Вечный Египет. Цивилизация долины Нила с древних времен до завоевания Александром Македонским - Пьер Монтэ

сходство со львами. Местные скульпторы ориентировались на типаж, отличавшийся от общепринятого. Те же признаки независимости мастеров можно проследить по образцам поздней скульптуры, обнаруженным в Танисе. Выше уже говорилось, что царь нередко изображался в обществе богов, причем, судя по позам последних, они были призваны защищать своих венценосных подопечных. Иногда композиция в подобных групповых статуях выстраивалась таким образом, чтобы подчеркнуть связь фараона с божеством. Рамсес II, обладавший неуемной гордыней, показан сидящим рядом с Сехмет или Анат, причем этот образ скорее напоминает статую Рахотепа с супругой, чем царя, находящегося под защитой божества. Тутанхамон, совершивший множество прегрешений, изображен очень маленьким по сравнению с Амоном, держащим его между руками и ногами так, будто пытается помешать ему бежать.

Различных божеств также изображали группами, например изображение Осириса, стоящего между своими сестрами – Исидой и Нефтидой. Имеется огромное количество статуй Исиды, кормящей ребенка. В некрополе Абидоса, в гробнице царя Джера, представителя I династии, Амелино нашел весьма интересный предмет – ложе, ножки которого были вырезаны в форме удлиненных тел двух львов и на котором лежало тело Осириса. Он сношается с Исидой, принявшей облик птицы джерит, по всей вероятности самки коршуна. При этом присутствуют четыре сокола, два из которых изображены в районе головы, а два – в ногах. Данная сцена также изображена на одном из рельефов, обнаруженных в Абидосе. Этот артефакт относится к относительно позднему времени, так как на нем вырезано имя некоего царя Хенджера, представителя XII династии. Однако описанная выше сцена известна нам и по более ранним памятникам. Она упоминается в гимне Осирису, сочинение которого относится к эпохе Среднего царства.

Несомненно, в храмах присутствовало огромное количество статуй, являвшихся изображениями различных деяний богов.

Я не стремлюсь перечислить все произведения, заслуживающие отдельного внимания, которых на самом деле очень много. Передо мной стоит другая задача – описать наиболее характерные черты наиболее оригинальных из них. В период правления XVIII династии художники и скульпторы стали восхищаться грациозностью и обаянием женщин. Об этом можно судить по множеству произведений мелкой пластики, выполненных из бронзы и дерева и датируемых XIV–VIII вв. до н. э. Из всех многочисленных шедевров подобного рода я должен упомянуть статуэтку, которая в настоящее время находится в Москве и обладает удивительной выразительностью, хотя ее поза довольно неподвижна, а также изображение госпожи Туи, хранящееся в Лувре. Ее суровое, но в то же время улыбающееся лицо, в выражении которого прослеживается легкая ирония, обрамляет, но не затеняет довольно замысловатый парик. Под длинным одеянием, доходящим до ее ступней, прослеживаются изгибы тела, вырезанного с большой любовью. Госпожа Туи возглавляла гарем храма Мина и если бы могла говорить, то вслед за героиней демотического рассказа произнесла бы следующие слова: «Я храмовая рабыня, я не обладаю низким происхождением». (Это значит, что за свою благосклонность она запросит большую цену.) Статуэтка царицы Каромамы, купленная Шампольоном в 1829 г., изготовлена из бронзы, инкрустированной золотом. Перед нами не только выдающееся творение – его автору удалось передать горделивое и умное выражение лица царицы. Не меньшей похвалы заслуживают деревянные ложечки, в том числе хранящиеся в Лувре, а также в Лондоне и Берлине. Иногда черпаку ложки придавалась форма декоративного пруда, картуша или сосуда, а ручке – молодой девушки, полностью обнаженной или очень легко одетой, плывущей, сидящей в лодке среди болот либо возвращающейся с водными растениями. Иногда ручки этих ложечек изготавливали в виде раба. В памятниках подобного рода, а также в украшении ларцов, сундуков, стульев и различных предметов мебели отражается уверенная техника исполнения и выдающиеся творческие способности мастера. Хотя следует признать, что большинство этих вещей было найдено в гробницах, вряд ли стоит сомневаться: в домах египтян, причем не только представителей богатейших слоев населения, но и людей, чье происхождение было довольно скромным, имелись похожие вещи, приносившие им огромное удовольствие.

Невероятная скорость, с которой искусство начало развиваться в правление Аменхотепа III, чтобы достигнуть своего апогея в царствование его преемника Эхнатона и угаснуть, когда на троне оказался Тутанхамон, оказала значительное влияние на работу египетских мастеров, сумевших порвать с традициями. Гигантские статуи, которые царь-реформатор повелел установить в своем храме в Карнаке в начале правления, до перемещения столицы в Ахетатон, не имеют ничего общего со ставшими уже привычными изображениями царей. Как далеко продолговатое лицо царя от того, которое мы видим на диоритовой статуе Хефрена, или от лица изваяний Сенусерта, или от лиц статуй его собственных родителей – величественного Аменхотепа III и угрюмой Туйи, хранящихся в Берлинском музее! Несмотря на то что изображения Эхнатона граничат с карикатурными, они вызывают определенное восхищение. Следует также признать, что стремление к значительному преувеличению перестало быть характерной чертой египетского искусства, как только двор переехал в Ахетатон. Кажется, будто смена места излечила как царя, так и его скульпторов, которых он освободил от мучивших их комплексов. Эхнатон, несомненно, не мог похвастаться телесной мощью. Художники продолжили изображать его тонкие конечности, покатые плечи, продолговатое лицо. Во всяком случае, его лицо имеет форму идеального овала, а глаза очень изящны. На его губах заметно некое подобие улыбки, а вытянутое тонкое лицо свидетельствует о том, что Эхнатон был настолько замкнутой в себе натурой, что превзошел в этом всех царей, правивших до него.

Тревоги, отразившиеся на лицах Сенусерта III и Аменемхета III и даже испортившие их, были связаны с политикой, а именно необходимостью поддерживать единство и целостность государства и решить проблему, связанную с важностью посадить на трон законного наследника. Эхнатон больше интересовался метафизическими проблемами, особенно вопросами, связанными с ослепительной звездой, множество рук которой осыпает подарками всех жителей Земли.

Из всех статуй его супруги Нефертити стоит отметить две: раскрашенную голову из Берлинского музея, наиболее притягательное из всех скульптурных произведений, созданных в Египте, и незаконченный портрет, возможно способный вызвать еще большее восхищение и экспонирующийся в Каирском музее (№ 59286). Нам известно несколько женских голов аномальной длины. Возможно, скульпторы преувеличили какой-то физический недостаток, естественный или искусственно созданный, ведь они уже поступали таким образом со статуями царя в самом начале его правления. Вероятно также, что продолговатую форму голове придавала прическа, пользовавшаяся популярностью на протяжении короткого промежутка времени. Чем бы это ни объяснялось, следующие произведения: деревянная голова из Лувра (Е.1455), изначально, очевидно, служившая украшением арфы; великолепное изображение обнаженной женщины из Университетского колледжа Лондона (1002), заставившее тех, кто увидел его впервые, произнести: «Несомненно, это не произведение египетского искусства»; голова ребенка из Лувра (Е.14715), лицу которого придано задумчивое выражение, несмотря на его юный возраст, – стали объектами всеобщего восхищения.

Из мастерской скульптора