И.П.Павлов PRO ET CONTRA - Иван Павлов

Едва ли может считаться фантастическим следующее заклю чение. Если, как очевидно прямо, стереотипия, итерация и пер северация имеют свое естественное основание в патологической инертности раздражительного процесса разных двигательны клеток, то и механизм навязчивого невроза и параной должен быть тот же. Дело идет только о других клетках или группах их, связанных с нашими ощущениями и представлениями. Таким образом, только один ряд ощущений и представлений, связан ных с больными клетками, делается ненормально устойчивым и не поддается задерживающему влиянию других многочислен ных ощущений и представлений, более соответствующих дей ствительности благодаря здоровому состоянию их клеток. Сле дующий факт, который наблюдался много раз при изучении патологических условных рефлексов и который имеет явное отношение к человеческим неврозам и психозам, — это циркулярность в нервной деятельности. Нарушенная нервная деятель ность представлялась более или менее правильно колеблющей ся. То шла полоса чрезвычайно ослабленной деятельности (условные рефлексы были хаотичны, часто исчезали совсем или были минимальны), а затем как бы самопроизвольно, без види мых причин после нескольких недель или месяцев наступал больший или меньший или даже совершенный возврат к норме, сменявшийся потом опять полосой патологической деятельнос ти. То в циркулярности чередовались периоды ослабленной де ятельности с ненормально повышенной. Нельзя не видеть в эти колебаниях аналогии с циклотимией и маниакальнодепрессив ным психозом. Всего естественнее было бы свести эту патологи ческую периодичность на нарушение нормальных отношений между раздражительным и тормозным процессами, что касается их взаимодействия. Так как противоположные процессы не ограничивали друг друга в должное время и в должной мере, а действовали независимо друг от друга и чрезмерно, то результат их работы доходил до крайности — и только тогда наступала смена одного другим. Таким образом, получалась другая, имен но чрезвычайно утрированная периодичность: недельная и ме сячная вместо короткой, и потому совершенно легкой, суточной периодичности. Наконец, нельзя не упомянуть о факте, обнару жившемся до сих пор в исключительно сильной форме, правда, только у одной собаки. Это — чрезвычайная взрывчатость раз дражительного процесса. Некоторые отдельные или все услов ные раздражители давали стремительнейший и чрезмерный эффект (как двигательный, так и секреторный), но быстро обры вающийся еще в течение действия раздражителя: и собака при подкреплении пищевого рефлекса еды уже не брала. Очевидно, дело в сильной патологической лабильности раздражительного процесса, что соответствует раздражительной слабости челове ческой клиники. Случаи слабой формы этого явления нередки у собак при некоторых условиях.

Все описанные патологические нервные симптомы выступа ют при соответствующих условиях как у нормальных, т.е. опе ративно не тронутых собак, так (в особенности некоторые из них, например циркулярность) и у кастрированных животных, зна чит на органической патологической почве. Многочисленные опыты показали, что главнейшая черта нервной деятельности кастратов — это очень сильное и преимущественное ослабление тормозного процесса, у сильного типа с течением времени, одна ко, значительно выравнивающееся.

В заключение еще раз надо подчеркнуть, до чего, при сопос тавлении ультрапарадоксальной фазы с чувствами овладения и инверсией, а патологической инертности раздражительного про цесса с навязчивым неврозом и паранойей, взаимно покрываются и сливаются физиологические явления с переживаниями субъективного мира.

