Великий Магистр - Елена Грушковская

Сказав это, я подошла и обняла Каспара и Алекса, погладив их лысые головы и прислонив их к своей.

— Пожалуйста, поверьте мне. Признаюсь честно: я сама порой не до конца всё понимаю, и вы вправе не считать моё мнение истиной в последней инстанции. Я сама ещё учусь, познаю себя и этот мир, одновременно пытаясь передать познанное мной вам. Это как если бы второклассник взялся учить первоклашку. Ребята… Я люблю вас, очень люблю. И ИХ… тоже. Я не могу отдать приказ начать их уничтожение. Они не враги, поймите это. Нет правых и виноватых. Мы все — одно. И мы не должны убивать друг друга, но убиваем… Вот от этого мне больно. Каждую минуту больно.

Алекс вздохнул, следом за ним вздохнул Каспар.

— И вы тоже должны любить их, как любите меня, свои семьи, своих собратьев по Ордену, — продолжала я. — Хотя слово «должны» тут не совсем уместно… Любовь — она либо есть, либо её нет. Я чувствую, она в вас есть, просто не надо убивать её в себе, не надо глушить её. И не надо так вздыхать. Алекс, я знаю, ты думаешь о тех, кто отпустил топор гильотины над твоей головой, а ты, Каспар, — о тех, кто бросил тебя под завалом. Простите их. Если вы этого не сделаете, любовь, о которой я говорю, не войдёт в ваши сердца.

— Всё это трудно, Аврора, — проговорил Каспар. — Но я верю, что с тобой у нас всё получится.

11.9. Операция «Спокойной ночи»

— Ну как, готова? — спросил Альварес.

Готова ли я была, пользуясь доверием ко мне «демонов», усыпить их спиртом, чтобы им, спящим, снесли головы? Чтобы они не присоединились к Ордену, Альварес был готов убить их. И ради того, чтобы я помогла ему в этом, он забрал моих детей.

Как я посмотрю в глаза моим детям и мужу, когда увижу их? (Или — если увижу). Как я посмотрю в глаза Иоширо, Францу, Максу? Как я буду жить дальше, зная, что я участвовала в убийстве стольких достойных? Как будут жить мои дети, зная, что ради них было принесено в жертву столько жизней?

Нет, я не была готова. Но я сказала:

— Да.

— Вот и отлично, — кивнул Альварес и подал мне пальто.

Всунув руки в рукава, я спросила:

— Что президент? Она вам что-то сказала?

Он поморщился:

— Как обычно… Несла всякий вздор. Бред сумасшедшей. — И добавил с досадой: — Я-то думал, она пришла в себя… И ради этого пришлось прервать столь приятный вечер! Надеюсь, мы ещё вернёмся к этому, а, док?

Его рука стиснула мой локоть. Как бы я хотела подвесить его за одно место, а потом это место медленно отпилить! А вместо этого я разговаривала с ним о президенте. Глаза, не смыкавшиеся всю ночь, горели, болела голова, в руках и ногах была трясучка.

— Вы не забыли о своём обещании? — спросила я.

— Ну разумеется, нет. Ваших детей никто и пальцем не тронет.

— Уберите руку, пожалуйста.

Если ты не уберёшь руку, подонок, я размажу твои внутренности по этим красным обоям и золотым занавескам, но платить гостинице за это, как истинный джентльмен, всё равно будешь ты!..

Мы прибыли на базу. Мне было достаточно одного взгляда на «демонов», чтобы определить: программа сломана, но они ещё по инерции повиновались приказам, не связанным с ведением боя. Хотя они ещё не решили, как себя вести и куда податься, но машинами для убийства они определённо больше не желали быть. У меня хорошая память на лица… Среди них были те, кого я знала ещё в мирной жизни, до превращения их в «демонов». У многих из них были семьи. Их родные и пикнуть не посмели — особого отдела боятся все. Больно видеть, во что превратилась «Аврора»… Уже давно нет того духа «свободы, равенства и братства», которым всё было пропитано в первые дни её существования. Теперь — жизнь под надзором. Паранойя президента породила этого монстра — особый отдел, который теперь заправляет всем, держа всех за горло холодной железной рукой. Это спрут, опутавший своими цепкими щупальцами всю жизнь «Авроры».

