда придет корабль, и они благополучно покинут Уорлорн. Гвен, улыбнувшись, согласилась с ним и через некоторое время заплакала. В конце концов она ушла, а Дерк вернулся к себе, достал свой говорящий камень и, зажав его в кулаке, предался воспоминаниям.

На четвертый день, когда Викари отправился на очередную опасную прогулку на рассвете, Гвен и Аркин Руарк поссорились, когда дежурили вместе. Гвен сильно ударила его прикладом ружья по лицу, на котором под воздействием примочек и мазей только-только начали заживать прежние ушибы. Руарк сбежал вниз по лестнице, ведущей из башни, бормоча, что Гвен снова взбесилась и хочет его убить. Дерк в это время был в общей комнате. Когда кимдиссец внезапно увидел его, он резко остановился и замер. Никто из них не произнес ни слова, но после этого Руарк начал быстро худеть, и Дерк понял, что теперь Руарк знает то, о чем раньше только догадывался.

На шестой день утром Руарк и Дерк вместе несли молчаливую вахту. Вдруг коротышка в приступе раздражения отшвырнул свой лазер в сторону.

– Отвратительно! – воскликнул он. – Брейты, айронджейды – какая разница? Кавалаанские звери – вот кто они есть на самом деле, да. А вы – хороший человек с Авалона, да? Ха! Вы не лучше, ничуть не лучше. Вы только посмотрите на себя. Мне не следовало отговаривать вас от дуэли. Надо было дать вам пойти и убить – или быть убитым, как вам того хотелось. Вы были бы счастливы, да? Не сомневаюсь, нисколько не сомневаюсь. Любил милую Гвен, отнесся к вам как к другу, и где благодарность, где? – Его прежде толстые щеки впали, бледные, бесцветные глаза беспокойно бегали по сторонам.

Дерк не обратил на него внимания, и через некоторое время Руарк умолк. Но в то же утро, после того как кимдиссец подобрал брошенное оружие и просидел несколько часов, уставившись в стену, он снова обратился к Дерку:

– Я тоже был ее любовником, – объявил он. – Я знаю, что она не сказала вам, я знаю, но это правда, чистая правда. Это случилось на Авалоне, задолго до того, как она встретилась с Джааном и приняла его чертово серебро с жадеитом. В ту ночь, когда она получила от вас говорящий камень. Она была совсем пьяна. Мы говорили и говорили, а она пила, а потом легла со мной в постель и на следующий день даже не помнила об этом. Понимаете, даже не помнила. Но это не имеет значения. Это правда, я тоже был ее любовником. – Он задрожал. – Я никогда не напоминал ей об этом и никогда не пытался вернуть то, что было. Я не такой дурак, как вы, т’Лариен, и я понимаю, кто я есть и что это было реальностью только на одно мгновение. Но все же то мгновение было, и я научил ее многому, и я был ее другом, и я очень хороший специалист, да, очень хороший. – Он остановился, чтобы набрать воздуха, а потом, так ничего и не сказав, ушел с башни, хотя оставался еще час до конца его дежурства.

Когда Гвен наконец пришла, первое, что она сделала, это спросила Дерка, что он сказал Аркину.

– Ничего, – ответил тот чистосердечно и поинтересовался, почему она спрашивает.

Тогда она рассказала ему, что Руарк разбудил ее и, плача, просил, чтобы она добилась, чтобы их работа была опубликована и чтобы его имя значилось на ней. Он снова и снова повторял, что, что бы он ни сделал, его имя на книге должно быть. Дерк кивнул, уступил Гвен свое место у окна и бинокль, и вскоре они заговорили о другом.

На седьмой день ночное дежурство выпало на долю Дерка и Джаана Викари. Кавалаанский город светился своим ночным сиянием, его глоустоуновые улицы были словно из черного стекла, в глубине которого тускло горел красный огонь. Около полуночи над горами появился огонек. Дерк наблюдал, как он приближается к городу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});