Шевалье (Рыцари). Книги 1-3 - Жюльетта Бенцони

Принцесса путешествовала в сопровождении большой свиты и везла с собой несметные богатства. Вся эта картина была похожа на золотой мираж, перед которым старый разбойник не мог устоять.

Он давно держал в сообщниках кочующих бедуинов, с которыми уже провернул несколько выгодных бандитских операций. Собрав своих людей и заручившись помощью бедуинов, он обрушился на предмет своего вожделения внезапно и стремительно, истребил вооруженную охрану и привез в Крак огромную добычу, а также толпу пленных, которых бросил в свои темницы. Принцесса же бесследно исчезла, и никто не знал, что с ней случилось: удалось ли ей бежать, или же она покончила с собой, чтобы не попасть в руки Рено живой.

Султан, как и следовало ожидать, разъярился и потребовал от иерусалимского короля, чтобы ему вернули его сестру и караван. Он согласен был мириться с гибелью охраны, павшей во время столкновения, но только при условии, что ему вернут пленных, купцов и всех прочих, а также похищенное у него имущество. Ги, который все же понимал, насколько это дело серьезно, сначала приказал, потом попросил, а потом стал умолять Рено исполнить требования Саладина. Тот ответил, что он «в своих землях такой же хозяин, как король — в своих». Что же касается купцов, он твердо решил их выпустить лишь после того, как «выжмет из них все их золото!».

В подобных случаях никакие перемирия не соблюдаются. Решив раз и навсегда покончить с франкским королевством, Саладин ответил на обиду не так, как обычно: он не стал осаждать Шатильон и не отправил карательный отряд с заданием разорить тот или другой кусок вражеской земли: он объявил «священную войну».

Повсюду — в Дамаске, в Алеппо, в Каире и по всей северной Сирии он собирал войска. Улемы[70] в мечетях звали народ на битву, под зеленый стяг Пророка и черные знамена халифа... Собралась громадная армия...

Тем временем король Ги, рассчитывая на то, что Саладин удовлетворится посланными ему извинениями, намеревался выступить в поход на земли Раймунда Триполитанского, чтобы покарать его за отказ принести клятву феодальной верности. Граф, услышавший об этом и еще не знавший о «подвигах» Рено Шатильонского, по-прежнему полагаясь на соглашения, заключенные между ним и султаном, попался в расставленную тем ловушку. Саладин предложил отправить к нему корпус из семи тысяч мамелюков, которым предстояло совершить вторжение в Галилею для того, чтобы заставить призадуматься Ги. Во время этого набега кровь не должна была пролиться, грабежи запрещались. Разумеется, Раймунд оповестил всех своих подданных о том, что речь идет всего лишь о «разведывательной операции», и на участников ее нападать не следует. Проявил ли граф в этом случае наивность или надеялся таким способом достаточно сильно напугать Ги, чтобы отобрать у него корону, в любом случае этот шаг был более чем сомнительным. И сам Саладин прекрасно понимал, что где-нибудь его воины встретят отпор. Отпор ему дали тамплиеры.

В тот день магистр собрал перед главным домом Ордена десяток рыцарей: вместе с ними ему предстояло сопровождать делегацию, которую король Ги отправил к графу Триполитанскому с поручением заставить его образумиться. Наиболее здравомыслящим из баронов удалось втолковать молодому государю, что эта ссора для него гибельна, и что выступать против графа Раймунда с оружием означает играть на руку врагу. Жерар де Редфор и Роже де Мулен, магистр Ордена госпитальеров, должны были по этому случаю присоединиться к Балиану д'Ибелину, который, как и Рено Сидонский и еще несколько человек, примирился с королем. Мысль о сближении с человеком, которого он люто ненавидел, приводила гордого тамплиера в бешенство, но уклониться он не мог. Так что ему оставалось лишь выбрать нескольких «братьев», среди которых был и Тибо. Впервые после своего вступления в Орден ему предстояло расстаться с Адамом, лежавшим в лазарете: во время одной из ночных вылазок в подземелья пикардиец неудачно упал и сильно повредил ногу; его спутнику стоило неимоверного труда дотащить его до кельи, не перебудив весь монастырь. На следующее утро у Адама случился сильный жар, который он приписал старой ране, открывшейся из-за того, что он скатился по одной из многочисленных лестниц.

Когда делегация собралась перед храмом Гроба Господня, чтобы получить благословение патриарха, сразу стало заметно, что Ридфор не в духе. Впрочем, и сам патриарх выглядел недовольным. Оба слишком сильно ненавидели графа Раймунда, чтобы смириться с тем, что к нему отправляют такое пышное посольство вместо того, чтобы послать все войско и взять его за горло. Картина, освещенная ярким солнцем последнего апрельского дня, впечатляла: рыцари в белых одеждах с красными крестами стояли, выстроившись по обе стороны площади, словно шахматные фигуры для игры исполинов. Между ними разместились три посланца короля Ги со своими щитоносцами и сержантами, над ними трепетал шелк развернутых знамен.

После того как Гераклий, в сиянии золота и пурпура напоминавший римского императора, под пение Veni, Creator[71]осенил этих коленопреклоненных людей широким крестным знамением, все разом поднялись, оседлали лошадей и стройными рядами покинули площадь. Три посла двинулись первыми; им предстояло проехать между двойным строем тамплиеров и госпитальеров. И вот тогда озабоченный взгляд Балиана д'Ибелина остановился на лице, которое он слишком часто видел в обрамлении стального наголовника кольчуги, чтобы тотчас его не узнать: Тибо! Тибо де Куртене среди тамплиеров! Тибо стал рыцарем-монахом, а стало быть, навсегда удалился от земной любви и потерян для Изабеллы!

Зная по опыту упрямую силу истинной любви, он в последнее время подумывал разыскать щитоносца Бодуэна и привести его к больной, чтобы вернуть ей хотя бы энергию и желание бороться за свое будущее, потому что насчет будущего, ожидавшего Онфруа де Торона, у него не оставалось никаких иллюзий: трусу в постоянно воюющей стране долго не продержаться. Они с Марией сделали бы все возможное для того, чтобы сблизить этих двоих. Но теперь...

Безнадежно улыбнувшись и пожав плечами, — Тибо так и не понял почему, — Балиан д'Ибелин двинулся своим путем дальше...

Посольству предстояло заночевать в принадлежавшем госпитальерам замке Фев (Аль Фула). Там они и узнали о том, что поблизости находится мусульманское войско и что самое странное — оно находится здесь с полного согласия графа Триполитанского, предупредившего местных жителей, что никаких столкновений с мусульманами происходить не должно и что речь идет всего-навсего о разведке.

Поверить в такое было трудно — и Жерар де Ридфор, конечно же, не поверил невероятным слухам. Его переполняла ненависть к Раймунду, и он буквально взорвался:— Я всегда говорил, что этот человек — предатель, но никто не хотел меня