Тайны прошлого - Владимир Имакаев

— После того как я уеду, ты можешь их убить.

— А как же ее душа? — Арбахан хотел всего сразу.

— Убьешь, тогда и приходи, а пока наслаждайся тем, что есть, — посреди дороги он обернулся и кинул в недовольную морду Арбахана, — да, кстати, ее зовут Карла, хотя ты можешь называть ее как угодно.

Глава 16

Другие правила

Брендон приоткрыл глаза, пытаясь понять, куда же он попал на этот раз. Окружающая обстановка не вдохновляла. Голые кирпичные стены, едва забеленные известкой, вызывали сочувствие своей убогостью. Все, что украшало эту халупу — бронированная дверь, выпирающая труба с краном, из которого регулярно вырывалась холодная капля воды… Маленькое отверстие с чугунной решеткой, которое и было единственным источником света, довершало картину тюремной камеры.

Матрац, на котором лежал Брендон, был ужасно сырым, а три подраных одеяла невыносимо пахли плесенью. Пружинная кровать, на которой он размещался со всей этой ветошью, прогнулась почти до пола, и при каждом движении издавала пронзительный противный скрип.

Усилия, направленные чтобы вспомнить то, как он здесь очутился, были совершенно напрасны, так как последнее, что осталось в его памяти, это он сам, а точнее тот, кто превратился в него. «Скорей всего, — размышлял он — живая и расплывающаяся лицо-маска, которую Гаров поддерживал стимулирующим уколом, была сделана из того же материала, что и труп-клон, найденный на военной базе.

Это отличный способ маскировки — клетки в считанные секунды перемещаются, изменяя форму — живой и умный пластилин».

Брендон никогда не слышал, чтобы людям делали подобного рода операции или о том, что нанотехнологии продвинулись так далеко. Да что уж там, он никогда не мог даже представить, чтобы кто-то мог украсть его телосложение, голос и главное — лицо.

Он встал и попытался пройтись по своей одиночной камере заключения. Больше, чем эта конура, состоящая из стен, кровати, унитаза и капающего крана, его беспокоила последняя фраза, брошенная киллером, перед тем как он окончательно ушел в беспамятство. Он прокручивал ее в голове снова и снова, пока доносящийся из-за дверей разговор не прервал его размышлений.

Были слышны два голоса. Первый — молодой и очень взволнованный давал четкие и быстрые ответы, иногда глотая окончания, что для Брендона очень осложняло понимание. Другой же голос, наоборот — само спокойствие. Только нотки злобы делали его грозным. Он был ровным, принося как на блюдечке отчеканенные фразы военного старой закалки.

— Он уже приходил в себя? — спросил строгий голос.

— Нет, он спит уже второй день. Наш тюремный врач говорит, что в его крови химический состав, напоминающий снотворное только намного эффективней и сильней. Что-то вроде этого используют при охоте на диких животных, когда хотят их моментально усыпить.

— И много в нем этой гадости?

— Врач говорит, что подобной дозой можно стадо слонов завалить.

— Есть какое-нибудь средство, чтобы привести его в чувства?

— Да, ему уже вкололи двойную дозу, и врач говорит если…

— Что ты заладил как попугай «врач говорит, врач говорит…», неужели не можешь высказывать свои мысли и давать отчет, ты майор или баба подзаборная? Докладывай как следует.

— Так точно! Десять кубиков для противодействия должны поднять его, хотя медики считают, — эту фразу он сказал с особой осторожностью, — что подобного воздействия сердце может не выдержать.

— А где эта американка?

— Мы ее отправили в гостиницу, она там под присмотром, не волнуйтесь. Кстати вы просмотрели ее материалы?

— Да, и прослушал тоже. Смотри, глаз с нее не спускай, упустишь — убью. И никого к ней не пускать. Понял?

— Так точно! Но мне нужно больше людей. Корреспонденты окружили гостиницу и ломятся туда. Вы же знаете, что она помогла посадить самолет.

— Что-то слышал, — грубый голос дал понять, что хотел бы узнать побольше.

— Террорист ранил первого пилота, убил штурмана и начал палить куда попало. В общем погибло пятеро и еще семь человек были доставлены с серьезными ранениями.

— Ну, это я знаю, — холодно и резко оборвал его строгий голос, давая понять, чтобы тот переходил к интересующему вопросу.

— Вы видели на видео, которая сняла мисс Шейла, что террорист пустив снотворный газ, усыпил всех. Всех, кроме нее. Она утверждает, что ее отец был летчиком, а сейчас владелец авиакомпании, и она знает разные самолетные хитрости… Так вот, одна из хитростей помогла ей достать кислородную маску и переждать, пока газ развеется. Когда она поняла, что из всех в сознании только раненный первый пилот, она кинулась к нему и, заняв место второго пилота, помогла посадить самолет. Так что, она теперь настоящий герой. Вы же знаете, что у них правое шасси отказало.

— Ладно, возьми сколько нужно людей и карауль, чтобы ни одна муха не пролетела. Это дело не должно быть предано огласке, до тех пор пока все не будет улажено. А теперь открой мне дверь.

Зазвенели ключи и заскрипел замок в бронированных дверях. Брендон кинулся на свое «лежбище», имитируя сонного человека. Скорее всего, это у него получилось не очень хорошо, так как обладатель строгого голоса сразу же обратился к нему на английском.

— Я вижу, вы уже отошли от лекарства.

Брендон приоткрыл глаза, все еще пытаясь играть роль невинно спящего.

— А где я? — спросил он по-русски.

— Вы в военной тюрьме, я, конечно, могу сказать точные координаты, но это вряд ли поможет вам сориентироваться. Да и потом, вы можете говорить на английском, я прекрасно вас понимаю.

Обладатель строгого голоса, выглядел не менее строго. Высокий и плечистый дядина, лет сорока с лишним, который вполне бы мог участвовать в боях гладиаторов. Один его вид наводил страх и вызывал желание безропотно подчиняться, чтобы не угодить под кулак размером не меньше кузнечного молота. Под темно-синим кашемировым пальто виднелась форма, непохожая ни на военную, ни на милицейскую. Словно литой постамент, он стоял над журналистом, держа в руках толстую папку.

Громила присел на край и без того скрипящей кровати, которая из последних сил старалась не рассыпаться от веса Брендона.

— Может, вы хотите мне что-то рассказать, мистер Марш?

— Можно просто Брендон. Я хотел бы спросить, почему я здесь?

— Вас обвиняют в терроризме, — холодно ответил военный.

— Вы думаете, это я убил этих людей в самолете?

— Да я так думал, — сделал он паузу, акцентируя свою позицию. — И так до сих пор думают более сотни пассажиров, которые единогласно указывают на вас, и именно ваш автопортрет нарисован по описанию свидетелей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});