Изгиб грани - Олег Артюхов

так много эпитетов? И «недоумок», и «наглец», и «негодяй». Успокойся. Спорить с тобой в силе ума невозможно. Ты великий мудрец. Но с недоумком ты погорячился, поскольку, не смотря ни на что, до сих пор я добивался того, что задумал. Насчёт негодяя ты тоже не прав. В этом мире, по незнанию и по чужой злой воле я наделал немало глупостей, но я в них не повинен. Наглец, вероятно, да, но не больше, чем некоторые другие.

Энки махнул рукой, из-за моей спины вышел кто-то одетый с макушки до пят в тёмно-коричневый балахон, и только бесцветные глаза с маленькими булавочными зрачками напомнили мне проблемы из прошлой жизни.

Господи! Да сколько же повсюду этих тварей? Или они только там, где я? «Скорпион» приблизился, и я очень близко разглядел жутковатые глаза на фоне лилово-коричневого свечения с извивающимися багровыми отростками, протянувшимися ко мне. Действительно, прав был дед Семён, рассказывая об этих носителях древнего зла. Убийца буквально расплёскивал вокруг жестокость и ненависть, и свечение точно такой же фигуры я разглядел немного правее. Всё правильно, эти гады всегда ходят парой.

Энки, Энки, с кем ты связался? Где твой разум? Что ты творишь? Всё это я не успел сказать вслух, поскольку страшный удар в живот вышиб из меня воздух, и подбросил желудок к горлу. Сильный пресс и хорошая реакция выручили меня. В последние доли секунды я увидел движение и сгруппировался, а то бы точно что-нибудь внутри оторвалось. Но, боже мой, как мне стало тошно. Когда я опять смог дышать, то всмотрелся в белоглазого палача, который оказался палачом и по жизни, и по духу. Но ещё я увидел, что, не смотря на моё беспомощное состояние, он меня страшно боится. Именно этот глубинный ужас, усиленный приказом Тёмного хозяина и присутствием Энки, и придал ему крайнюю жестокость.

– Ну, что, не раздумал дерзить? Отвечай на вопросы прямо и точно.

– Как можно дерзить такому выдающемуся гуманисту и добрейшему из Правителей, мудрейшему покровителю наук и справедливому создателю лучшего из миров.

– Действительно, ты неисправимый наглец.

Следующие два удара по подреберьям основательно сотрясли мои печень и почки. Я опять задохнулся и едва удержал сознание на грани болевого шока. Сильно бьёт, сволочь, даже защита не помогает. Лишь бы не бил в промежность, я могу этого не вынести. И только я об этом подумал, как палач врезал именно туда. В последний миг я почувствовал его намерения, извернулся самым немыслимым способом и пропустил удар по касательной. Но и этого хватило, чтобы возненавидеть весь белый свет. Плохо ещё то, что я не мог скрючиться, и представлял отличную грушу для битья.

Очнувшись минут через пять, я обнаружил, что Энки сидит в той же позе, а оба костолома по-прежнему стоят рядом со мной.

– Не надоело мучиться? Покорись и отвечай.

Я усмехнулся, вспомнив Сухова из «Белого солнца пустыни»:

– Нет, лучше всё-таки помучиться.

– Издеваешься, мерзавец! Ну, ничего, завтра ты заговоришь. – Он встал и приказал палачам: – Можете продолжать, но помните, он должен жить и внятно говорить. Убьёте или покалечите его, встанете на его место, но тогда бить буду я сам.

Действительно, цветочки на этом закончились, и «скорпионы» досыта накормили меня ягодками. То, что происходило дальше осталось в памяти отдельными вспышками. Несколько раз сознание услужливо отключалось, чтобы я не сошёл с ума от смертных побоев. Однако палачи знали своё дело, и, сделав из меня отбивную котлету, они привели меня в чувство и оставили висеть на верёвках у столба.

Я очень хотел отключиться, да не смог. Тело превратилось в большой клубок боли, и подлая голова не желала впадать в беспамятство. Хорошо, что изуродованные руки и ноги затекли, и хотя бы они ничего не чувствовали. К тому же меня сильно подвело время. С любопытством глядя на мои мучения, оно остановилось, а затем, ехидно посмеиваясь, потащилось, как черепаха. Иногда я слегка забывался, но проклятая боль возвращала меня к действительности, и снова, и снова в полумраке подвала я видел пятна огней светильников, тревожащих душную темноту. В конце концов, бред начал сливаться с реальностью, а мои мысли путаться с какими-то чужими голосами…

…Хлёсткий удар по рёбрам выдернул меня из забытья и перебил дыхание. Вскинув голову, я опять увидел тёмные силуэты сидящего Энки и возвышающихся за его спиной стражей. По бокам опять стояли оба палача.

– Отвечай. Зачем ты бежал из дворца Мардука?

– Я тоже рад тебя видеть.

– Я жду ответа.

– Ладно, не стану тебя мучить, – прохрипел я, с трудом втягивая воздух. – Ты слишком нервничаешь и слишком грубо действуешь. Это вовсе на тебя не похоже… Не нужно большого ума, чтобы понять, что, поддавшись чужой злой воле, ты хотел сделать из меня подопытное животное с последующей разделкой… А я не пожелал становиться убойной скотиной ради исполнения чужих подлых планов, твоего любопытства и непомерных амбиций… Но ты явно переоценил свои возможности. Твой эксперимент наверняка бы не удался… Вернее, тебе не дали бы его закончить.

– Тогда я ещё не решил, а только думал об этом. Но откуда тебе… А-а, совсем забыл, что ты любитель покопаться в чужих мыслях.

– Ты напрасно переживаешь, – вытолкнул я слова, поскольку дышать было невыносимо больно. – Ничего хорошего я в твоей голове не обнаружил… Ты решил провести со мной смертельно опасные опыты. И не подумал, что кое-кто задумал расправиться со мной твоими руками… А заодно превратить историю планеты в хаос. Ведь своими делами ты мог, и ещё можешь изменить причинно-следственные связи прошлого и будущего… Это необратимо изменит или уничтожит мой мир.

– Тупица. Какое мне дело до твоего далёкого и примитивного мира, когда насущные проблемы мне нужно решать немедленно.

– Ты опять меня разочаровываешь, – каждое моё слово вызывало мучительную судорогу и спазмы в горле. – Я начинаю сомневаться в твоей исключительной мудрости… Разве ты не знаешь, что причинный план распространяется в обе стороны… Нельзя изменить будущее, не повредив ткань настоящего и не обрушив в небытие прошлое. Всё в этом мире связано и всё имеет значение… А если хорошенько подумать, то всё взаимосвязано и во вселенной.

– Значит, ты заботился и о нас недостойных, – снисходительно усмехнулся он.

– И о вас тоже, поскольку без вас не будет и нас.

– И всё-таки тебя беспокоит именно твой мир, твои родичи, человечество? Ну, а как же тогда мой эксперимент, ведь без него вовсе не будет твоего человечества?

– Теперь будет.

– Что ты сказал?

– Что слышал. Эксперимент состоялся, но не ты его автор. Человечество