Запретные мечты - Дженнифер Блейк

Сирена говорила правду. Она сожалела, что заставила его так страдать, страдала оттого, что не могла его полюбить. Всем своим существом она понимала, как он был прав. Она отталкивала его вовсе не из неприязни, а лишь из страха перед собственной жаждой покоя, которую, как ей казалось, она так и не сумеет утолить. Если бы она попыталась пойти ему навстречу, если бы Натан осмелился силой подавить ее сопротивление, как однажды это сделал Вард, она принадлежала бы ему безраздельно. Она смогла бы дать ему то, что он хочет, и, может быть, оказавшись в его объятиях, смогла бы наконец избавиться от сжимавшего сердце горя.

Доркас проводила Консуэло в детскую, где Сирена играла с Шоном. Ему уже исполнилось три с половиной месяца, и он теперь улыбался ангельской улыбкой. Шон с необычайной для его возраста силой дергал байковую распашонку с голубой вышивкой. Малыш нежно ворковал и смеялся, радуясь, что мама уделяет ему столько внимания. Когда Консуэло вошла в детскую, он как раз намочил ползунки, а заодно и юбку матери. Сирена встала, чтобы поздороваться с испанкой, чье появление избавило Шона от маминого нагоняя. Обе женщины склонились над кроваткой, позволив малышу играть с их пальцами и не подпуская к Шону Мэри. Только когда ребенок, проголодавшись, заплакал, они позволили няне покормить его и уложить спать.

– Замечательный малыш, – ласково сказала Консуэло.

Сирена улыбнулась.

– И Мэри с ним очень хорошо обращается. Мне кажется, она бы жизни для него не пожалела. Мне с ней очень повезло.

– Ты тут живешь вдали от всех, а зима была такая холодная и снежная, что ты вряд ли выносила мальчика на воздух. Ну так вот, мне интересно, Вард его видел?

– Нет… еще нет.

– Это плохо, когда отцу не позволяют увидеть собственного сына.

Консуэло произнесла эти слова каким-то странным голосом. Открыв дверь гостиной, Сирена бросила на нее быстрый взгляд.

– Насколько мне известно, Вард не слишком-то горит желанием посмотреть на Шона.

– Это ничего не значит. Ты же знаешь, он не из тех, кто выставляет напоказ свои чувства. Сирена не могла с этим не согласиться.

– Это для него весьма удобно, правда? Люди всегда наделяют таких, как он, чувствами, которыми они, возможно, не обладают.

Консуэло опустилась на стул после того, как Сирена предложила ей присесть.

– На это можно смотреть и по-другому. Многие не наделяют его никакими чувствами вообще.

– Ты пришла защищать Варда? – спросила Сирена.

Она тоже села и протянула руки к огню.

– Нет, ты ошибаешься. Он не нуждается ни в моей защите, ни в чьей-либо еще. Но ты угадала, я пришла к тебе не просто так. Я бы не рискнула появиться здесь, даже узнав, что Натан уехал в город, не имея на то серьезной причины.

– Ты же знаешь, я всегда рада тебя видеть.

– Я понимаю, никакая другая нормальная женщина не стала бы относиться ко мне столь терпимо, если только ты не ревнуешь, потому что ты знаешь, что тебе теперь нечего бояться.

– Или если только у меня нет причины тебя благодарить.

– Ах, Сирена, какая же ты дурочка… Мне жаль тебя от всей души.

– Может, ты и права, – ответила Сирена, побледнев.

– Я, наверное, обижаю тебя в последний раз, девочка. Я уезжаю. Пришла попрощаться с тобой.

Некоторое время Сирена молчала, не скрывая удивления, потом наконец спросила:

– Куда же ты едешь?

– Я, кажется, говорила тебе однажды, что хочу уехать в Мексику. Я не передумала. Поеду в какой-нибудь город, не очень большой и не очень маленький, поменяю имя, может быть, скажу, что я вдова. Мне, наверное, именно так и придется сделать, потому что я жду ребенка.

Сирена широко раскрыла глаза.

– От Натана?

– Конечно!

Протянув ей руку, Сирена сказала:

– Я не это имела в виду, просто очень удивилась. Натан так заботится о Шоне, поэтому он вряд ли позволит тебе уехать просто так, узнав, что ты забеременела от него.

– Он ничего не знает, – ответила Консуэло немного резким голосом.

– Ты ему не сказала? Почему?

– Я… я боюсь.

Сирена посмотрела на нее с удивлением.

– Я тебя не понимаю.

– Боюсь, что тогда он меня не отпустит. Натан хочет сына, собственного ребенка, понимаешь? Если я останусь, он может отобрать у меня малыша, когда он родится. Он сделает это с величайшим тактом, из самых лучших побуждений, но в результате я все равно останусь одна!

– Но он ведь будет заботиться о тебе, он ничего для тебя не пожалеет! – воскликнула Сирена.

– Я знаю. Он уже и так относился ко мне слишком великодушно. Но сколько еще я смогу оставаться его… его пленницей, если ты теперь его жена? Я смотрю на вещи трезво и понимаю: если бы мы с тобой поменялись местами, если бы я жила в роскоши, а ты спала с ним в одной постели, я бы просто умерла от ревности. Если я здесь останусь, мне придется вернуться на Мейерс-авеню, а ребенка оставить ему на воспитание. Я не сомневаюсь, что ты с твоей всепрощающей душой стала бы ему матерью. Нет, уж лучше я уеду и буду надеяться, что кто-нибудь захочет жениться на богатой вдове и стать отцом моему малышу.

– Я не могу тебя за это винить, – медленно проговорила Сирена.

– И все же я до сих пор сомневаюсь, – сказала Консуэло, глядя на огонь.

– В чем?

– Могу ли я скрывать это от Натана, имею ли право? Что будет большей жестокостью – уехать, ничего ему не сказав, или поставить его в известность, когда я буду уже далеко отсюда?

– Ты хочешь узнать мое мнение?

– Да нет, это не совсем так… – Консуэло покачала головой, ее губы искривились в едва заметной улыбке. – Если бы я решила уехать, оставив Натана в неведении, я бы не стала утруждать тебя всеми этими рассказами. Я хочу тебя попросить вот о чем: не согласишься ли ты стать моим доверенным лицом? Не могла бы ты сказать Натану, после того как я уеду и буду уже далеко, там, где он уже не сумеет меня задержать, что где-то в мексиканской деревне живет смуглый малыш с вьющимися волосами? Скажи ему, что его ребенок узнает любовь, радость, у него будет хорошее детство. Я не стану скрывать от него или от нее имя отца. Скажи ему, что однажды, если будет на то божья воля, я отправлю ребенка к нему, чтобы они смогли встретиться и узнать друг друга.

– Консуэло, ты точно решила?..

– Точно. Но тебе не нужно спешить. Пройдет еще несколько недель, прежде чем я успею продать дом и приготовиться к отъезду. А потом, для такого путешествия нужна подходящая погода. Но как только наступит весна, я уеду. Ребенок должен родиться летом. Вот тогда можешь ему обо всем рассказать, но не раньше.

– Хорошо, – пообещала Сирена.

– Тебе это не будет в тягость? У тебя ведь есть сын, и могут родиться новые дети. Тебе совсем не обязательно делить наследство с незаконнорожденным приемным сыном Натана.