<1935>

II. Воспоминания учеников, коллег и современников

Д.А. Кемерский

Иван Петрович Павлов как профессор фармакологии

В 1890 г. Иван Петрович, будучи доцентом физиологии, выс тупил кандидатом на освободившуюся в Академии кафедру фар макологии, на которую значительным большинством голосов был избран в апреле того же года. Для лиц, мало знакомых в под робностях с деятельностью, предшествовавшей избранию наше го физиолога на кафедру фармакологии, такой выбор казался несколько непонятным. Для лиц же, близко знакомых с деятель ностью Ивана Петровича в лаборатории покойного профессора С. П. Боткина, как и для большинства членов конференции, не подлежало никакому сомнению, что именно Ивану Петровичу, помимо прирожденного преподавательского таланта уже имев шему за собою обширный лабораторный опыт в деле разработки специальных фармакологических вопросов, не только будет лег ко справиться со всеми применявшимися в то время способами исследования в фармакологии, но что он окажется в состоянии значительно расширить применение физиологического метода к решению различных фармакологических задач. Для многих членов Конференции не могло остаться неизвестным, что вышед шие из клиники проф. С. П. Боткина работы о действии Adonis vernalis, Convallaria majalis, строфанта, антипирина, цезия и рубидия, наряду с некоторыми другими исследованиями, все в своей экспериментальной части были разработаны с помощью Ивана Петровича, притом с такими подробностями, которые едва ли могли быть выполнены даже заправскими фармакологами. В этом отношении достаточно указать на способы изолированного кровообращения сердца у собак и на разработанную методику ис следования пищеварительных желез, чтобы и тени сомнения не могло остаться в правоспособности такого кандидата. Лицам, близко знавшим Ивана Петровича, его деятельность, его страстную привязанность к делу преподавания, любовь к лаборатор ным исследованиям, редкую способность тонкого анализа фар макологических явлений и при этом обладание выдающейся экспериментальной техникой, избрание Ивана Петровича доста вило много приятного, так как в этом избрании они могли нахо дить утешение в том, что бескорыстная преданность лаборатор ному делу, нашедшая справедливую оценку большинства членов Конференции, придаст энергию и поддержит Ивана Петровича в новой дальнейшей плодотворной деятельности.

Быстро освоившись с новым положением преподавателя фар макологии, Иван Петрович сразу же убедился в рутинности уста новившегося характера преподавания этого предмета и способов, применявшихся в научных фармакологических исследованиях. Почти все профессора фармакологии и почти все учебники по этой прикладной отрасли медицинских наук стремились по от ношению к каждому медикаменту сообщить своим слушателям возможно больше данных, не заботясь о том, насколько необхо димы сообщаемые сведения и, наоборот, не помешает ли слуша телям собрание всевозможных сведений о каждом веществе со ставить себе ясное представление о типических, только данному веществу присущих физиологических свойствах. Если о каждом средстве упоминать, как оно действует на кожу, на слизистую оболочку, на температуру тела, на почки, на сердце, на кровя ное давление, на головной и спинной мозг и т.д., причем обо всех свойствах говорить с одинаковыми подробностями и при этом касаться еще влияния малых, средних и больших доз каждого медикамента, то, прослушав такой курс, решительно невозмож но составить себе сколько-нибудь ясного представления о типич ности того или другого врачебного средства. Многие врачи, ве роятно, помнят, как в былое время трудно было на экзамене ответить: учащает ли то или другое средство сердцебиение или замедляет, и если учащает, то от малых или больших доз, а если и это было известно, то еще нужно было знать последователь ность явлений, а именно, получается ли от известных доз снача ла учащение, а потом замедление, или явления наблюдаются в обратном порядке. Иван Петрович сразу пошел самостоятельным путем; для него было ясно, что врачу необходимо знать прежде всего типичность действия вещества в тех именно дозах, в ка ких данное вещество находит применение во врачебной практи ке, знание же других свойств ничего не может прибавить к по ниманию полезного действия медикамента. Какая в самом деле польза для слушателей, если лектор, излагая механизм действия наперстянки, раньше, чем говорит о действии этого медикамента, будет останавливаться на том, какие это сердечное средство вызывает явления, будучи приложено местно к коже или в виде порошка, дигиталина, нанесено на слизистую оболочку носа или соединительную оболочку глаза. Такие сведения интересны для лиц, занимающихся испорашиванием (фармацевтический пер сонал) наперстянки, или для лиц, специально занимающихся ле карствоведением в широком смысле, упоминание же о них в курсе фармакологии является лишним балластом, мешающим отличить существенное от неважного.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});