Сумерки, небо в гнетущей пелене туч. «Демоны» были построены на главном плацу базы, блестящем от затянувшегося моросящего дождя. Прячась под капюшоном пальто, я слушала, как Альварес говорил:

— Доктор Гермиона прибыла, чтобы провести осмотр и сделать вам инъекцию, которая повысит ваш тонус и увеличит силу.

Нет, не увеличит силу, а отнимет её. Ком в горле. Не заплакать. Только бы не заплакать. Тогда — конец. С каким лицом я сейчас подойду к ним? Аврора, Герман и Генрих. Надеюсь, они хотя бы вовремя их накормили. Если выяснится, что мои дети сидели голодные, я их всех… Я им всем мозжечок удалю.

Аккуратно застеленные серыми одеялами кровати в два яруса. За окнами — осенний дождливый сумрак, на потолке — лампы-трубки. «Демонам» приказали лечь. Глядя, как они разуваются и снимают куртки, чтобы заснуть вечным сном, я не заметила, как ко мне кто-то подошёл с коробкой.

— Возьмите, доктор.

Я вздрогнула. Коробка со шприц-ампулами легла мне в руки. Упаковки по пять штук. Альварес подошёл, открыл коробку и глянул на верхнюю — точнее, на её маркировку.

— Так, всё верно. Ну-ка, а следующая? — Он достал верхнюю упаковку и посмотрел на ту, что лежала под ней. — Гм… Всё верно. Хорошо, доктор, приступайте.

Он отошёл. Какая-то струнка зазвенела во мне и заставила достать две верхние упаковки шприц-ампул. «Спирт этиловый, 96 %». А под ними… Колени задрожали и начали подкашиваться.

«Витаминный комплекс N3».

Потом скажут, что у нас был сговор. «Заговор врачей». Не было никакого плана, никакого сговора: доктор Гермиона безвылазно сидела в гостиничном номере президентского класса под охраной сотрудников особого отдела, а её заместитель Иоширо Такаги то ли по ошибке, то ли каким-то чудом что-то почувствовав, положил в коробку шприц-ампулы не со спиртом, а с витаминами. О чём он думал? Предполагал ли, что сделают с доктором Гермионой, если «демоны» не заснут? Как она должна всё это осуществить? Импровизировать на месте? И что ей сейчас делать под тяжёлым взглядом Мигеля Альвареса?

Я положила упаковки на место, повернулась к Альваресу спиной и пошла к ближайшему ряду кроватей. Коробка могла открываться с двух сторон, и незаметным движением пальцев я перевернула её.

Импровизировать. Как? Если я сейчас срочно не сяду, совсем ослабевшие ноги подведут меня, и я растянусь на полу. Вот будет картина… Доковыляв-таки, я присела на край кровати и сказала лежавшему на ней «демону»:

— Закатайте рукав выше локтя.

Пока он послушно закатывал рукав, я распечатывала упаковку со шприц-ампулами.

— Вам захочется спать, — сказала я. — Понимаете? ЗАХОЧЕТСЯ СПАТЬ. Это нормально, так действует препарат. В нужный момент вы проснётесь, и всё будет хорошо.

Понимал ли он? Я делала ударение на словах «захочется спать», «в нужный момент проснётесь». Не знаю, что заставило меня при этом положить руку ему на грудь. Уголки губ «демона» чуть заметно приподнялись, он смотрел на меня доверчиво и спокойно. В спальне присутствовали сотрудники особого отдела, и я не могла говорить открыто.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});