РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И ЕЁ ВРАГИ - Доминик Ливин

Гаксттаузен Август фон (1792-1Я66) - барон, исследователь русской общины, предпринял в 1842-1843 годах путешествие по России и опубликовал очень интересные наблюдения.

Украина и Белоруссия (Беларусь): неопределенности империи

ВО ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ ИМПЕРИИ И НАЦИИ в России всегда присутствовала некоторая весьма значимая политическая неопределенность, истоки которой уходят в прошлое далеко за 1550 год. Были украинцы и белорусы отдельными народами или просто ветвями русской нации? Для украинского или белорусского националиста основная проблема заключается в том, что все три народа имеют множество общих традиционных признаков идентичности. Россия, Белоруссия и Украина входили в состав Киевской Руси, причем, как следует из самого названия, политическим и культурным центром этой Руси первоначально была столица нынешней Украины. Одна из ветвей киевской династии утвердилась в конце концов в Москве и образовала современное русское царство. Романовы являлись историческими наследниками московских Рюриковичей и могли, таким образом, притязать на все наследие Киевской Руси. Эти три народа были объединены православием и общим для них церковнославянским духовным языком. Исторически русским, украинцам и белорусам угрожали общие враги - поляки и татары. Этими фактами русская элита пыталась обосновать свое утверждение, что все три восточнославянских народа были фактически одной нацией - по крайней мере изначально. Сама постановка вопроса придавала этим дебатам дополнительную остроту. Ведь несмотря на постоянные противоречия между русскими националистами и националистами других республик в бывшем Советском Союзе, никому из русских не приходило в голову всерьез отрицать, что латыши или, например, грузины являются самостоятельными нациями. Точно так же многие англичане не отрицали самый факт существования шотландской нации, твердо веря в то же самое время, что она является частью более широкой британской идентичности.

Однако прежде всего враждебный характер дебатов усугублялся крайней важностью вопроса для всех заинтересованных сторон. Едва ли на протяжении двух последних столетий Россия смогла бы сохранять свой имперский статус великой державы без Украины. Как уже упоминалось, отделение Украины стало определяющим фактором развала Советского Союза, И сегодня, спустя десять лет, постсоветское устройство все еще далеко от идеала. Как на Украине, так и в России политическая стабильность и национальная идентичность остаются весьма хрупкими. Вопрос о том, являются три восточнославянских народа самостоятельными нациями или им суждено объединиться в некое более широкое государственное образование, до сих пор имеет огромную важность и вызывает жаркие споры.

Всегда было весьма затруднительно определить, является ли (или тем более являлась ли прежде) некая общность людей нацией. Тут многое зависит от терминологии и определений. В случае с Украиной наиболее существенным для настоящей главы представляется то, что в 1550 году еще не было предопределено, обретет Украина в конце концов собственную государственность или нет. Именно возможность различных вариантов в ее историческом развитии делает украинскую историю при царском и советском режимах такой важной и интересной для изучения. Но украинский случай, помимо прочего, высвечивает некоторую общую неопределенность империи как в концепции, так и в этом конкретном случае. Что справедливо для империи в целом, справедливо и в русском и советском контексте.

Эта глава начиналась уверенным утверждением, что история империи в России датируется началом 1550-х годов. Украинский или белорусский националист легко может с этим не согласиться. В конце концов, за несколько десятилетий до взятия Казани московский государь захватил территории, которые сейчас считаются основной частью Украины и Белоруссии. Фактически некоторые из этих земель были присоединены к Московскому царству даже раньше, чем последнее теоретически независимое великорусское княжество. Был ли захват украинской и белорусской территорий ранним примером российского империализма или это было восстановлением и консолидацией национальной территории? Где во времени и пространстве кончается национальное государство и начинается империя? Задаваться этими вопросами имеет смысл только в том случае, если есть нужда смягчить пафос догматических терминов, в которых ведутся споры по империи и империализму. Прагматичные московские государи, разумеется, были далеки от таких мыслей. В шестнадцатом веке основными для идентичности были религиозные, династические и исторические признаки. Язык и национальность масс не считались политически важными. В любом случае московские правители в шестнадцатом веке расширяли свою территорию там, где это только было возможно. Чтобы оправдать эти приобретения, они могли объявить и объявляли себя наследниками Чингисхана, византийского императора или великих князей Киева и Владимира. Ибо для безжалостных и прагматичных силовых политиков, правивших Москвой, было не слишком важно, насколько легитимным выглядел захват территории, если только территориальные ресурсы были надежно прикарманены. Однако официальные претензии царизма на то, что Украина и Белоруссия не были имперскими приобретениями, а являются исконными русскими землями, имеют большое значение для понимания последующей царской политики в этих регионах и еще большее - для понимания того, что сами русские думали о природе своей империи.

