Ричард Длинные Руки - Гай Орловский

Я открыл и закрыл рот, но слова не шли из перехваченного горла. А нечеловечески огромный голос, что заполнил, казалось, весь мир, грянул гневно:

– Смертный!.. Тебе еще можно было… Теперь же помни, ты отказался сам!.. Сам!

Я прижался спиной к стене. Губы спеклись от жара, иначе я бы уже заорал в страхе, что я не могу без ангела, без проводника, что у нас принято бурчать и отказываться, вся русская интеллигенция так делает, но помощь и любые подачки буквально рвет из рук, только делает вид, что это она оказывает помощь и благодеяние дающему… а на самом деле мы все – послушные потребители…

В том месте, где голова огненного ангела, вспыхнули два страшных золотых глаза и тут же исчезли. Я открыл наконец рот, просипел что-то и снова закрыл. Дурак, тут словами не играют. Тут все слова принимают за чистую монету.

Глава 26

Ночью я слышал шум, крики, над воротами взвилось красное зарево, потом все утихло. И тут же Ланзерот поднял нас, велел обернуть конские копыта тряпками. Я трясся, ибо ворваться в монастырь все же проще, чем вырваться. Но если нас за воротами ждет войско…

За воротами было пусто. Мы проехали как можно быстрее в тени монастыря, прячась от лунного света, потом так же долго ехали через темный лес, то и дело натыкаясь на деревья. Рассвет застал нас далеко от монастыря, а когда солнце взошло, Ланзерот придирчиво проскакал вперед, Бернард привычно охранял сзади, Рудольф и Асмер разъехались далеко в стороны.

Священник выглянул из повозки, крикнул нервно:

– Нет?

– Никого! – ответил Асмер ликующе. – Даже не представляю, как нам удалось!

Священник бросил на меня быстрый злой взгляд, сказал торопливо:

– Теперь сказать можно. Они и не надеялись взять монастырь осадой. Налетели, пробуя захватить врасплох, обломали зубы и собирались идти дальше… Но тут мы. Они уже знали, что мы не будем сидеть долго… И в самом деле, ночью из ворот выехала повозка с большим отрядом, помчалась по восточной дороге…

Асмер распахнул рот.

– Так что же… Я слышал шум ночью!.. Это их отманивали от ворот?

– Да. Сейчас, возможно, все открылось, но мы уже далеко.

– За нами кинется все войско?

– Вряд ли, – ответил священник рассудительно. – Их дело сеять страх и панику на землях короля Алексиса. За нами они, так сказать, попутно. За нами гоняются совсем другие люди…

– И звери, – добавил Асмер.

– И звери, – согласился священник серьезно. – Некоторые из них совсем недавно были людьми.

Они оба посмотрели на меня, переглянулись. Священник втянулся в повозку, как улитка в раковину, Асмер пришпорил коня и погнал его справа от дороги.

Ближе к полудню увидели далеко впереди телегу, запряженную двумя конями. Ее сопровождали трое хорошо вооруженных мужчин, четвертый правил телегой. Я издали увидел у него под рукой короткий меч, а с другой стороны сиденья – круглый удобный щит.

В телеге на сене, покрытом шкурами, лежал пятый. В глаза бросилось крупное бледное лицо, огромные черные усы, кровь проступила через повязки на голове и груди. Мужчина был настоящим великаном, я боялся и представить себе, какой он в сражении.

Ланзерот остановил коня, развернув боком. В руке арбалет, направленный в переднего воина, ладонь левой руки на рукояти меча.

– Кто вы? – спросил он громко. – И откуда?

Передний воин смерил его недружелюбным взглядом. Второй сплюнул Ланзероту под ноги, ответил дерзко:

– Не тебе спрашивать, ряженая ворона!

Ланзерот даже не изменился в лице, но Бернард что-то ощутил, втиснулся между Ланзеротом и воинами, пробасил примиряюще:

– Ребята, время нелегкое, мы все раздражены. Но если перекреститесь… то у нас не будет повода к вам цепляться.

Передний воин поморщился, а второй ответил с дерзким весельем:

– Я-то перекрещусь!.. А вот ты повтори за мной «Богородице Дево…».

Ланзерот смолчал, Бернард перекрестился, сказал торжественно и громко:

– Богородице Дево, радуйся…

Он звучно и четко читал молитву, первый воин дослушал до середины, перекрестился и тоже подхватил, закончили уже вместе. Бернард кивнул на раненого:

– Кого везете?

Первый воин, измученный настолько, что едва держался в седле, ответил слабым голосом:

– Наш сеньор. Он дрался храбро. Первым вступал в бой, а из боя его едва вынесли…

– Конечно, проиграли?

Второй перебил первого:

– Ты нам зубы не заговаривай! Их переправилась через реку целая тьма. Такие твари, что не только свет не видывал… но и не слыхивали о таких. Но ты нам зубы не чеши. Что с темя двумя?

Я заметил, что третий воин и даже раненый держат в руках арбалеты. Стрелы блестят серебряными наконечниками.

Ланзерот сказал громко:

– Бернард, Асмер, Дик, перекреститесь. А вы разве не знаете, что достаточно одному прочесть молитву, чтобы у всей нечисти вблизи начались корчи?.. Ладно, ребята, у нас в повозке немного еды, есть лечебные травы. Мы поделимся с вами.

Повозки сошлись боками. Принцесса и священник передали старшему воину три хлебных каравая. Священник с требником в руках подступил к раненому.

– Крепко ли веруешь, сын мой?

– Отче, – простонал раненый. – Если бы не верил в правоту Господа нашего, пошел бы я с горсткой людей на такую силу?

Священник кивнул, в запавших глазах промелькнуло удовлетворение, сказал с нажимом:

– Верь и сейчас, сын мой!.. Ибо сейчас тебе вера понадобится больше, чем когда-либо.

Принцесса подошла к раненому, ее узкая ладонь легла ему на лоб. Бровки ее озабоченно взлетели вверх, на священника взглянула с испугом.

– Отец, у него жар… Он держится из последних сил!

– Настоящий воин Христа, – ответил священник. – Да поможет нам Господь и все его светлые ангелы…

Принцесса опустила ладони поверх окровавленных повязок раненого. Он закрыл глаза, на губах проступила слабая улыбка, будто из кончиков пальцев принцессы изливался анестезин.

– Верь, – сказал священник настойчиво, – верь! Верь неистово! И снова в твоих руках будет меч, ты встанешь на пути Зла…

Он забормотал молитву на латыни. Я плохо понимал слова, рядом рыцари обнажили головы, тоже бормотали или хотя бы шевелили губами, а Рудольф слез с коня и преклонил колени, что, по-моему, уже явный перебор. Но я склонил голову и тоже шлепал губами, украдкой присматриваясь к принцессе. Ее лицо стало строгим, отрешенным. На миг в глазах проступила сильнейшая боль, руки дрогнули. Голос священника стал громче, настойчивее.

Принцесса прикусила губу. Лицо стало белым, как мрамор, на чистом лбу заблестели мелкие капельки пота. Она часто дышала. Мне показалось, что она на грани обморока. Начал придвигаться в ее сторону, подхвачу, священник возвысил голос до крика, вскинул крест, обе руки воздеты к небу…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});