Смешная русская история (статьи) - Борис Синюков

Почитали бы как Лукиан и Цельс издевательски смеялись над католичеством в самый момент его становления, а не в «римскую» эпоху, куда этих непослушных умников затолкали «новоплатонисты» Козимо Медичи. Можно сопоставить и то, что Хьюго Гротиус по времени, не считая нескольких лет, — современник Антония Поссевино, который описывал ужасы Московии. Первый из них выдвигает современнейшее понятие роли государства в охране и распоряжении частной собственностью. И этого не могло бы быть, если бы в этом не было массовой потребности. Другими словами, на Западе частными собственниками со времен Реформации было почти все население. Иначе Гротиусу не пришло бы в голову изучать вопрос и предлагать свою идею. Второй из них пишет в это же самое время про «азиатский способ производства», при котором вообще все в стране «принадлежит» князю. И я недаром прервал так резко цитату. За «реками и озерами» у Поссевино стоит: «честь и достоинство».

Беда «Британики» в исследовании истории права, как и всей исторической науки в том, что она не знает, что надо поставить во главу угла. Попыталась поставить римское право, но из этого ничего не вышло, как видите. Не вышло потому, что никакого римского права не было. Это было право евреев, они же «греки», которое действовало только между ними на основе истинного, без моральных заповедей, Второзакония Моисея. К этому и перейду, но не забуду сказать свое мнение и о «древнем происхождении частной собственности на праве военного захвата».

Как это было в действительности

Я думаю, что у меня не будет оппонентов в том, что Первозаконие все–таки было, потому что Второзаконие – налицо. Гораздо меньше сторонников будет поменять эти два «закона» местами. Особенно среди тех, кто всю свою жизнь зубрил традиционную историю. Только вызубрил, внес в нее свой «великий вклад» в виде исправления блюд в меню фараона какой–нибудь 101–й династии, а тут… на, тебе, горный инженер Синюков объявился. Со своими «никчемными умствованиями»: учить «специалистов своего дела», «дилетант» эдакий, если убрать матерщинные слова, которыми эти несколько слов сопроводят.

Однако, придется послушать хотя бы, господа историки.

Как я уже обозначил выше, публичное право есть даже у стаи бродячих собак, поэтому распространяться о его возникновении особо нечего. Это прирожденное, первородное право. Право родителей, любящих и обучающих своих детей, перешедшее постепенно в право сильного или шибко умного вождя, шаха, лорда, князя, короля, императора. И нужно последнее для того, чтобы сытно есть, мягко спать, удовлетворять свои сексуальные потребности наиболее приятно. И так далее.

О развитии тут нечего особенно говорить. Разве что об унификации. Скажите, какому вору понравится, пойманному за два пальца, запущенные в чужой карман, если в одной деревне ему за это отрубят голову, а в другой – только два пальца, «виновные» в краже? Самому–то вору – ладно. А вот каково окружающим «честным налогоплательщикам»? Ведь почти каждый хочет что–нибудь украсть. И именно потому заботится о «справедливых» последствиях. Вернее, даже не о справедливых, а хотя бы «адекватных». А раз таких претендентов много, почти все, то умный вожак (на первых этапах – папа с мамой), непременно желающие быть любимыми, быстренько дойдут до унификации наказаний. Вот и все – публичное право готово. Ибо публичное право – это в подавляющем большинстве случаев – наказание за проступок перед царем, сиречь – «народом».

О его нынешних разделах, градациях, и прочих юридических штучках я даже говорить не хочу, все это в пределах понимания детсадовского возраста. Замечу только, что право собственности на все и вся в этом публичном праве, как я только что говорил словами Поссевино, принадлежит князю, лорду, а в собачьей стае – вожаку, даже все самки разом. Лучше я перейду к возникновению частного права.

Частное право – не самоочевидно, особенно на фоне публичного права. Иначе бы «Британника» с ним быстро разобралась. Это такое же величайшее «изобретение» как теория относительности, торговля и буквенная письменность. Кстати, колесо, глиняный горшок и лук со стрелами, которые историки считают величайшими, я к величайшим изобретениям не отношу, эти вещи любой ребенок пяти лет в любом племени на Земле изобретет играючи, в полном смысле слова играть. (Подробности – в других моих работах).

