Путь к Дюне - Фрэнк Герберт

Канистру с мозгом кимека положили в сторонке, в снег, и забыли о ней.

Беседуя на своем гортанном наречии, туземцы сидели вокруг костра, передавая друг другу куски поджаренного мяса, не забыв угостить и чужеземца. На вкус Пирса, мясо было уже с душком, но он съел порядочный кусок, не желая обидеть радушных хозяев. Его терзал сильный голод, и он, кроме мяса, съел еще часть своего рациона из аварийного пайка, предложив остальное туземцам, которые с готовностью отведали диковинное угощение.

Несмотря на присутствие многих людей, тревога продолжала грызть Пирса, и он попытался убедить бородатого вождя в том, что опасность еще не миновала.

— В лесу остались другие кимеки, Тиддок. Я думаю, что они могут явиться сюда.

— Но мы уже убили одного, — ответил вождь.

— Но где остальные? Они все еще бродят поблизости…

— Мы убьем и их, если они явятся. В случае, конечно, если ты их еще интересуешь. Кимеки нетерпеливы. Они быстро теряют интерес. Ты очень важен для них? Мои люди их абсолютно не интересуют. — Он потрепал Пирса по руке. — У нас есть разведчики. И мы умеем защищаться.

После еды Тиддок и его соплеменники уселись теснее вокруг костра и принялись на своем языке рассказывать друг другу притчи и вспоминать о пережитых приключениях. Рассказывая истории, люди передавали по кругу сосуды с крепким напитком. Завернувшись в шкуру, чтобы не страдать от холода, Пирс отхлебнул питье, согревшее его изнутри. В промежутках между историями вождь пересказывал Пирсу их содержание — в них повествовалось о порабощенных дзен-суннитах, которые бежали сюда как от машин, так и от рабства в Лиге Благородных.

Слегка подвыпивший Пирс принялся защищать Лигу Благородных, ведущую тяжелую борьбу с мыслящими машинами, хотя он сам сочувствовал абсолютно бесправному положению дзенсуннитских рабов на Поритрине, Занбаре и других планетах Лиги. Тиддок пытался пересказать соплеменникам рассказ Пирса об эпических битвах со злодейскими машинами Омниуса, с его роботами и кимеками. Голос Пирса стал хриплым, когда он рассказал дзенсуннитам о том, как был уничтожен их корабль и как погибли его отец и мать…

Тиддок жестом указал на канистру с мозгом кимека.

— Пошли. Пир окончен. Теперь мы закончим и нашу войну с машинами. Люди ждут.

Он что-то крикнул на родном языке, и двое мужчин подняли канистру на импровизированных шестах. Мозг снова заговорил, но запас ругательств у него, видимо, иссяк.

Несколько женщин зажгли от костра факелы и пошли по тропинке к выходу из-под ледяного козырька. Радостно возбужденные туземцы спешили следом, таша с собой беспомощный мозг. Он снова начал выкрикивать угрозы на всех известных ему языках, но люди только смеялись в ответ.

— Что вы собираетесь со мной делать? — грозно спросил кимек. Все еще соединенный с электродами мозг энергично двигался в своей электрожидкости. — Остановитесь! Мы же сокрушим вас всех!

Пирс вместе с другими перевалил через гребень хребта и спустился по склону к тому месту, где сильно пахло серой, и даже сквозь обувь чувствовалось, насколько горячи пористые камни. Группа, несшая мозг, свернула к отверстию в земле, из которого сильной струей вырывался горячий пар, где люди и остановились, оживленно болтая и смеясь. Канистру подвесили прямо над отверстием.

Пирс подошел к отверстию и заглянул вниз. Но Тиддок схватил любопытного чужестранца за рукав и оттащил в сторону. В свете факелов было видно, что бородатый вождь зловеще улыбается.

Где-то внизу раздался грохочущий мощный рев, из отверстия сначала ударила сильная струя перегретого пара, а потом стремительно поднялся столб гейзера, обдавший крутым кипятком мозг кимека. Проклятия сменились диким воплем, сопровождавшимся какими-то булькающими звуками нестерпимой боли, которые раздавались из поврежденных динамиков.

Когда струя гейзера опала, кимек плакал и что-то невнятно бормотал. Мгновение спустя гейзер опять заработал, и в динамиках снова раздался вой, от которого у Пирса по спине пробежал холодок ужаса.

Несмотря на то что этот монстр пытался убить его и участвовал в убийстве его родителей, Пирс не мог больше выносить эту сцену. Когда кипящая струя снова иссякла, он схватил камень и одним ударом разбил вдребезги динамик.

