Мы – из Солнечной системы - Георгий Гуревич

И Ким час спустя докладывал Зареку:

– Что делать, профессор, ума не приложу. Лечим от склероза, раковый процесс остановили как будто, сердцу даем электростимуляцию, теперь начинается отек легких…

– Посмотрю, конечно.– Профессор надевал халат, протягивал к ультрафиолетовой лампе руки, загорелые, как у всех медиков, и говорил Киму со вздохом:

– Все равно, юноша, если человек свалится с крыши, он разобьется обязательно. А мы рассуждаем, куда подложить подушечку: под спину или под голову? Голову сбережем, ударится спиной. Уж если падает, значит, ударится…

Лада ударилась головой.

Однажды поутру – декабрьское утро было, с пушистым снегом, незапятнанно-белым, словно страница для неначатой поэмы,-Нина с волнением вбежала в лабораторию:

– Скорее, скорее, ей хуже! Ей совсем плохо!

Лада (бывшая Лада) лежала в постели, остекляневшим глазом смотрела на неразгибающуюся руку, невнятно бормотала что-то. Ким понял с одного взгляда: паралич.

В этот день торжественная, розовая от волнения Елка вручила ему запечатанный конверт.

Вот что они прочли вслух:

“Москва, 9 сентября 304 года.

Я, Лада Гхор, прошу вскрыть это письмо в случае моей смерти, тяжелой болезни или при ослаблении сознания.

Я пишу в самом начале опыта, будучи молодой, здоровой, в здравом уме и твердой памяти.

Прошу моих товарищей неукоснительно выполнить мою волю. Кима назначаю ответственным.

Я не хочу жить без Гхора – моего любимого мужа.

Если к моменту моей смерти еще нельзя будет оживить его, не торопитесь восстановить меня. Пускай моя ратозапись хранится, пока ведется подготовка, и пусть нас с Гхором оживят одновременно.

Если же Гхора можно будет восстановить раньше моей смерти и та ужасная старуха, в которую я превращусь, еще будет жива, не показывайте ее (меня) Гхору и не говорите ей (мне), что Гхор уже жив.

По секрету от нее восстановите по ратозаписи и отведите к Гхору молодую Ладу.

Пускай старуха доживает свой век, но не заставляйте ее-(меня) мучиться слишком долго. Как только придет дряхлость или неизлечимая болезнь, будьте милосердны и отравите меня. Не продлевайте моих мучений из ложной жалости.

Лада”

Нина всхлипывала на груди у Тома. Прямая, как струна, Елка, отвернувшись, кусала тонкие губы.

– Вот и конец!-думал Ким.-Вот и все!

Было нестерпимо грустно, и не утешала ратозапись в свинцовой коробке. Та, будущая Лада, казалась другим человеком, почему-то черствым и фальшивым, безжалостным к несчастной старушке. Впрочем, еще неизвестно, удастся ли копия? А Лада подлинная кончает жизнь. Все позади:

“Вот-вот откроется дверь, и войдет необыкновенное…”

“Кимушка, не тревожь себя, будь мужчиной, не звони!”

“Вы черствый, черствый старый сухарь!”

“Вот тут у меня саднит, под ребром, сегодня…”

Все позади! Все в прошлом!

По привычке зачем-то обеззаразив руки ультрафиолетом, Ким вынул яд.

– Елка, ты сестра. Как твое мнение?

– Я бы тоже не хотела жить на ее месте. Но я не смогу, сил не хватит (рыдание). Ты сам, Ким… Ты ее… Да?

Ким кивнул. И на этот раз самое тяжкое он брал на себя.

Но тут Сева кинулся к нему, схватил за руки.

– Стой, Ким, не безумствуй. Это же преступление… Врач не имеет права. У тебя отберут диплом. Приговорят к пожизненной скуке.

– Пусть отберут. Пусть приговорят,-сказал Ким упрямо.-Лада мне поручила. Я выполню…

– Лада не имела права распоряжаться судьбой старушки. Глупость какая: “Отравите, когда состарюсь!” Сейчас надо спросить.

– Но она не соображает…

– Значит, она другой человек. Она передумала.

Ким в замешательстве опустил руки. Где тут правда? Сева воспользовался нерешительностью:

– Нинка, зови скорей Гнома! Он решит.

Прочтя завещание Лады, маленький профессор сказал строго:

– Двойку вам всем по медицинскому праву. Что вы знаете о самоубийстве?

– Самоубийство-трусость,-сказал Том.-Это дезертирство из рядов человечества.

– И глупость,– добавила Нина.– Помутнение.

– Нет, молодые друзья, истории вопроса вы все-таки не помните. О самоубийстве была целая дискуссия в начале первого века. Тогда еще вырабатывались нормы свободной жизни и были горячие головы, закружившиеся от свободы. Дескать, свобода – это полное удовлетворение желаний, и, если не хочется жить, свободно уходи. Но другие возражали: “Человек свободен делать все, но не в ущерб обществу. Самоубийство-ущерб. Потому что каждый из нас должник перед обществом. Оно учит, растит нас и кормит лет до двадцати пяти, мы ему должны двадцать пять лет труда”. И принято было решение: “Никто не имеет права уйти из жизни, не проработав двадцати пяти лет”. Даже были установлены специальные суды тогда для несчастных, обиженных судьбой калек. И форма выработалась: “Ввиду того что общество не сумело обеспечить мне счастливую жизнь, прошу освободить меня от обязательств…”

– Вот Лада и просит освободить ее.

– Не просит, а просила. В молодости. Но молодой Лады уже нет.

– А старая не может решать. Но разве ей лучше жить дальше?

Зарек был в затруднении. Он немилосердно терзал свою шевелюру.

– Мне кажется, друзья, тут совсем другой вопрос, но тоже из медицинского права: может ли врач лишить жизни неизлечимого больного? Как там написано в учебнике? Сева, ты же сдавал недавно.

– Врач не имеет права лишить жизни больного ни по его просьбе, ни по просьбе родных, ни по собственной инициативе в целях милосердия,-отбарабанил Сева,– потому что никто не может знать скрытых сил организма и никогда нет уверенности, что болезнь не примет благоприятного течения.

– Но…-переспросил Зарек.

– Что-то не помню “но”.

– Есть “но”. Врач не имеет права лишить жизни, однако по решению консилиума из семи человек может погрузить больного в глубокий сон в надежде, что во сне организм справится с болезнью.

Консилиум состоялся два дня спустя, и в тот же вечер друзья Лады вкатили в ее комнату электроусыпитель.

Они говорили о лечебном сне, частоте тока, дозировке. Но должно быть, по их преувеличенно громким голосам и торжественно-грустным лицам больная догадалась. Глаза ее стали жалкими и испуганными, затравленный взгляд остановился на Киме.

– Больно будет? – с трудом ворочая языком, выговорила она.

– Это сон, только сон, лечебный, высокочастотный.

– Гхор как?-произнесла старушка.

Все хором начали ее уверять, что Гхор будет восстановлен вот-вот, сомнения все разрешены. Лада проснется совсем здоровая… и его приведут к ней.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});