Я–то давно знаю, как было изобретено частное право, но вы–то не знаете этого. Потому буду рассматривать это изобретение последовательно, тщательно и со всеми возможными для меня доказательствами. Начну с русских слов с корнем «pra» – «пра», ибо «санскритский» корень был рассмотрен выше с подачи «Британники». Как вы помните, этот корень сильно смахивает на «товар» и «товарную сделку», отчуждение от меня к тебе, «куплю – продажу», разделяет производство и потребление, представляет товар в обороте.

Старинное русское слово «пра» означает истину, воистину, справедливо, откуда и произошло слово «право» (juris). Это же слово «пра» означает закон, правый, правда в отличие от кривды – вранья, шуи (В. Даль). Это же слово «пра» означает в многочисленных производных словах «связь с восходящим или нисходящим родством» в таких словах как праматерь, праотцы. Особенно вторичность, третичность и так далее этой связи: прапрадедушка и даже пращур – отец прапрадедушки. Все это делает это слово каким–то неопределенным, неточным, многозначным. Вместе с тем его трудно не ассоциировать с санскритским «пра», что приближает к этому слову и те его значения, которые придала ему «Британника». Вместе с тем, правый в значении лучший, чем левый (неправый), а также правда – закон, а в особенности право как таковое, юридическое говорит о том, что все это какие–то хорошие вещи или действия в отличие от плохих, неправильных, порочных вещах или действиях. А применение слова «пра» для связи с повторяющимися однотипными, родственными отношениями и событиями придает ему значение устойчивой связи, которой, в свою очередь, придается большое значение. Во всяком случае, слово это настолько старо, что только в санскрите и видно его начало. А в самом санскрите – еврейские корни.

Особенное значение в этом случае приобретает для нас слова «прах» и «пря» с тем же корнем. Мы говорим прах не только в понимании бренных останков человека, изначально как бы сожженного, что характерно как для индусов с их санскритом, хотя он и афганский, но и для древних русских, которые тоже сжигали своих умерших сограждан, но и употребляем это слово для всего изначально неживого, которое почему–то вдруг перестало существовать. Например, все пошло прахом, в смысле было и перестало быть. Имелось и перестало иметься. Например, тут царит прах и запустение. Слово «пря» Владимир Даль считает равнозначным слову «распря», я же считаю, что «пря» – обсуждение, заключение договора, а распря – неудача в этом начинании, в этом действии. Посмотрите сами.

Пряжа, упряжь – это то, из элементов чего можно сделать новое единое целое, как бы договоренное между собой из элементов пряжи и упряжи. Прения – это обсуждение чего бы–то ни было, а вовсе не потение при этом, как многие думают, хотя и потение можно произвести от тяжелых прений. Распряжа, распрягание ныне осталось только как воспоминание о лошадях, но это есть реституция упряжи, если мы говорим все–таки о юриспруденции. То есть восстановление первоначального состояния разрозненных хомута, дуги, шлей, постромков, вожжей, чересседельника и так далее. Поэтому распря первоначально – это недоговоренность при сделке, расхождение покупателя и продавца в результате «не сторговавшихся» между собой. И обратите внимание, что на Востоке продавец и покупатель традиционно торгуются до посинения, а покупателя, без торга берущего вещь по первой назначенной продавцом цене, презирают. Вот что такое прения, а распря – бесполезные прения, расхождение покупателя и продавца. И это потом уже распря из мирного расхождения взглядов на цену покупателя и продавца превратилась во вражду, которая первоначально даже не предполагалась. Но, все же заметьте, распри бывают, как правило, только между близкими когда–то людьми, состоящими в каких–то близких отношениях, чаще – родня и друзья. То есть распря – расторжение (ломка) мирных прений о цене и не более того.

У В. Даля же: «распря – пря, спор, прение, состязание, несогласие, раздоры, ссоры, смуты». Я это к тому привел, что здесь даже видно, как именно состязание превращается у Даля во вражду и смуту.

Ныне совершенно забытое нами слово «праца» залетело в наш родной язык, несомненно, от хазарских евреев, а обозначает оно всего–навсего труд, занятие. Вот я и спрашиваю: какое же еще может быть занятие у евреев кроме торговли? Я имею в виду те, далекие времена. Тем более что русское слово «прать» означает жать, давить. Я его понимаю, как «гнуть свою линию» в прениях о цене.