Но туземцы продолжали держать мозг над разверстым жерлом гейзера, и когда обжигающая вода снова обдала канистру, кимек завопил в полнейшем безмолвии. Он вопил до тех пор, пока не сварился заживо в своей электрожидкости.

После этого туземцы камнями разбили канистру и сожрали вареный мозг врага.

* * *

В каменной хижине было тепло и относительно уютно, но Пирс спал плохо, не в силах избавиться от страшных воспоминаний. Когда он все же задремал, ему приснилось, что туземцы подвесили его на шестах над жерлом гейзера. Он явственно ощущал, как закипавшая вода подступала все ближе и ближе… и просыпался с диким криком, застрявшим в горле.

Снаружи доносился только рык мохнатых животных. Потом стих и он.

Вдруг послышался какой-то металлический скрежещущий звук.

Пирс вскочил с лежанки, подбежал к выходу и выглянул в ночь, всматриваясь в холодный, насыщенный парами серы воздух. Теперь мохнатые сторожевые звери выли не переставая. По лагерю, громко переговариваясь, быстро ходили проснувшиеся туземцы. Разведчики напряженно вглядывались куда-то вверх.

В сероватом, затянутом дымкой небе через неширокую шель между землей и ледяным куполом Пирс увидел четыре воздушных судна, приближавшихся с механическим рокотом. Выхлоп двигателей светился на фоне предрассветного неба. Кимеки!

Тиддок и его люди выбегали из своих хижин, прихватив с собой факелы и оружие. Пирс тоже выбежал, горя желанием помочь. В предыдущий день он сумел уйти от двух кимеков, но хитроумные машины прочесали окрестности и нашли его следы, которые и привели сюда этих чудовищ.

Корабли кимеков приземлились на ближайшей скале. Открылись люки, и из них выползли боевые ходильные корпуса. Механические воины, похожие на гигантских крабов, двинулись вниз по склону с устрашающей скоростью. Перед ними по склону рассеялись туземцы, которые с диким гиканьем размахивали факелами, насмехаясь над врагами.

Один из кимеков выпустил снаряд с гелевым зажигательным зарядом, который, взорвавшись, прожег ледяной купол над поселком. Осколки льда посыпались сверху, разрушая покинутые людьми каменные хижины.

Тиддок и другие жители деревни стремительно увертывались от льда и огня, словно это была детская игра, и жестами велели Пирсу бежать за ними по той же дороге, по которой они шли вчера ночью к гейзерному полю. При дневном свете Пирс увидел, что это широкая, слегка покатая площадка, покрытая лужами кипящей грязи и горячими источниками. Периодически извергались гейзеры и дымили фумаролы, наполняя воздух тяжелыми испарениями и горячими волнами. Крича и посылая проклятия, люди, словно повинуясь инстинкту, разделились на две группы и растеклись по краям площадки, покрытой твердой коркой. Хорошо разыгранная паника туземцев оказалась странно организованным действием, таким же, как игра в кошки-мышки. Неужели они заманивают врага в западню? Кажется, у них был план собственной охоты.

Пирс бежал вместе с ними, пригибаясь, когда кимеки стреляли по площадке. Механические тела рвались вперед, как огромные пауки, попавшие на весьма ненадежную почву. Для сложных машин цель казалась чем-то ужасным. Оптические датчики и термальные сенсоры, должно быть, просто ослепли в путанице стольких источников окрашенного в разные цвета тепла.

Тиддок метнул копье, которое ударило в башню корпуса самого большого кимека. Оружие, естественно, оказалось совершенно неэффективным, оно, скорее, должно было отвлечь и спровоцировать кимека, а не нанести ему какой-то действительный вред. Вождь побежал вперед, что-то насмешливо крича и заманивая кимека дальше.

Пришедший в неописуемую ярость кимек заорал через свои динамики:

— Ты не уйдешь от Агамемнона!

Три других кимека бросились следом за своим предводителем.

Пирс содрогнулся от ужаса. Все свободные люди знали о знаменитом генерале армии Омниуса, об одном из самых жестоких первоначальных тиранов.

Удачным выстрелом одна из вражеских машин сразила юношу, который, танцуя, подобрался слишком близко к орудийной руке механического чудовища. Обожженное тело, извиваясь в муках, упало на землю. Каладанские аборигены, пылая яростью и гневом, сомкнули ряды и с еще большим остервенением принялись дразнить кимеков. Они начали швырять в монстров самодельные гранаты, которые, разрываясь, вспыхивали огнем и дымом, оставляя на броне кимеков закопченные пятна. Но машины с человеческими мозгами и не думали отступать; напротив, они ускорили темп продвижения.