Глава 8. Царская империя: могущество, стратегия, закат

Политическая логика территориальной экспансии

В 1462 ГОДУ ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ МОСКОВСКИЙ правил на территории в 24 тысячи квадратных километров, В 1914 году под властью Николая II находилось 13,5 миллиона квадратных километров. Российское царское государство было одним из самых эффективных механизмов территориальной экспансии, когда-либо существовавших на нашей планете. Многие европейские исследователи времен девятнадцатого и качала двадцатого века считали, что это неумолимое, безжалостное и не ведающее преград наступление уже никогда нельзя будет остановить. По мере аннексии одной территории за другой, начиная с присоединения Новгорода в конце пятнадцатого века, постепенно исчезала отдельная политическая идентичность Московского царства, а все его ресурсы мобилизовались для усиления военной мощи и дальнейшей экспансии. Процесс начался с поглощения волжских ханств в 1550-х годах и продолжился завоеванием Сибири в семнадцатом веке. Основные украинские земли - включая Киев - были присоединены в 1654 году, и в течение следующих 150 лет украинская независимость была сведена до нуля. Восемнадцатый век стал свидетелем присоединения жизненно важных в стратегическом и коммерческом отношении балтийских провинций в 1721 году, а господство России на Восточной Балтике укрепилось после раздела Польши при Екатерине II и захвата Финляндии в 1809 году при Александре I. Важнейшие сельскохозяйственные районы Южной Украины и ее огромные запасы полезных ископаемых были приобретены после сокрушительных побед над Османской империей между 1768 и 1792 годами, а в конце восемнадцатого века Россия стала на Черном море доминирующей державой. Экспансия России на юг и восток в восемнадцатом веке обеспечила базы и ресурсы, которые использовались в девятнадцатом веке для завоевания Средней Азии и Закавказья,

Разумеется, при более подробном рассмотрении мы увидим, что процесс экспансии время от времени останавливался и даже обращался вспять, причем в некоторые моменты Российская империя была на грани катастрофы, Но затем терпеливо, настойчиво и неуклонно экспансия начиналась снова.

Еще в двенадцатом веке великорусские князья и крестьянское население предпринимали попытки продвижения на юг, в плодородные степи и вниз по Волге. Монголы на три столетия остановили этот процесс, но потом он возобновился, причем с потрясающим успехом. За годы так называемого Смутного времени в начале семнадцатого века государство распалось, и Россия практически перестала существовать как самостоятельная политическая единица. Но в семнадцатом веке она восстала из небытия, восстановила свои ресурсы, и в первые годы восемнадцатого века Петру I удалось добиться того, чего, несмотря на все усилия, не удалось сделать Ивану Грозному - захватить территории, которые мы сегодня называем Латвией и Эстонией. Честолюбивые планы экспансии в Закавказье и Средней Азии, которые вынашивал Петр 1? были еще слишком смелыми для своего времени и опять перенапрягли силы России. Многие тысячи русских солдат погибли от болезней и незнакомого климата во время петровского наступления вдоль берега Каспийского моря. Но эти цели были достигнуты в девятнадцатом веке. Точно так же, как амбициозные военные замыслы канцлера Остермана1, в 1737 году еще сильно превосходившие возможности России, были реализованы в войне против Османской империи в начале девятнадцатого века.