Мой смелый граф - Констанс Холл

— Вы все расскажете на суде! Я знаю только, что вы убили моего сына. — Мистер Скотт вынул из кармана часы. — Все очень интересно, но мне нужно возвращаться на корабль. Он скоро отходит. Мистер Дентон, прошу вас сопроводить мою узницу и заковать ее в кандалы, чтобы не убежала.

— Если вы закуете ее в кандалы, я обмотаю их вокруг вашей шеи! — Джон гневно посмотрел на Дентона.

— Сожалею, милорд, но я вынужден. — Судья посмотрел на Холли. — Пойдемте, леди.

Боль в глазах Джона показалась Холли невыносимой, и она опустила глаза.

— Прошу прощения, — пролепетала она. — Пожалуйста, постарайтесь меня забыть. Я вовсе не хотела лгать. Только хотела помочь. Не говорите детям, куда я делась. Просто скажите, что мне пришлось уехать домой.

И она отвернулась, понимая, что потеряла Джона навсегда. Вышла, ни разу не обернувшись.

Джон стоял, словно прирос к месту, глядя, как судья уводит леди Матильду. Та бросила на Джона ненавидящий взгляд, смешанный с горечью. Мистер Скотт пошел следом, трость, висевшая у него на руке, покачивалась. Он слишком жизнерадостен для человека, недавно потерявшего сына, подумал Джон, хмуро глядя ему в спину.

Мистер Скибнер подождал, пока Скотт уйдет, и повернулся к Джону.

— Не беспокойтесь, милорд. Я думаю, что, имея хорошего адвоката, она выкрутится.

Джон уныло смотрел на пустой дверной проем.

— Надеюсь, что так.

— Поскольку с делом мы покончили, я, пожалуй, вернусь к жене. Все же сегодня рождественский сочельник. Доброй ночи. — Скибнер поклонился Джону и Уотертону и вышел, блестя белыми волосами.

При упоминании жены Джон повернулся и снова посмотрел на дверь. Где теперь Холли? Наверное, сейчас на нее надевают кандалы.

Уотертон в это время налил два бокала.

— Держите, — протянул он бокал Джону, — вам

не помешает-Джон уставился на Уотертона, удивляясь его заботливости, потом взял у него бокал.

— Кажется, все стало ясно, остаетесь только вы. О чем вы говорили с Джарвисом?

— Я, дорогой мой мальчик, любил леди Матильду с тех пор, как четырнадцать лет назад увидел на ее первом балу. Но глупая девчонка не обращала на меня никакого внимания. Она вбила себе в голову, что любит вас.

— И поэтому вы ненавидели меня все годы?

— Если быть совершенно откровенным, да. Она — единственное, что мне нужно, но ни за какие деньги я не мог ее купить. Обычно я добиваюсь того, что мне нужно, а тут ничего не получалось. — Уотертон осушил свой бокал одним глотком и поморщился. — Любовь. Чертовски дрянная штука.

— Значит, вы знали о замысле леди Матильды разорить меня.

— У меня были подозрения, поэтому я отправился к Джарвису. Он все мне рассказал. — Уотертон поставил бокал и снова наполнил. — Я собирался анонимно вложить деньги в ваше предприятие и распутать неразбериху, которую она внесла в вашу жизнь, но мисс Кемпбелл меня опередила, Я хотел уговорить леди Матильду признаться и отдаться на вашу милость, но я не понимал, до какой степени она одержима. Ей воистину самое место в Бедламе.

— Да. — Джон выпил, посмотрел на дверь, и снова увидел, как Холли выходит из нее, не глядя в его сторону.

— Ее уже не вернешь, дорогой мой мальчик.

Джон снова посмотрел на Уотертона.

— Ее теперь не вернешь. Женщина, которую я знал, женщина, которую я любил, исчезла. Я не знаю ту особу, которая только что отсюда вышла. Единственное, что я знаю, — она умелая маленькая лгунья.

Пальцы Джона машинально сжали ножку бокала, и она хрустнула. Осколки упали на пол рядом с его сапогами. Джон уставился на кровь, капающую у него из пальцев. Уотертон бросил ему носовой платок.

— А вам не кажется, что она та же самая женщина, которую вы любили, но только гораздо более интересная? — И, не дожидаясь ответа, он продолжал: — Она доказала, что ради тех, кого любит, сделает все, что угодно. Ах, если бы у меня была такая любящая женщина… — Голос его умолк, и Уотертон задумался.

— Я уверен, что вам не понравилось бы, если бы женщина заплатила ваши долги, сделав из вас дурака.

— А где бы вы были без ее помощи? — раздраженно крикнул Уотертон. — Вы слишком горды и ранимы, чтобы видеть суть. У вас вся система ценностей перевернута. Любой английский аристократ выживал за счет денег, принесенных женщиной. Это норма, принятая в нашем классе.

— Когда-то я женился на деньгах. Элис никогда не давала мне забыть, что я спас фамильную честь за ее деньги. После ее смерти я дал клятву, что никогда больше не женюсь на богатой.

— Гордость — вещь хорошая, но она не согреет вам постель в холодную ночь и не убережет от долговой тюрьмы. Я прекрасно понимаю, почему эта женщина действовала у вас за спиной. Иначе вам никак не поможешь — вы ужасно упрямы.

Джон понимал, что Уотертон говорит правду, но все равно возразил:

— Она могла бы мне сказать, что богата.

— А разве вы ей поверили бы — с ее очаровательным простодушным видом? — Уотертон повертел бокал в пальцах. — Я неплохо разбираюсь в людях, но она провела даже меня. Мне и в голову не пришло, что она богата.

Джон промолчал, думая о Холли. Сжав свой порезанный кулак, он почувствовал, как повязка туже сжала ранку, и в груди у него тоже все сжалось.

Поскольку Джон молчал, Уотертон продолжал:

— Я прекрасно понимаю, почему она не могла рассказать вам о своем богатстве или об убийстве. Будь вы на ее месте, разве вы рассказали бы такую правду? — Ответа он не стал ждать. — Уверен, что нет. Вам повезло, что вы ее нашли. Я всю жизнь любил женщину, которая так и не ответила на мою любовь. Пока не встретил мисс Кимбел или Кемпбелл, как она назвалась, я не понимал насколько" бесплодны мои стремления. — В голосе Уотертона послышалось некоторое сожаление. — У вас есть возможность действительно быть счастливым с мисс Кимбел, не упустите ее пока есть время. Я могу помочь вам вернуть ее, а потом мы тайком увезем ее во Францию. У меня есть замок неподалеку от Ниццы. Вы можете переменить имя и обосноваться там с ней и с детьми. Никто никогда ее не найдет.

— Вы готовы сделать это для меня? — Джон поднял бровь не веря его словам.

— Не для вас, а для нее. — Голос Уотертона снова звучал сухо. — Она действительно замечательное создание. Если бы она не любила вас, я начал бы за ней ухаживать.

Джон бросил на него взгляд, исполненный такой ревности, что Уотертон расхохотался.

В дверях показался Тедди. Увидев хохочущего Уотертона он прищурился.

— Что вас так развеселило?

— Мы только что говорили о любви во всей ее ослиной абсурдности. — Уотертон поднял бокал, приветствуя Тедди, и осушил его.

Тедди недоверчиво посмотрел на брата.

— С какой стати ты с ним разговариваешь, как будто он вой старый друг? Он пытался разорить нас. Гони его в шею. — Тедди сердито посмотрел на Уотертона и снова устремил взгляд на Джона.