The Intel: как Роберт Нойс, Гордон Мур и Энди Гроув создали самую влиятельную компанию в мире - Майкл Мэлоун

Ну а третий эпизод называется Сердце Энди Гроува. За четверть века, прошедшую между его президентством в Intel в 1979 году и его уходом с должности председателя Совета директоров компании в 2005 году, Энди Гроув стоял на капитанском мостике компании в самом эпицентре электронной индустрии. В критические моменты казалось, что только благодаря ему вся глобальная экономика успокаивается. Его публичные заявления двигали цены на акции. Когда Intel кашлял, заболевала вся экономика. Президенты США просили у него совета. Его книги стали библией предпринимателей и бизнесменов.

Иначе говоря, в своей карьере Гроув заполучил все, что хотел, все, чего он, по его мнению, заслуживал. Но это дорогого стоило. Его уверенность в собственных возможностях как инженера, лидера и бизнесмена, случалось, пошатывалась. Он бывал публично унижен и осужден, когда принимал очень спорные решения. И в самой низшей точке его карьеры он обнаружил, что он и его компания обвиняются в хищнической политике и ему придется проглотить свою гордость и пресмыкаться, чтобы спасти Intel.

Однако если именно такой опыт часто ломал более слабых директоров, то Энди Гроува он заставлял становиться сильнее и сохранить компанию. Он прощал человеческие слабости, был предан своим подчиненным и умел смотреть на любую ситуацию с разных точек зрения – но не теряя компетенции. Энди Гроув, унаследовавший лидерство в Intel в конце 70-х, несмотря на весь его ум и талант, не умел управлять гигантским концерном типа Intel. К началу нового века, когда он ушел с поста исполнительного директора, работа выглядела очень простой.

Самой известной фразой Энди была: «Выживут только параноики». Она стала заглавием его самой известной книги. Это был очень хороший совет для тех, кто управлял компанией в быстро меняющемся мире. Но настоящий урок эры Энди Гроува в Intel заключался в том, что выживают лишь те, кто учится на своих ошибках.

Intel стал во главе технического мира под управлением Гроува не потому, что он хоть раз перестал стремиться к победе. Он никогда не переставал. Но он узнал (иногда благодаря силе), что к победе ведут много путей – помимо его собственного.

Глава 29. Мать и дитя

Есть очень трогательная – хотя и несколько напрягающая – фотография матери Энди Гроува, сделанная в Венгрии в 1944 году. Она – милая женщина с короткой стрижкой, широкой улыбкой и веселыми морщинками в уголках глаз. Ее голова склонилась набок, она играет с восьмилетним Андрашем. Улыбка Марии Гроф такая приятная и притягательная, что лишь после того, как вы внимательно изучите фотографию, вы с ужасом заметите, что на лацкане ее платья, почти спрятанная среди цветов, нашита Звезда Давида.

Есть и вторая фотография, сделанная несколько месяцев спустя, – еще более трогательная. Это семейная фотография Марии, ее мужа Дьердя и маленького Андраша в рубашке и чем-то, что похоже на ледерхозе.

Как записал биограф Гроува Ричард Тедлоу, выражения лиц и язык тела трех человек на этой фотографии говорят о многом. Мария на ней выглядит как совершенно другой человек. Ее волосы собраны в пучок достаточно небрежно, она выглядит лет на двадцать старше, под глазами у нее мешки. Даже ее платье, хоть и стильное, все равно висит на ней, как на вешалке. Дьердь, в полосатом костюме, серой или голубой рубашке и в галстуке, положил руку ей на плечо. Это скорее не объятие, но жест защиты, попытка дать жене то малое, что он может предложить. Со своим «вдовьим выступом» черных волос, лицо Дьердя кажется острым, с длинным носом, и, как и у его жены, губы сложены в вымученную улыбку. Увидеть глаза родителей невозможно, потому что они смотрят на их сына, сидящего между ними.

Внизу фотографии, в третьей вершине воображаемого треугольника, сидит маленький Андраш, луч света между серых туч. Он выглядит таким счастливым, таким полным радости, таким освещенным, что если бы эта фотография была сделана лет через десять, вы бы решили, что это была ретушь (или, если бы дело происходило в Кремниевой долине, фотошоп). Для него это целое приключение – нарядиться и сидеть с родителями, и он переполнен радостью. Лица его родителей отражают страх, который начал заполнять их дни, – смелый, но грустный взгляд, направленный на ребенка, показывает, что они волнуются за его будущее и что они хотят спасти его от всех возможных бед.

Страхи Дьердя и Марии не напрасны – это последняя фотография всей семьи. Вскоре они потеряют друг друга во время Холокоста.

Лишь 60 лет спустя взрослый Андраш, уже Энди Гроув, начнет публично говорить об этом периоде своей жизни, сначала – в эпоху немецкой оккупации, затем – советской. До этого момента, как всем казалось, он просто появился в Fairchild с новеньким дипломом PhD по химической инженерии из Беркли. Интервьюер Терри Гросс в 1996 году попыталась (по случаю публикации книги Гроува «Выживут только параноики») поговорить с ним о раннем детстве, и совершенно неожиданно ее разговорчивый гость начал мямлить и пытаться сменить тему.

Хотя это и казалось естественной реакцией на болезненные воспоминания, интересно отметить, что еще один исполнительный директор из Долины, Джек Трэмел, тоже пережил Холокост. Трэмел (Яцек Тржимел родился в польской Лодзи за десять лет до Гроува) иначе относился к своему прошлому. Однажды он сказал, пока другие рассказывали о своем образовании: «Я тоже ходил в колледж – Университета Освенцим!» Этого было достаточно, чтобы погрузить комнату в неловкое молчание.

Только в начале нового века, когда Гроув собирался прекращать ежедневное участие в делах Intel, он наконец рассказал миру о своем прошлом – опубликовав мемуары (удивив буквально всех) о своем детстве и побеге в Америку. Книга называлась «Переплывая поперек». Что самое замечательное – в сентябре 2003 года он поехал на собрание в Чикаго, чтобы помочь деньгами новому музею Холокоста в Скоки. К удивлению тех, кто всегда знал его как нерелигиозного человека, он присоединился к благословлению хлебом. Затем – отвечал на вопросы присутствовавших.

Женщина спросила: «Я так понимаю, вы никогда не возвращались в Будапешт. Вы не могли бы рассказать о своих чувствах по отношению к своей родине?»

Ответ Гроува кажется лучшим рассказом о своем детстве и воспоминаниях.

«Я расскажу, но мне кажется, что вы не поймете. Мне сложно это объяснять. Моя жизнь в Венгрии была негативным опытом.

То, что очевидно, – извините, очевидно. То, что связано с войной, – плохо. То, что в меня стреляли, – плохо. Жить при коммунистическом режиме, думая то, что тебе приказывают думать, видя то, что приказывают видеть, читая то, что приказывают читать, и так далее – тоже плохо. То, что моих родственников сажали случайным образом, – плохо. Но это… такое… Что-то изменилось.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});