Крестьянство России в Гражданской войне: к вопросу об истоках сталинизма - Виктор Кондрашин

Участие в крестьянском движении принимали как правые, так и левые эсеры. Судя по документам, наибольшую активность проявили представители левых эсеров. Видимо, это связано опять же с наследием Самарского Комуча, где у власти стояли правые эсеры. Левые же эсеры «не запятнали себя» сотрудничеством с контрреволюцией. Кроме того, работая в местных органах советской власти на правах главного политического союзника большевиков, левые эсеры находились в более тесном контакте с крестьянской массой со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Другие оппозиционные большевикам партии практически не оказали никакого влияния на ход крестьянского движения в регионе.

В целом можно заключить, что миф большевистской пропаганды и советской историографии о руководящей роли эсеров в крестьянских восстаниях в Поволжье в годы Гражданской войны не получил документального подтверждения.

§ 2. Белое движение и крестьянство

Одним из пропагандистских штампов большевистской пропаганды периода Гражданской войны, а затем и советской историографии стало утверждение о причастности к крестьянским восстаниям на территории Советской России агентов белых армий. Предпринимались ли в действительности со стороны белых режимов реальные попытки как-то повлиять на настроения поволжских крестьян и крестьянское движение в регионе? Попытаемся ответить на эти вопросы.

Как уже отмечалось, территория Поволжья в течение двух лет была объектом притязаний белых армий. В 1918 г. на юге и юго-востоке региона шли бои с белоказачьей армией Краснова, на востоке — с Народной армией Комуча. В 1919 г. регион пережил два крупнейших наступления белых — мартовское армии Колчака и летнее генерала Деникина.

О влиянии белого движения на крестьянство Поволжья в 1918 г. и ответной реакции крестьянства на это влияние говорят следующие факты. Летом 1818 г., по сведениям Саратовской губчека, «по немецким колониям и русским селам ходило письмо донского казачества, отпечатанное типографским способом», с призывом к восстанию против советской власти{926}. 8 июля 1918 г. крестьяне с. Дворянское Сызранского уезда Симбирской губернии «свергнули Совет и отправили делегацию к белогвардейцам с просьбой о помощи»{927}. 15 июля 1918 г. политсводка РВС Восточного фронта зафиксировала факт белогвардейской агитации в Анниниковой волости Корсунского уезда Симбирской губернии: «помещики открыто призывали крестьян в ряды белой гвардии», а кулаки «возвращали солдат, отправляющихся для записи в Красную армию»{928}. Согласно сообщению органов военного контроля, в июле 1918 г. в Черкасской волости Казанской губернии, в районе 2-й армии, «появились белогвардейские агитаторы»{929}. О «наводнении» Саратовской губернии белогвардейцами, «ведущими агитацию против советской власти», говорилось в опубликованном в «Известиях ВЦИК» 25 августа 1918 г. бюллетене деятельности Чрезвычайных комиссий{930}. Белогвардейская агитация как одна из причин крестьянских восстаний в губерниях Поволжья была отмечена в датированной ноябрем 1918 г. докладной записке Бюро печати НКВД наркому внутренних дел Г.И. Петровскому В ней говорилось о девяти случаях белогвардейской агитации в уездах Пензенской губернии{931}. Об организации белогвардейцами вооруженных восстаний и восстановлении «темной массы крестьянства против советской власти» шла речь в приказе № 94 от 4 декабря 1918 г. президиума ВЧК губернским чрезвычайным комиссиям{932}.

Таковы установленные нами факты влияния белогвардейцев на крестьянство региона в рассматриваемый период. Они свидетельствуют, что это влияние было незначительным и малоэффективным. Судя по всему, на территории региона действительно распространялись некоторые агитационно-пропагандистские материалы белого движения, но приписывать им успех в крестьянской среде вряд ли оправданно. В приведенных примерах отсутствуют конкретные указания на деятельность агентов белогвардейцев. Думается, что это не случайно, поскольку они отсутствуют и в информационных отчетах губернских ЧК, по роду своей деятельности занимавшихся борьбой с белогвардейской агентурой. В то же время в этих отчетах содержится достаточно конкретного материала относительно действия белой агентуры в губернских городах и районах дислокации воинских соединений Красной армии. В вышеупомянутой докладной записке Бюро печати НКВД указывалось на девять случаев белогвардейской агитации в Пензенской губернии. В отчетах же губчека в вышестоящие органы за 1918 г. конкретная информация на эту тему ограничивалась фактом раскрытия в Пензе белогвардейской организации бывшего поручика Волосова-Семенова, готовившей в городе вооруженное восстание. Шестнадцать ее членов по приговору губчека были расстреляны{933}. Больше на территории губернии, охваченной в 1918 г. массовыми крестьянскими выступлениями, пензенские чекисты не обнаружили ни одного белогвардейского агента. Поэтому заявления представителей советских учреждений о причастности белогвардейцев к крестьянскому протесту были ни чем иным, как обычной пропагандой.

Что же касается симпатий к белым отдельных селений, то происходило это в силу разных обстоятельств. Во-первых, в 1918 г. на Востоке действовала Народная армия Комуча — под демократическими лозунгами и красным флагом. Отсюда и те иллюзии, которые могли испытывать крестьяне, находившиеся под жестким налоговым прессом. Во-вторых, симпатизировали белым казачьи селения, в силу общей сословной принадлежности к донскому или уральскому казачеству, мечтавшие сохранить казачьи привилегии. Основная же масса крестьянства занимала противоположную позицию.

Наряду с констатацией отсутствия в документах конкретной информации о деятельности в деревне белогвардейской агентуры вывод о незначительном и малоэффективном влиянии на крестьянство региона белого движения в 1918 г. подтверждается реальным отношением крестьян к идущим их «освобождать из большевистского рабства» белым армиям. В главе о «зеленых» нами приведено достаточно фактов поддержки крестьянами прифронтовых районов частей Красной армии, отражавших белое наступление. Получив кратковременный опыт пребывания под властью «учредиловской демократии» и атамана Краснова, осознав реальность угрозы возвращения помещиков, крестьяне шли добровольцами в Красную армию, добровольно выполняли возложенные на них государственные повинности{934}.

Весной 1919 г. в пределы Поволжья вторглась белогвардейская армия Верховного правителя России адмирала Колчака. В какой мере колчаковский режим учитывал крестьянский фактор в своей борьбе с большевиками?

Изучение документов колчаковской контрразведки, штаба Верховного Главнокомандующего и учреждений пропаганды при правительстве Колчака показало, что военные и гражданские власти колчаковщины располагали определенной информацией о ситуации в Поволжье, в том числе в поволжской деревне.

26 января 1919 г. в «Сведениях из печати для сообщения в роты Волжского корпуса I Волжской армии» отдела пропаганды штаба Волжской армии» указывалось: «Внутри России было восстание крестьян против большевистско-крестьянских коммун, которые управляют тираническим деспотизмом»{935}. О мартовских событиях в Поволжье говорилось в «Обзоре секретных сведений о противнике штаба Верховного Главнокомандующего с 15 по 31 марта 1919 г.», датированном 31 марта 1919 г. В частности, в разделе «Восстания в тылу» сообщалось: «Продолжают поступать сведения о массовых восстаниях крестьян и мобилизованных… в Пензенской, Рязанской, Владимирской, Вологодской, Самарской и других губерниях. Главной причиной служат невероятные поборы и налоги коммунистов и полное нежелание воевать»{936}. Об этом же шла речь в донесении разведки 2-го Оренбургского казачьего корпуса, датированном второй половиной 1919 г.{937}

Приведенные документы показывают, что колчаковцы были в курсе событий, происходивших в поволжской деревне накануне и в момент их наступления на Поволжье. Они использовали факты крестьянского недовольства большевистскими порядками для соответствующей агитационно-пропагандистской работы в частях своей армии, как минимум, наполовину состоявшей из крестьян.

В официальных заявлениях руководители колчаковского режима постоянно заявляли о своей озабоченности судьбами российского крестьянства. Особенно часто этот мотив звучал в частях действующей армии, как уже отмечалось, крестьянской по своему составу. Например, для воодушевления личного состава Волжского корпуса I Волжской армии, где служило немало крестьян Самарской, Саратовской и других поволжских губерний, в мае 1919 г. распространялся текст интервью бывшего премьера Временного правительства, князя Львова, находившегося в тот момент в Париже. Устами бывшего премьера и князя им обещалось, что «Россия станет крестьянской страной, которая будет процветать в свободе и порядке»{938}.